Джо взглянул на Сэмми.

— Мы вместе это придумали, — сказал он. — Мы с Сэмми. В основном Сэмми. А я просто что-то такое про ночную бабочку брякнул.

— Брось, Джо, не скромничай, — вмешался Сэмми, подступая поближе, чтобы похлопать Джо по плечу. — Он сам чертовски много сделал, чтобы эту вещицу сварганить.

Занятия фокусами, которые Джо возобновил перед зеркалом в спальне Джерри Гловски сразу же после встречи с Германом Гофманом, судя по всему, также внесли свой вклад в новый совместный продукт. Впрочем, верно было и то, что Сэмми уже какое-то время ковырялся вокруг сверхсущества женского пола. Прибавление толики секса к концепции костюмированного героя казалось вполне естественным. А главное, если не считать нескольких слабых попыток в других компаниях — Колдуньи Зума, Женщины в Красном, — его еще только предстояло опробовать. Сэмми поигрался с идеями женщины-кошки, женщины-птицы, мифологической амазонки (вскоре все вышеперечисленные и многие другие были опробованы в других местах), а также дамы-боксера по имени Кид Виксен, когда Джо предложил отдать тайную дань девушке из Гринвич-Виллиджа. Идея женщины-бабочки тоже была в своем роде вполне естественной. У «Нэшнл Периодик» на руках уже был очередной мощный хит с Бэтменом в «Детективном комиксе», а потому привлекательность ночного персонажа, черпающего свою силу от света луны, была очевидной.

— Не знаю, — сказал Шелдон Анаполь. — Меня все это немного нервирует. — Самыми кончиками пальцев он взял у своего партнера изображение Лунной Бабочки, куда Джо вложил всю надежду и желание, которые Роза — пусть даже существо чуть менее грудастое — в нем пробудила. Почти все время работы над Лунной Бабочкой член у него стоял как статуя Свободы. Оттолкнув в сторону вскрытое письмо, что лежало перед ним на столе, Анаполь уронил туда рисунок, словно Джо с Сэмми зловредно нагрели картон до точки возгорания или окунули его в карболку. — Знаете, мальчики, ведь это очень большие груди.

— Мы знаем, мистер Анаполь, — сказал Сэмми.

— Но бабочка, да еще ночная… не знаю, по-моему, насекомые сейчас не очень популярны. Почему бы ей не быть птичкой? Там должны найтись очень славные имена. Скажем, Красная… гм, чего там у нас красное? Красная Крапинка… Голубое Крылышко… Жемчужная… ну, я не знаю.

— Она не может быть птичкой, — сказал Сэмми. — Она Владычица Ночи.

— И кстати, владычица. Не можем мы говорить «владычица». Я уже и так получаю по пятьдесят писем в неделю от различных священников. Один раввин из Шенектеди все время пишет. Лунная Бабочка. Лунная Бабочка. — На жирную ряху Анаполя наползло привычно-тошнотворное выражение. — Скажите, Джордж, вы думаете, это хорошая мысль?

— Ах, мистер Анаполь, это же сущие слюни, — радостно отозвался Дизи. — Химически чистые.

Анаполь кивнул.

— Вы еще никогда не ошибались, — сказал он, подбирая письмо, которое сам только что оттолкнул, и быстро его просматривая. — Джек?

— Ничего похожего еще не бывало.

Анаполь повернулся к Сэмми.

— Тогда лады. Зови Панталеоне, Гловских, всех, кто потребуется, чтобы заполнить эту книгу остальной ерундой. Что за черт, пусть там все будут такими фифами. Тогда книгу можно будет назвать «Миф о Фифе». А? Каково? Это что-то новое? А? Это что-то новое?

— Никогда о таком не слышал.

— Пусть тогда уже они на нас посягают. Ладно, хорошо, давайте сюда ребятишек, Джордж, и пусть берутся за дело. Надо что-нибудь к понедельнику.

— Опять двадцать пять, — сказал Сэмми. — Еще только одно, мистер Анаполь.

Ашкенази и Анаполь дружно на него посмотрели. Можно было понять — они знают, что там готовится. Сэмми взглянул на Дизи, припоминая речь, произнесенную редактором в пятницу вечером, и надеясь получить хоть какое-то ободрение. Дизи внимательно за ним наблюдал. Однако лицо его, пусть и бесстрастное, побледнело, а на лбу выступили бусинки пота.

— Так-так, — сказал Анаполь. — Ну вот, начинается.

— Мы хотим долю от радиопередачи про Эскаписта. Это первое.

— Первое?

— Да, есть и второе. Вы соглашаетесь, что этот персонаж, Лунная Бабочка, наполовину наш. Пятьдесят процентов идет «Эмпайр Комикс», пятьдесят — Кавалеру и Клею. Мы получаем половину с продажи, половину с радиопередачи, если она будет. Короче, везде половина. Иначе мы забираем Бабочку и предлагаем свои услуги кому-то еще.

Анаполь полуобернулся на своего партнера.

— Ты был прав, — сказал он.

— И мы также хотим прибавки, — продолжил Сэмми, бросая еще один взгляд на Дизи и решая теперь, когда тема стала открыта для обсуждения, давить как можно дальше.

— Еще двести долларов в неделю, — сказал Джо. Согласно графику, «Ковчег Мириам» должен был отплыть в следующем году, ранней весной. Получая лишних две сотни в неделю, Джо смог бы обеспечить переправку четырех, пяти, может, даже шести детей — сделать больше обещанного.

— Двести долларов в неделю! — воскликнул Анаполь.

Дизи усмехнулся и покачал головой. Похоже, все происходящее от души его веселило.

— Да, и то же самое касается мистера Дизи, — сказал Сэмми. — У него теперь должно быть больше работы.

— Вы не вправе вести за меня переговоры, мистер Клей, — сухо сказал Дизи. — Я лицо дееспособное.

— Простите.

— И все же я вас благодарю.

У Анаполя вдруг сделался предельно усталый вид. Со всеми этими бутафорскими бомбами, миллионерами и угрожающими письмами от знаменитых адвокатов, переданными лично ему в руки специальными курьерами, глава «Эмпайр Комикс» толком аж с прошлой пятницы не спал. А сегодня ночью он часами метался и ворочался, в то время как возлежащая рядом миссис Анаполь рычала ему лежать смирно.

— Акула! — рокотала фундаментальная мадам. — Акула, а ну лежать! — Акулой она стала звать его после того, как прочла в газетной колонке Фрэнка Бака о том, что это животное в буквальном смысле не может перестать двигаться — иначе оно умрет. — Да что с тобой такое, господи помилуй? Ведь это все равно что с бетономешалкой в одной постели лежать.

«Меня чуть было бомбой не взорвали!» — в сотый раз хотелось сказать Анаполю своей супруге. Впрочем, он уже решил ничего не говорить ей про бутафорскую бомбу в конторах «Эмпайр» — как не говорил он ей про поток писем, что непрерывно тек к нему с тех пор, как Кавалер и Клей в одностороннем порядке объявили войну гитлеровской Германии и ее союзникам.

— Я скоро своей рубашки лишусь, — сказал вместо этого Анаполь.

— Ну и черт с ней, с твоей рубашкой, — сказала ему супруга.

— Между прочим, это чертовски славная рубашка. Знаешь, сколько там денег на радио? Со всякими там заколками, карандашами, коробками попкорна. Там тебе, знаешь ли, не какие-нибудь дешевые новинки. Там пижама Эскаписта. Полотенца Эскаписта. Его настольные игры. Безалкогольные напитки.

— Этого им не забрать.

— Но они намерены попытаться.

— Пусть себе пытаются. А ты тем временем попадешь на радио, и я получу возможность познакомиться с таким важным и культурным мужчиной, как Джеймс Лав. Я однажды видела его в выпуске новостей. Вылитый Джон Бэрримор.

— Ничего похожего. Какой Джон Бэрримор? С чего ты взяла?

— Так что с тобой происходит? Почему ты никогда не можешь просто насладиться тем, что получил?

Анаполь немного сместился в постели и добавил последний экспонат к энциклопедической коллекции стонов. Так бывало каждую ночь с тех пор, как «Эмпайр Комикс» переехала в Эмпайр-стейт-билдинг. Колени его ныли, спина болела, а в шее слышался резкий треск. Роскошный кабинет черного мрамора был таким просторным, с таким высоким потолком, что Анаполю там становилось неловко. Он никак не мог привыкнуть к такому изобилию пространства. В результате глава «Эмпайр» склонен был весь день горбиться, ерзать в кресле, словно имитируя парадоксально уютное воздействие более тесных и неуютных квартир. Это ужасно его мучило.

— Сэмми Клейман, — наконец сказала миссис Анаполь.

— Сэмми, — согласился он.

— Тогда не лишай его доли.