— Это новая модель. Я видела такую у Стивенса.

— Музыка всегда очень поднимает мне настроение, а тебе?

— Тоже, — ответила я.

— Тебе у меня нравится?

— Очень, очень нравится. Все так необычно. — Я вдруг поняла, что брожу по комнате, будто что–то проверяю, и быстренько уселась за стол, покрытый безупречно белой скатертью. Стол уже был сервирован по всем правилам: нарядные фарфоровые чашки, блюдца, салфетки. Тетя Сула подала крошечные треугольные бутербродики, сырные шарики, порезанные квадратиками ломтики гуавы. Посередине стола красовался шоколадный торт. Тетя начала разливать чай.

— Расскажи мне, как тебе живется в Порт–оф–Спейн?

— Все хорошо. У меня своя комната, я присматриваю за детьми. Поэтому на мою долю достается не так уж много другой работы по дому.

— А что это за семья, Родригесы? Твой хозяин — доктор? Кажется, мистер Карр–Браун с ним знаком.

За чаем тетя, словно догадывалась, что я не хочу говорить о Черной Скале, рассказывала о поместье и о том, как она проработала здесь уже больше двадцати лет. Она работала в хозяйском доме и смотрела за детьми. У миссис Карр–Браун было шестеро детей, сейчас все они уже разлетелись кто куда. Поэтому теперь у тети Сулы уже меньше обязанностей: она подметает, чистит медь и серебро, чинит одежду. Изредка гладит. В последнее время она что–то не очень хорошо себя чувствует, стала быстро уставать. Когда живешь в поместье, никуда особенно ездить не приходится, да и не нужно. Есть еда — земля дает более чем достаточно, а общаться можно с теми, с кем бок о бок работаешь. Это особый образ жизни. Она, Сула, никогда и не хотела жить в городе.

— Там все чего–то добиваются, ищут, суетятся.

Мы прошлись по ее маленькому садику. С нижних ветвей большого мангового дерева свисали орхидеи.

— Это дерево дает необыкновенно сладкие манго; вот приедешь в следующий раз, они уже поспеют, тогда попробуешь.

Здесь росли кусты, усыпанные небольшими красными цветочками, похожими на колокольчики; тетя Сула сказала, что это излюбленное лакомство колибри.

— У нас даже есть птенцы колибри. Ты их когда–нибудь видела? На вид они как крупные пчелы. — Затем она показала на роскошный куст с красивыми белыми цветами. — А это — «царица ночи». Если бы ты дождалась, пока стемнеет, то могла бы их понюхать.

Садик окружала живая изгородь из кустарника с бледно–голубыми цветочками. Сула наняла мальчишку, чтобы каждый день приносил воду для полива.

— Видит Бог, эта земля нуждается в дожде, — вздохнула она.

— В Порт–оф–Спейн ничуть не лучше, — заметила я. — Саванна выглядит как пустыня.

— Мне нравится Саванна. Полюбуешься на нее — и легче на душе.

Какое–то время мы посидели на веранде. У теги Сулы были особые кресла с откидывающимися подлокотниками, которые можно было использовать как подставку для напитков. А перед креслами стояли две низенькие скамеечки для ног. Мне кажется, никогда в жизни я не чувствовала себя так спокойно и непринужденно. Услышав бой часов, я не могла поверить, что день промелькнул так быстро. Ничего, пусть Соломон подождет — я еще не готова уезжать. Все вокруг как будто замерло в ожидании. С того места, где мы сидели, видна была крыша большого дома, за ней — верхушка флигеля, еще дальше — крыши гаражей и ангаров.

— Ты можешь жить в этом доме сколько захочешь?

— Да, — ответила тетя Сула. — До тех пор, пока я жива. Что, надеюсь, продлится как можно дольше. — Она улыбнулась, и я заметила ее высокие округлые скулы. Тетя Сула все еще была красива. — А как ты? Хочешь остаться в этой семье?

— Пока что хочу. А дальше — посмотрим.

— Надеюсь, они хорошо тебе платят. Селия, ты можешь получить хорошее место где угодно. — Она пристально смотрела на меня. — Тасси говорит, ты прекрасно училась. Помнишь, когда я приезжала, ты говорила, что учительница советовала тебе поступать в университет.

— Сейчас я не могу себе этого позволить. Мне нужно зарабатывать на жизнь. Никто обо мне не позаботится, кроме меня самой.

— Тасси говорит, ты можешь вернуться в Черную Скалу и снова пойти в школу. Может быть, ты немного отстала и будешь старше, чем твои соученики, но ничего страшного.

— Я никогда туда не вернусь. Тетя Тасси не заботилась обо мне так, как должна была. Ты не знаешь и половины. Она всегда и во всем верит Роману, верит его грязному вранью. Не было дня, чтобы я не проклинала его подлую душонку. Будь он проклят, пусть он сгорит в аду! — Эти слова вырвались у меня неожиданно для меня самой, помимо моего желания; так бывает, если возьмешь в рот что–то подгнившее и начинаешь плевать — тьфу, тьфу, тьфу, — пока все не выплюнешь.

Тетя Сула, опустив голову, смотрела на свои сложенные на коленях руки. Последовала долгая пауза, мы обе молчали. Я отвернулась и стала смотреть на небо — чистое, без единого облачка. Потом я почувствовала на себе ее взгляд — интересно, о чем она сейчас думает? Мне хотелось плакать.

— Мне очень жаль, Селия. Что бы тебе ни пришлось пережить, я тебе очень сочувствую.

Я услышала, как запела золотая древесница[20] — громко, как будто была совсем рядом. Золотая певунья где–то там, в вышине, Знать, тебе одиноко, одиноко, как мне…

— Пойдем, девочка моя. Пора. — Поднявшись, тетя Сула мягко положила руку на мое плечо.

На закате дня, когда солнечные лучи переливались сонными нежно–розовыми и кремовыми оттенками, мы медленно, не разговаривая шли по дорожке. Было очень тихо, как будто вся природа уже уснула, только где–то кукарекал петух. Земля местами поросла травами и кустарниками; у одних листья были нежными и изящными, как кружева; у других — торчали длинными зелеными языками; некоторые из этих языков были угрожающе острыми. Впереди виднелись деревья, высокие и мощные, как будто простояли здесь уже не одно столетие. Здесь же были заросли бамбука и ручей, где, по словам тети Сулы, в детстве любили играть младшие Карр–Брауны.

Я увидела его первой. Между деревьями какао верхом ехал Джозеф Карр–Браун. Выехав на открытое место, он остановился и спрыгнул с лошади. Потрепав ее по шее, он достал что–то из кармана и дал ей. Я не сомневалась, что он сразу нас заметил, тем не менее он неторопливо снял седло, ослабил подпругу и только потом направился в нашу сторону. Рядом с ним бежала собака.

— Добрый день, Сула, — дружески поздоровался он.

— Это Селия, моя племянница. — Тетя Сула не стала представлять его мне.

— Здравствуй, Селия. Рады приветствовать тебя в Тамане. Я видел тебя сегодня утром в грузовике.

— Да, сэр.

— Мы уже встречались раньше. На Тобаго.

— Да, сэр. Я помню.

— Помнишь? Это добрый знак. Всегда приятно, что тебя помнят.

У него были глубоко посаженные голубые глаза и красиво очерченное длинное лицо. Когда он снял шляпу, я удивилась, увидев очень густые седые волосы. Пожалуй, он был гораздо старше, чем казался на вид.

— А это Тень, — представил он, и пес тотчас поднял уши. У него была блестящая длинная шерсть.

— Когда нам нужен мистер Карр–Браун, мы всегда высматриваем Тень. — Тетя Сула наклонилась и погладила пса по голове. Тот от удовольствия бросился на землю и стал кувыркаться в пыли. — Он любит, когда его гладят, — заметила тетя Сула и потрепала Тень по животу.

— По словам твоей тети, ты живешь в Порт–оф–Спейн?

— Да, сэр.

— Завтра я еду в город. Выеду сразу после завтрака, если хочешь, могу тебя отвезти.

— Спасибо, сэр, но мой водитель уже вот–вот подъедет. — Я сказала «мой водитель», как будто была невесть какой важной персоной.

— Как хочешь, — хмыкнул он. — Почему бы тебе не предоставить своему водителю свободный вечер? — Он улыбался. Я поглядела на тетю Сулу — она тоже улыбалась. — Я уверен, твоя тетя очень хочет, чтобы ты осталась. Она с таким нетерпением тебя ждала. — Он сказал это так, что у меня не осталось выбора.

Соломон сидел за рулем своего грузовика и курил. Увидев меня, он включил зажигание.

— Извини, пожалуйста, — начала я. — Я решила остаться на ночь. Мистер Карр–Браун сможет подвезти меня завтра утром.