А Дэрмид так и не собрался принести высокий стульчик! Лейси отправилась на кухню поторопить его, но вдруг услышала голос Джордана:

— …конечно, мы можем поговорить.

— Позже, — ответил Дэрмид, — после торжественной процедуры. Это очень личное, Джордан. И семейное.

— Но если, как ты говоришь, дело касается Элис, почему не позвать и Лейси?

— Нет, — резко отрезал Дэрмид. — Кто угодно, только не она. Я слишком долго мучился, Джордан, и я должен принять решение. То есть я принял решение, и теперь мне нужна поддержка…

Лейси услышала чьи-то торопливые шаги на лестнице и, сообразив, что она, по сути дела, подслушивает чужой разговор, поспешила ретироваться в прихожую, куда вошла одновременно со спустившейся вниз Фелисити.

— Ты накрыла на стол? — спросила жена ее брата.

— Ага. Пойдем, посмотришь на моих лебедей.

Хотя Лейси весело улыбалась, в душе у нее застыла тревога. Что происходит с ее деверем? Зачем ему понадобилась поддержка Джордана? Он не хочет, чтобы она что-либо знала. Но именно это обстоятельство страшно разозлило ее. Она — член семьи Максвелл, и если дело семейное, да к тому же касается Элис, Дэрмид МакТаггарт не имеет права оставлять ее в стороне!

И Лейси поклялась себе, что так или иначе, но она непременно узнает, в чем дело.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Крещение состоялось на свежем воздухе, в розарии сада Дирхевена: это место больше всего подходило для столь торжественного обряда. Потом взрослые отметили радостное событие во внутреннем дворике шампанским и замечательным шоколадным тортом, который Фелисити собственноручно испекла, а дети устроили пикник за домом, на детской площадке. Джордан и Фелисити были абсолютно счастливы.

— Мне кажется, все прошло просто великолепно, — сказал священник, прощаясь. И, лукаво подмигнув, добавил; — Господь одарил малютку Верити могучими легкими.

Джордан засмеялся:

— Возможно, она станет великой оперной певицей.

Джордан пошел провожать священника, Фелисити — укладывать малышку спать, и Дэрмид и Лейси остались вдвоем. Дэрмид заметил, что Лейси, принимавшая активное участие в разговоре, пока в доме был священник, теперь откинулась на спинку мягкого шезлонга и прикрыла глаза, словно демонстрируя свое нежелание видеть него.

И он вряд ли мог осуждать ее за это. С того самого момента, как она подобрала их на пристани, он, словно какой-то каверзный бес подзуживал его, постоянно говорил ей колкости. И зачем он сказал, что ее работа — это «три-два»? Что из того, что она ведет беззаботную жизнь? В конце концов, это не причина над ней издеваться. И какой смысл подкалывать человека, который не чувствует уколов? Вот и сейчас она, кажется, полностью его игнорирует. У нее такой вид, словно она ждет, когда ее начнут фотографировать.

Сама элегантность.

Платье, которое она надела на церемонию — черное, шелковое, затканное белыми цветами, пожалуй, стоит дороже, чем его лучшая лама.

— Твоя ироничная усмешка выдает тебя, Дэрмид: ты думаешь про меня какую-то гадость, — лениво протянула Лейси.

Она только чуть-чуть приподняла веки, но он увидел, как вызывающе блестят ее зеленые глаза из-под черных как уголь ресниц.

— Ну, давай, выплесни это наружу. Иначе можешь отравиться собственным ядом.

Дэрмид решил принять вызов.

— Я думал, — сказал он медленно, — что твое платье, вероятно, стоит больше, чем моя лучшая альпака.

— Да, — ответила Лейси. — Не удивлюсь, если ты прав. А еще ты, наверное, думал, насколько я глупее и бесполезнее твоих обожаемых альпак.

Дэрмид посмотрел на стол.

— Знаешь, что мне пришло в голову? Если бы Элис сейчас была здесь, она убрала бы и вымыла всю эту посуду, чтобы немного помочь Фелисити.

А вот это был запрещенный прием, и Дэрмид тут же раскаялся в своих словах. Он увидел, как она вся напряглась. Но ответила она сдержанно, без видимого гнева.

— Я знаю, ты тоскуешь по Элис. Но ты не уязвишь меня, ставя ее мне в пример. Я совершенно согласна с тем, что таких как она, наверное, одна на миллион. Я знаю, она была для тебя всем, знаю, в каком отчаянии ты пребывал, когда ее не стало. Понимаешь, мне кажется, ты сейчас переживаешь «агрессивный» этап своего горя. И если тебе становится легче, когда ты срываешься на мне, — что ж, я не возражаю.

Дверь во внутренний дворик отворилась. Фелисити и Джордан вышли из дома. Лейси спросила спокойно, как если бы не было никакой перепалки с Дэрмидом:

— Ты уложила малышку?

— Да. И она тут же заснула. Она была как ангелочек в наряде для крещения, правда?

— Она просто прелесть! — Лейси грациозно поднялась из шезлонга. — А теперь я собираюсь достать из машины маленькие сюрпризы для ребятишек. Ты мне поможешь?

— Конечно, помогу, хотя не стоило…

— Я знаю, что балую их. Но ведь у меня нет своих детей, так уж позволь мне доставлять удовольствие этим!

— Кстати, — вмешался Джордан, — Что случилось с англичанином, который бегал за тобой по всей Европе? Тот, с замком в Вилтшире.

— Сэр Гарри? Я прогнала его, когда он сказал, что хочет, чтобы я сразу после свадьбы бросила работу и занялась продолжением его рода. Иными словами, нарожала ему побольше детишек. Мужской шовинизм в чистом виде! И вообще, ты можешь себе представить, чтобы ваша покорная слуга возилась с грязными пеленками и бутылочками с детским питанием, и к тому же не спала по ночам? И добрую часть каждых девяти месяцев двигалась со слоновьей грацией?! — Лейси кокетливо передернула плечами. — Я думаю, не можешь.

— Беременность — это прекрасно, — негодующе воскликнула Фелисити. — Мне так нравилось… Я с удовольствием продолжила бы этот процесс и рожала бы по ребенку каждые пару лет, пока не состарилась бы!

— Именно поэтому, — ласково напомнил ей ее муж, — после рождения Верити мы с тобой договорились, что четверо детей — вполне достаточно.

Дэрмид не проронил ни слова, пока они рассуждали о детях, но как только Лейси и Фелисити ушли, обратился к Джордану:

— Можем мы сейчас подробно обсудить то дело, о котором я говорил тебе раньше?

— Конечно, — ответил тот. — Пойдем ко мне в кабинет. Там никто нам не помешает.

Лейси привезла детям новые купальные костюмы и разноцветные надувные мячи.

— Мам, можно нам в бассейн прямо сейчас? — спросила восьмилетняя Мэнди, размахивая новым лимонно-желтым купальником.

— Можно, мам? — подхватили двухлетний Тодд и четырехлетний Эндрю. Они катали по ковру свои новые желто-зеленые мячи, что приводило в ужас рыжую кошку.

— Можно, тетя Фелисити? — Джек любил плавать на ранчо, в пруду, вместе со своим отцом, но купание в бассейне Дирхевена было для него совершенно особенным удовольствием.

— Пошли купаться все вместе! — предложила Лейси. — Сегодня так жарко. Просто необходимо охладиться немного. Пойдем, — обернулась она к Фелисити. — Ты можешь взять с собой бэби-монитор.

— Сначала надо вымыть посуду, — ответила та.

— Давай помогу, — предложила Лейси, но Фелисити отрицательно покачала головой:

— Веди детей купаться. Я вымою посуду и приду.

Через минуту Лейси уже шла со всей компанией купаться. Оказавшись в бассейне, Джек и Эндрю, опытные пловцы, сразу направились, толкая перед собой мячи, к глубокой части бассейна. Мэнди и Лейси остались в лягушатнике играть с Тоддом.

Фелисити пришла минут через двадцать и принесла на подносе графин с лимонадом, несколько пластмассовых стаканов и бэби-монитор.

— Выглядишь ты прекрасно, — заметила Лейси. — Чуть-чуть пополнела, но это тебе даже идет.

— Спасибо, Лейси. А куда девались Джордан и Дэрмид?

— Не знаю. Не видела их с тех пор, как мы с тобой пошли к машине за подарками.

Фелисити как раз собиралась прыгнуть в воду, когда Тодд вдруг захныкал:

— Хочу пить! Хочу на берег!

Мэнди поднесла мальчика к лесенке. Фелисити нагнулась, подхватила сынишку на руки и, смеясь, посетовала: