Сонька спешно оглядела номер, вспомнила что-то.

— Кстати, чтобы вы не скучали, — она взяла книжку, которую до этого читала, протянула продавцу. — Занимательнейший роман, самый писк французской беллетристики. Французским владеете?

— Безусловно, сударыня.

— Вот и почитайте, будет любопытно. — Она еще раз чмокнула продавца в щеку и покинула номер.

Молодой человек проводил ее влюбленным взглядом и открыл роман.

Крепко держа в руках портфель, Сонька спешно спустилась вниз по широкой лестнице. У входа в «Асторию» стояли прилично одетые Красавчик и Улюкай. Соня было направилась к ним, но в это время случилось непредвиденное. Ей навстречу двигался не кто иной, как князь Орловский. Как всегда, он был крепко подшофе.

— Господи! — воскликнул он, растопырив руки. — Вы ли это, долгожданная?

Сонька остановилась, жестко спросила:

— В чем дело?

— Да это же вы! — воскликнул гусар. — Определенно вы! Помните ночь в моем владении?

— Оставьте меня! — оттолкнула Сонька князя. — Вы пьяны!

— А вы — воровка. И я немедленно вызову полицию.

Он стал искать глазами полицейского, и тут к ним подошли Улюкай и Красавчик.

— Графиня, — произнес Сутулый, — вас ждет муж. У вас прием через час!

— Какой муж? Какой прием?! Никто никуда не опаздывает! — заорал князь, держа девушку за руку. — Сейчас мы во всем разберемся!

— Что вы себе позволяете! — Сонька оттолкнула гусара еще сильнее. — Вы будете иметь дело с моим мужем, графом фон Рейдом!

— С каким графом?

— Граф фон Рейд сегодня же разыщет вас, и вам придется отвечать за вашу выходку дуэлью!

— Так я с удовольствием продырявлю его тухлую башку!

— Либо он вашу! — бросила Сонька и заспешила — в сопровождении воров к выходу.

Тем временем молодой человек продолжал сидеть в номере гостиницы «Астория», увлеченно поглощая книжку. Наконец он опомнился, посмотрел на часы и обнаружил, что прошло уже более часа. Отложил чтиво, выглянул из номера, увидел совершенно безлюдный гостиничный коридор и вернулся обратно. Осторожно выдвинул ящик стола, в котором должен был лежать футляр с ювелирным изделием. Футляр был на месте.

Продавец открыл его и увидел, что колье там нет. Лихорадочно обследовал ящик снова, но ни изделия, ни денег не обнаружил. Бедолага опустился на пуфик в ужасе и отчаянии.

Роды принимали не в госпитале, а в номере гостиницы, где уже довольно давно обосновалась Соня. Людей было много: бегали туда-обратно повивальные бабки, молчаливо наблюдали за происходящим друзья воровки — Улюкай, Красавчик, низкорослый Тимка. Традиционно незаметно и тихо сидел в уголочке Левит Лазаревич Санданович.

Наконец раздался пронзительный крик младенца, и одна из повивалок, высунув голову из комната, где проходили роды, радостно сообщила:

— Девочка!

Красавчик от огорчения сплюнул, а Левит Лазаревич, взглянув в его сторону, изрек:

— Девочка, значит, в будущем мать. А раз мать, то будет рожать вас, идиотов. Так что лучше в мать не плевать!

Левит Лазаревич возвращался домой от Соньки поздно. Улочка была узкая и темная. До дома, где жил старый вор, оставалось совсем ничего, когда ему навстречу вышел высокий мужчина в длинном черном пальто и картузе. Санданович по-старчески подслеповато посмотрел на неожиданно возникшую фигуру, всплеснул руками.

— Арон? Вы не можете себе представить, но моя интуиция давно уже подсказывала, что я когда-нибудь встречу вас именно здесь. Что вам угодно, молодой человек?

Арон был весьма навеселе. Он обошел вокруг старика и сообщил:

— Поговорить.

— Самое подходящее место. Вы, конечно, хотите сообщить мне что-то весьма приятное?

— А я по-другому не умею. Откуда топаешь, хрычовник?

— Ну, у каждого человека есть право на тайну. Поэтому ваш вопрос считаю глупым и отвечать на него не собираюсь.

Левит Лазаревич попытался обойти парня, но тот придержал его.

— От Соньки топаешь?

— Хорошо, если вы так настойчивы, отвечу — от мадемуазель Софьи.

— А чего там делал?

— Пил чай, вел беседу, любовался младенцем. Вы ведь знаете, что мадемуазель родила?

— От тебя, что ли?

Старик печально и долго посмотрел на Арона, вздохнул.

— Я знал, что вы глупы, но не думал, что настолько.

Он снова попытался обойти пьяного человека, и — тот снова резко остановил его.

— Отвечай, чего делал у Соньки?

— По-моему, я уже ответил.

— Это из-за тебя она бросила меня!

— С чего вы этот бред взяли, Арон?

— Ты ее сделал главной среди воров. А я получился так, на подхвате. Бабе нельзя быть главной!

— Смотря над кем. Над вами, конечно, нельзя. Как можно быть главным над тем, кого нет?

— Это меня нет?

— А по-вашему, вы есть? Ой, Арон, не смешите меня в последние дни жизни! Хочу умереть серьезным. Вы ведь сейчас будете бить меня?

— Нет, глазки строить!

— Бейте, если не боитесь за себя, Арон.

Арон ударил его так сильно, что старик упал. Парень принялся бить лежачего, матерясь, сопя и подскальзываясь на грязи.

Глубокой ночью грязный и окровавленный Арон постучался в двери полицейского участка. Полусонный околоточный встретил его подозрительно, с неприязнью:

— Кто такой? Чего надо?

Арон разгреб пятерней скомканные волосы, махнул рукой в сторону двери.

— Там человек убитый.

— Какой человек? Где?

— В соседнем дворе. Старика убили.

Полицейский подошел к Арону, подозрительно заглянул в лицо.

— Ты почем знаешь, что старика?

— Пригляделся.

— Фамилия?

— Убитого?

— Твоя.

— Арон Фиксман.

Околоточный никак не мог понять, о чем говорит этот человек.

— Ты убил, что ли?

— Не-е! — тяжело завертел головой Арон. — Почему я? Видать, пришили по пьянке.

— А сам?

— Тоже маленько пьяный… Но убивал не я.

Полицейский взял тяжелую шинель, накинул на плечи.

— Пошли покажешь.

— Подожди, — неуверенно придержал его Арон. — Потом покажу. Сначала хочу что-то рассказать.

Полицейский нехотя опустился на стул.

— Ну, говори.

— Я знаю, кто убил! И вообще я многое знаю, — с прищуром посмотрел на околоточного, ухмыльнулся. — Про Соньку Золотую Ручку слыхал?

— Это кто?

— Воровка, бриллиантщица. Главная в городе. Это ее люди убили Левита.

— Левита? — Не поверил сказанному полицейский. — Левита Сандановича убили?

— Я ж говорю! А Соньку надо брать. А то уйдет, и больше не сыщете.

Околоточный окончательно пришел в себя, взял из шкафа наручники, приковал Аронову руку к своей.

— Едем на Литейный. Там все и расскажешь.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В пресловутом номере «Астории» собралась вся воровская команда Соньки: Красавчик, Улюкай, Кочерга, Тимка, еще несколько воров. Арон тоже находился в номере, сидел неподалеку от Соньки, тихий и прибитый. Она помолчала, глядя в пол, затем подняла глаза.

— Сандановича убили свои, — произнесла она севшим голосом. — И мы должны узнать, кто пошел на такую низость, на такую подлость.

— Как узнаешь? — подал голос Красавчик. — Даже если эта тварь среди нас, все одно — не признается.

— Он среди нас, — сказала Сонька.

Воры от таких слов напряглись, замерли. В соседней комнате заплакал младенец, туда сразу же заторопилась нянька. Воры продолжали переглядываться между собой.

— Ты чего, Сонь, бузишь? Чего напраслину гонишь? — возмутился Улюкай. — Рассорить нас хочешь, что ли?

— Наоборот, хочу, чтобы мы еще дружнее стали. Определить гадину — это все равно что вырвать больной зуб. — Она внимательно оглядела сидевших. — Кто первым принес весть, что Левита убили?

Все посмотрели на Арона.

— По-твоему, эта гадина — я? — сглотнул нервно Арон.

— Я этого не сказала, — ответила Сонька. — Как ты узнал, что старика убили?