— Нет… — сказала она, высвободив свою руку, — Только до тех пор, пока к вам не вернется память. — Кэйл встал со стула и пересел на край кровати. Он уперся руками в матрац и навис над ней, пристально глядя ей прямо в лицо.

— Я не могу, — произнесла она неуверенно.

— Нет, вы можете. Послушайте, ведь доктора сказали, что память к вам может вернуться со дня надень! Неужели вы собираетесь пойти на поводу у этой Саттер и согласиться на переезд в… неведомо куда?

Она покачала головой, и светло-каштановые волосы рассыпались по ее плечам и груди.

— Вернется… через несколько недель или месяцев или через год-два, а может, никогда! Вы очень добры ко мне, Кэйл, я от всего сердца благодарна вам за это, но о таком большом одолжении я не имею права вас просить.

— Да, вы и не просите, — отмахнулся он. — Это я настойчиво предлагаю вам свою помощь.

Он понимал, чего она боится. Все не так просто. Можно себе представить, что подумают о нем его братья, когда он приведет домой незнакомую девушку, которая ничего о себе не знает! Естественно, они решат, что он выжил из ума.

Если всерьез подумать о том, что беспокоило Мадж, то она, безусловно, права. Как и его братья:

Да, по роду службы ему приходилось помогать женщинам, попавшим в беду. Но разве можно сравнивать их с Мадж? Вот уж кто по-настоящему нуждается в его помощи! И потом, он же не собирается оставлять ее у себя навсегда. Только на время.

— Случаи, когда человек теряет память навсегда, крайне редки, — произнес Кэйл как можно мягче.

— Не знаю…

— Оставайтесь у меня хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, где вы живете. Мой дом расположен в тихом месте, недалеко от пляжа, у вас будет отдельная комната. Вы там прекрасно устроитесь!

Это намного лучше, чем стерильная палата с больничной койкой и с графиком температуры.

— Может так оказаться, что я вовсе не из Лос-Анджелеса и вообще не из Калифорнии. А что, если я просто проходила мимо, когда начался этот ужасный пожар? Скажем, приехала к кому-нибудь в гости. Мало ли что могло быть.

— Тогда почему никто не ищет вас? Не приходит в больницу? И почему рядом с вами никого не было, когда вас нашли?

Она снова легла и закрыла глаза.

— Не беспокойтесь, вам обязательно понравится это тихое, спокойное место, где вы сможете отдохнуть и восстановить силы, а вечерами, когда я буду возвращаться домой с дежурства, мы вместе будем стараться выяснить, кто вы на самом деле, Она широко открыла глаза.

— Но посудите сами, как я могу согласиться на ваше предложение? Я же вас совершенно не знаю.

Вы для меня абсолютно незнакомый человек!

— Кто бы говорил! Вы и себя-то совсем не знаете, — сухо ответил он.

— Верно. — Мадж снова села. — А вдруг я убийца или что-нибудь еще более ужасное? Откуда вы знаете, что я не обворую вас, пока вы будете спать? А вы даже не сможете объяснить полиции, кого надо арестовать!

— Ну, это будет загадка века! Искать не знаю кого, не знаю где, — рассмеялся Кэйл.

— Не смешно.

Он нежно погладил ее по атласной щеке.

— Итак, что мы имеем? Или вы перебираетесь ко мне, в уютный домик возле пляжа, или поступаете пациенткой на неопределенный срок в какую-нибудь психушку. Третьего не дано.

— Чутье подсказывает мне, что не в моем характере слепо подчиняться чужой воле, — с досадой проговорила она. — Но сейчас совсем другое дело.

Глава вторая

Она одета во все черное. Просто, но со вкусом. Дорого. Элегантно. Черный цвет был самым любимым ее цветом. Она считала его своим фирменным знаком. Единственное отступление от правил — красный шелковый платочек с вышитым «V» на уголке. Своеобразная визитная карточка.

Внешне она выглядела совершенно спокойно и ничем не выдала себя, когда ее скучный гость вдруг оживился и принялся расхваливать свою самую дорогую вещь — бесценную малоизвестную картину Карраччи, которую он, вероятно, приобрел на аукционе… во всяком случае, он так утверждал. Она все поняла. Карраччи притягивал ее как магнит, оставаясь несбыточной мечтой… пока. Это из-за него она и примчалась в Рим, и вдруг такая удача!

Она погладила своего гостя по руке, и тот сразу понял значение ее красноречивого жеста. Он обладал тем, о чем она мечтала, и прежде, чем забрезжит рассвет, она должна получить сокровище, за которым пришла…

Мадж вздрогнула и в страхе проснулась. Она боялась пошевелиться и прерывисто дышала, прислушиваясь к гулким ударам сердца. Немного придя в себя, она постаралась вспомнить сон во всех подробностях, так как подозревала, что он может стать ключом к разгадке того, чем она зарабатывала себе на жизнь.

Так кто же она? Откуда явилась в Лос-Анджелес? И главное, чем занималась?

Взглянув на часы, висевшие на белой стене, она вспомнила, что скоро за ней приедет Кэйл и заберет ее из больницы. Он ангел, да и только! Какой еще парень взял бы к себе домой совершенно незнакомую женщину, вдобавок не помнящую, кто она и откуда? Что, если приснившийся ей сон проливает свет на ее подлинную сущность? Вдруг она не та, за кого он ее принимает? Этот сон…

Она должна выбросить его из головы, иначе у нее снова начнется жуткая головная боль, когда стучит в висках и темнеет в глазах. Тем более что доктора велели ей не мучиться и не напрягать память. Им легко говорить! Интересно, что бы они сами делали, окажись на ее месте?

Мадж села и, осторожно свесив ноги, приступила к завтраку, состоявшему из ломтя поджаренного хлеба, несоленого омлета и холодного кофе. Пришла медсестра и сказала, что, к сожалению, гипс с запястья пока снимать рано и что придется потерпеть еще шесть-восемь недель.

Позвонив миссис Саттер, Мадж убедилась, насколько был прав Кэйл: миссис Саттер равнодушно выслушала ее, после чего ограничилась тем, что дала ей номер телефона и адрес своего учреждения на тот случай, если Мадж захочет с ней связаться.

Звонок детективу Виллануэве дался ей относительно безболезненно, если не считать его подчеркнутой сдержанности в разговоре с ней и обещания поддерживать с ней связь, что прозвучало скорее как угроза, а не обещание помочь.

Мадж решила послушать последние новости и включила телевизор. В то время как сообщения о текущих событиях ничего не напоминали ей, появление на экране видов разных городов США дали ощутимый толчок ее ослабленной болезнью памяти. Она узнала известные улицы и здания Нью-Йорка, Чикаго и Филадельфии. И даже вид театра «Кодак» в Голливуде показался ей знакомым. Однако реклама Диснейленда не пробудила в ней никаких детских воспоминаний. Она знала, что он существует, как знала, что радуга состоит из семи цветов и что есть различие между калорийностью шоколадного пирожного и овсяной кашей, сдобренной изюмом и орехами.

Чтобы снять напряжение и неприятный осадок после разговора с сыщиком, Мадж решила принять душ, для чего надела на больную руку пластиковый пакет и крепко обвязала его бинтом, который ей дала медсестра. Войдя в ванную, которую она делила с пациенткой из соседней палаты, она встала под душ и даже ухитрилась вымыть волосы одной рукой, а затем, проявив чудеса изворотливости, вытерлась полотенцем.

Кэйл купил ей кое-какую одежду, так как ее собственная пришла в полную негодность. Он подошел к покупке одежды очень серьезно, стараясь поточнее определить ее размер, насколько позволял его глазомер. Разумеется, его выбор оставлял желать лучшего, но женщина в ее положении должна принимать заботу о себе с благодарностью, тем более что Кэйл все купил на свои деньги. Она, конечно, отдаст ему долг сразу же, как найдет работу, и выплатит ему все до последнего цента.

Мадж взяла трусики, стараясь не думать о том, что их выбирал Кэйл, но все равно покраснела, когда заметила, что белые хлопковые трусики хорошо сочетались с таким же белым хлопковым лифчиком, хотя в них не было ничего вызывающего, или, как теперь говорят, сексуального. Мысленно поблагодарив продавщицу, что посоветовала Кэйлу купить неброское белье, она уставилась на его выстиранные джинсы и покраснела от смущения.