— Он будет дергаться от боли. Я не смогу привязать как следует.

Сицилиец вспомнил про снотворное в своем ларце. Он достал бутылку, вытащил пробку и попросил кружку. Отмерив половину содержимого бутылки, юноша передал кружку Торфинну.

— Выпей. Это успокоит боль.

Торфинн понюхал снадобье и прищурился.

— Ты хочешь меня отравить?

— Твой зуб травит тебя. Пей.

Пират залпом осушил кружку.

— Нужно немного подождать, когда снотворное начнет действовать.

Вскоре здоровый глаз Торфинна подернулся туманом, и викинг нестройно запел. Пираты переглянулись.

— Один всемогущий, не могу поверить, наш вождь напился вдрызг парой ложек.

Геро кивнул Арне.

— Ты, — обратился он к одному из викингов, — держи его голову покрепче.

— Йо-хо-хо, — напевал вождь, — та-ра-ра, трам-пам-пам.

Арне принялся обвязывать гнилой зуб. Он долго возился, недовольно ворча, прежде чем наконец распрямил спину.

— Привязал так крепко, как только мог.

Геро посмотрел на мачту, рассчитывая больше как инженер, а не врач.

— Кладите своего вождя на банку прямо под реей, головой к борту. Привяжите конец шнура к тросу достаточно длинному, чтобы перекинуть его через рею и чтобы еще осталось свободными футов десять. И нужно что-нибудь тяжелое. Подойдет камень для балласта. Еще нужен мешок для камня и короткая веревка, чтобы подвесить его. Трех футов хватит.

Один из викингов выбрал большой овальный камень и вытащил его из кучи балласта вокруг мачты.

— Мой любимый камушек, — нараспев заявил Торфинн. — Я его сам принес с берега в Солтфьордене.

Он опять запел, размахивая рукой, как маятником, у себя перед лицом.

— Положи камень в мешок, — распорядился Геро. — Привяжи к нему короткую веревку и повесь на рею.

Один пират залез на рею и продвинулся к ее краю. Геро еще раз подсчитал углы и действующие силы.

— Привяжи вон там, сразу же за бортом. Да, как раз здесь. Оставайся там, и переруби веревку, когда я скажу.

Геро огляделся по сторонам.

— Закиньте трос, привязанный к зубу, через рею. Так, хорошо.

Он прикинул, где будет заканчиваться свес в десять футов, и поднял глаза на викинга, оседлавшего рею.

— Подтяни трос. Стоп, достаточно. Здесь обрезай и привязывай к мешку. Покрепче.

Когда все было уже готово, Геро в последний раз осмотрел всю конструкцию.

— Мне нужно два человека держать голову Торфинна, чтобы он не дернулся, когда упадет камень. Отклоните ее как можно больше назад. И пусть кто-нибудь держит на всякий случай его ноги.

Викинг на рее сидел с ножом наготове. Кто-то хихикнул.

— Грек собирается бросить его на голову нашему капитану.

— Режь!

Камень полетел вниз. Привязанная к зубу веревка дернулась вверх. Натянувшись под тяжестью камня, она зазвенела натянутой тетивой. Торфинн содрогнулся, пиная держащих его за ноги помощников. Веревка скользнула через рею, и камень обрушился в воду, подняв фонтан брызг и утянув шнурок так быстро, что никто не успел заметить, увлек ли он за собой зуб или оборвался. Ге-ро подбежал к Торфинну. Темная кровь и гной лились из его рта.

— Держите его.

Геро плеснул воды в открытый рот пирата. Протерев его куском ткани, он просунул палец. На месте зуба теперь зияло пустое место. Он откинулся назад.

— Зуб удален, можете отпускать его.

Торфинн поднялся на ноги, шатаясь, как матрос, разбуженный в шторм. Восстановив равновесие, он распахнул пасть и влез туда грязным пальцем. Его лицо озарилось улыбкой безумца. Он ткнул пальцем в сторону Геро, сделал шаг, рухнул на банку и, бросив еще один бессмысленный взгляд, растянулся во весь рост, оглушительно стукнувшись головой о планширь. Одна его рука сжалась и разжалась. Одна нога согнулась в колене, а затем вытянулась. Наконец он затих.

— Ты убил его! — изумленно воскликнул один из викингов.

Геро пощупал пульс Торфинна.

— Жив. Когда он проснется, скажете, чтобы прополоскал рот соленой водой. И пусть следит, чтобы пища не попадала в дыру, пока рана не заживет.

Арне подмигнул Геро, улыбаясь. Другие подходили и, гогоча, хлопали сицилийца по спине.

— Эй, Геро, — сказал один пират, в первый раз обращаясь к нему по имени. — Дай и мне твоего снадобья. Я сам себе вырву клык за кружку такого зелья.

Они шли вдоль побережья Белого моря на юг, пока наконец не начались леса. Торфинн не преувеличивал, когда говорил о природном изобилии этого края. Устья рек кишели лососями, ожидающими осеннего разлива, чтобы подняться вверх по течению к местам нереста. Викинги били их с корабельной шлюпки копьями, накрывали плетеными корзинами без дна, подцепляли баграми, когда те перепрыгивали через пороги.

У Торфинна зажила десна. Опухоль сошла, и вместе с ней смягчился его вспыльчивый характер. В спокойные часы к Геро подсаживались викинги и, стесняясь, просили вылечить их хвори. Он соглашался сделать, что было в его силах, в обмен на еду получше. Он говорил викингам, что их товарищи на «Буревестнике» питаются, как господа, убитой Вэландом дичью. И это была сущая правда. Однажды они видели невдалеке Вэланда с помощником из заложников, поймавших две дюжины куропаток сетью, которую они накинули на стайку. Крутившийся там же пес тоже угодил под сеть. По вечерам викинги подвигались, освобождая Геро место у костра, и сидели, слушая продолжение рассказа с детским восхищением.

Одним ясным утром Торфинн изменил курс, отклоняясь от берега, пока он совсем не скрылся за горизонтом. По зеркально гладкой поверхности моря они к вечеру приблизились к группе поросших лесом островов, располагавшихся в дне пути от входа в залив. Викинги использовали их в качестве стоянки и раньше, а потому сразу направились к островку, лежащему короной на отражающей каждое его дерево и камень водной глади. Глядя на приближающийся остров, Геро вспомнил о священных рощах, куда древние приходили за предсказаниями оракула. Он ступил на берег, в глубине души ожидая увидеть первобытное святилище. То, что он увидел, подтвердило его предчувствия и заставило исчезнуть улыбку с лица. В середине острова из земли, бурля, вырывался источник, окруженный соснами и березами, которые были украшены ритуальными подношениями. Геро увидел амулеты в виде метательного молота Тора, высушенные крылья ворона, вырезанные из кости фигурки Фрейра [81]с его гигантским фаллосом. Под деревьями было раскидано множество костей, покрытых зеленым мхом. Геро распознал среди них конский череп и овечью лопатку. Юноша заметил также останки более недавних жертвоприношений, и кровь его застыла в жилах. Это был человеческий скелет, ссыпанный в кучу, его кости все еще оставались белыми как мел. Он поднял глаза. Точно над скелетом с ветки свисала оборванная веревка.

Он обернулся к Арне, который разглядывал березовый шест, изрезанный рунами.

— Кого вы тут повесили?

— Не знаю. Пленника, скрайлинга…

— Но почему?

— В наказание. Или жертва… Спроси Торфинна.

— Жертва? Вы убиваете людей, чтобы умилостивить своих богов? Вы дикари. Хуже животных.

Арне разозлился.

— Видишь это? — спросил он, показывая на руны. — Тут написано: «Поставлено Торольфом в память о Скопти, погибшем на севере». Я знал Скопти. У него был брат Харальд, он жил недалеко от моего хозяйства. У Харальда была жена и двое детей, мальчик и девочка, им еще и пяти лет не исполнилось. Шесть лет назад случилась очень тяжелая зима, тяжелее которой не бывало на памяти живущих. Снегу нападало выше крыши, и мы месяцами не могли выйти из нашего жилища. Когда наконец наступила оттепель, мы пошли проведать Харальда со своим семейством. Подойдя к дому, мы окликнули его, но никто не ответил. Войдя внутрь, я нашел Харальда и его жену мертвыми. Они умерли с голоду. Детей не было, я обнаружил только их кости. Родители съели их.

Геро пошел прочь, но Арне схватил его за руку.

— А что бы ты сделал на их месте? Ты хвалишься своей родиной, где пшеничные поля простираются до горизонта, деревья в садах гнутся под тяжестью плодов, на лугах пасутся бесчисленные стада коров и овец. Жизнь людей зависит от условий их проживания. Не суди других, пока не узнаешь на собственном опыте их страданий.