— Спать… Прошу прощения, спать.

Он рухнул на подушку и захрапел.

Сонька выждала какое-то время, затем пару раз ощутимо толкнула Сильвио: он не реагировал. Воровка закрыла дверь каюты, потом вытащила из кармана сюртука бумажник, изъяв оттуда внушительную пачку денег. После этого она проделала то же самое с карманами одежды, висевшей в платяном шкафу, — там добыча оказалась еще серьезнее. Наконец Сонька снова повернулась к спящему: предстояло снять украшения с пальцев и цепочку с бриллиантом с шеи.

Итальянец совершенно не сопротивлялся, когда Сонька работала над пальцами. Но когда она приподняла его голову, чтобы снять цепочку, он неожиданно проснулся. Ошалело уставившись на девушку, он цепко схватил ее руки, не давая снять украшение, и изо всех сил оттолкнул от себя. Сонька упала на пол. Сильвио в полубессознательном состоянии тоже встал с постели, навалился на Соньку и стал душить ее, бормоча:

— Не смейте… Это фамильное… Это нельзя… Не трогайте!

Девушка, чудом сорвав с шеи заветную цепь, выскользнула из-под него и бросилась к выходу, но он снова настиг ее, снова повалил на пол:

— Отдайте… Верните… Нельзя…

Сонька вцепилась зубами в руку итальянца, он завопил от боли и разжал объятия, выпустив ее из-под себя. Она бросилась к выходу, успела захлопнуть за собой дверь и, прижимая добычу к груди, понеслась к своей каюте.

Сильвио попытался было настичь воровку, крикнул вслед что-то невразумительное и потерял сознание.

Девушка влетела в каюту, услышала отчаянный плач ребенка и метнулась к нему. Михелина распеленалась, болтала ножками и плакала: пеленки были испачканы, и девочка по-своему требовала их поменять. И тут Соньку осенило. Она схватила грязные пеленки, свалила в них кольца, перстни, бриллиант на цепи и свернула все в тугой узел.

— Вот ты, доченька, мне и поможешь… Потерпи, солнышко, потерпи. Сейчас я все сделаю.

Она быстро перепеленала девочку, сунула ей под бочок грязные тряпки с завернутыми в них украшениями, побросала в чемодан кое-что из одежды. Выглянув в иллюминатор, Сонька увидела на берегу яркие огни города и прочитала: «Неаполь».

Держа в одной руке ребенка, во второй — чемодан, Сонька, не сдерживая слез, побежала по коридору на выход.

Желающих сойти в Неаполе было достаточно. Сонька нетерпеливо топталась в очереди к трапу, прижимала к себе дочку и вытирала кончиком пеленки слезы. Михелина снова проснулась и начала громко и требовательно кричать.

Причал заполнила большая и шумная толпа встречающих.

— Что с вами, синьора? — встревожено спросил корабельный чин у трапа, глядя на заплаканную Соньку.

— Что-то с ребенком. — Слезы текли по ее лицу. — Я должна покинуть судно. Срочно нужен доктор.

Тот задержал пассажиров, требовательно попросил:

— Господа, прошу дать дорогу! Пропустите синьору! Господа!

Соньку с орущим младенцем на руках пропустили, она почти бегом ступила на причал и бросилась к экипажам, ожидающим прибывших. Оглянулась и вдруг увидела Сильвио Вентуру. Его вели под руку два корабельных служащих, — он водил головой, выискивая кого-то, и тоже заметил Соньку, бегущую через площадь.

— Questa e lei! — закричал он по-итальянски. — Это она! Держите ее!

Девушка подбежала к ближнему экипажу, передала извозчику вещи, запрыгнула на подножку.

— Синьор, быстрее! В клинику! Умоляю, синьор!

Тот забросил чемодан, вскочил на козлы и, ударив по лошадям, стал круто разворачиваться, но тут повозку перехватили два карабинера.

— Стоп! — крикнул один из них. — Остановитесь! — И когда извозчик натянул вожжи, Соньку заставили выйти из повозки. — Синьора, вы должны задержаться.

Михелина продолжала плакать, не унимаясь.

— У меня больной ребенок, — нервно принялась объяснять карабинерам девушка по-французски. — Вы не видите? Его надо показать врачу!

— Синьора, — спокойно ответил один из них, — на вас падает подозрение в воровстве. Мы должны отвести вас в участок.

— Какое подозрение? Что вы говорите? Мой ребенок может умереть!

— Синьора, вы обязаны повиноваться. Просим следовать с нами, синьора.

Кроме Соньки и все еще не пришедшего в себя Сильвио, в полицейском участке находились два молчаливых карабинера и начальник, толстый лысый господин. Михелина наконец успокоилась и тихо посапывала на руках у матери.

Начальник внимательно изучил паспорт девушки, бегло взглянул на документы итальянца.

— Синьор Вентура, — сказал он Сильвио по-итальянски, — в чем вы обвиняете эту синьору?

— Что он спросил? — по-французски обратилась Сонька к Сильвио.

— Он спросил, — ответил тот, не глядя на девушку, — что именно вы у меня похитили.

— О чем вы разговариваете? — вмешался полицейский.

— Она не знает итальянского, я ей перевел, — ответил молодой человек и, растопырив пальцы, объяснил полицейскому: — Эта синьора украла у меня украшения, очень дорогие украшения. Перстни, кольца. Но самое главное — бриллиант на золотой цепи, наш фамильный талисман, который я никогда не снимал.

— Что вы ему объясняете? — вмешалась Сонька. — Я должна понимать, о чем вы разговариваете!

— Вы сняли с меня кольца, перстни, фамильный бриллиант. И я объясняю это господину начальницу, — повернулся Сильвио к ней.

— Я с вас сняла?! — искренне возмутилась девушка. — Вы с ума сошли!

— Я поймал вас за руку! Я все видел!

— Как вы могли видеть, если были пьяны! Вы хотя бы помните, что сделали со мной?! Вы избили меня! — Сонька показала кровоподтек на руке. — Это ваших рук дело!

— Моих? Да я к вам не прикасался!

— Вы приставали ко мне!.. Вы хотели меня изнасиловать!

— О чем вы опять разговариваете? — грохнул по столу начальник. — Я должен вести допрос, а вы все время о чем-то болтаете! — Он посмотрел на девушку. — Синьор утверждает, что вы похитили у него драгоценности! Вы согласны с этим?

Она молчала, тупо глядя на него.

— Почему вы молчите? — Полицейский начал терять терпение.

— Она не понимает, о чем вы спрашиваете, — объяснил молодой человек.

— Ну так переведите!

Потерпевший снова повернулся к Соньке:

— Синьор полицейский спрашивает, согласны ли вы с моим утверждением, что вы ограбили меня?

— Спросите синьора полицейского, — насмешливо предложила она, — согласны ли вы с тем, что хотели меня изнасиловать.

— Я спал! Спал! Я был пьян! — взвился Сильвио. — Я не мог вас изнасиловать! Вы пробрались ко мне в каюту и стали снимать с меня драгоценности!

— Опять?! — снова ударил кулаком по столу начальник полиции. — Я прошу отвечать на вопросы, а не устраивать здесь бедлам! Что она вам ответила?

— Она ответила, будто я хотел ее изнасиловать.

— Вы это отрицаете?

— Конечно! Она воровка и аферистка!

— Как это доказать?

— Надо ее обыскать.

— Это нарушение протокола.

— А мне плевать! — вскочил Сильвио. — У меня похитили фамильную драгоценность! Она стоит дороже вас и всех ваших полицейских!

— Откуда вам знать, сколько я стою? — побагровел начальник.

— Вижу! Я все вижу! Сейчас же обыщите ее, или я буду жаловаться в верховный комиссариат! Вам известно, чью фамилию я ношу?

Полицейский замолчал и принялся снова изучать документы, находящиеся в участке.

— К чему вы пришли? — спокойно спросила Сонька молодого человека.

— Сейчас вас будут обыскивать.

— Хорошо. Я согласна.

Сильвио удивленно посмотрел на нее, сказал полицейскому:

— Она согласна на обыск.

Тот решительно поднялся, подошел к Соньке, взял сумочку и начал выкладывать на стол ее содержимое: пудреницу, зеркальце, носовые платочки, пару дамских колец, заколки для волос и, наконец, толстую пачку денег.

— Деньги ваши?

Сонька поняла смысл вопроса, кивнула.

— Деньги мои.

Полицейский посмотрел на Сильвио.

— А может, это ваши деньги?

Тот пожал плечами.

— Может быть…