Постояли, посмотрели…

'Думаю, что эти служки… Нет, они служки и самые что ни на есть настоящие, я лично в этом не сомневаюсь, только рангом повыше. И из другой епархии…

Уж этих двоих, точно, никогда у нас в церкви за прошедшее время ни разу не видел, и дай бог, более не увижу. Уж больно у них рожи разбойные…'

Как крутится маховик, разбрызгивая масло, черпаемое из поддона. Ближе боялись подходить, может того что их окатит черной вонючей смесью? И ушли.

Как только последний церковник исчез за дверью, я махнул рукой, — Глуши.

Ребята открыли топку, и быстро орудуя кочергой, вытащили все угли в подставленное ведро, открыли на полную все заслонки, максимально охлаждая горячую зону, минут через пять, двигатель остановился.

— Так, хорошие мои, всем умываться и в дом, праздник продолжается. А я задержусь ненадолго, Никодиму скажите — что скоро буду.

Ребята ушли, а я… Я приведу свой агрегат в рабочее состояние. Вытащить поддон с дерьмом, быстро протереть испачканные части, навесить ограждение. Дело пяти минут, иначе к завтрашнему дню, засохнет, хрен ототрешь.

Да здравствует моя паранойя, самая параноистая паранойя в мире. Если уж пускать туман и пыль в глаза, так по полной. Систему жидкой смазки исключил сразу, с утра поставлю на место, пресс-масленки и все будет нормально.

Тем, кто пожелает повторить мой двигатель… Удачи и благополучия…

Погасил светильники, закрыл дверь на замок. Облокотился на неё спиной…

' Ну что, Федор! Последний бой он трудный самый…

Остался самый маленький пустяк, не умереть от обжорства и не упиться до смерти.

Вперед'

С такими напутственными мыслями двинулся к выходу.

Переселение народов.

Лета ХХХ года, март 9день

'Теплый ветер, пробрался сквозь заросли чертополоха, сдувая на своем пути с листьев, мелкие пылинки.

Подхваченные стремительным движением, они веселою гурьбой бросились вдогонку. А одна не успела, сухая травинка, вставшая перед ней, не позволила улететь вослед за подружками, танцующими, искрящийся в лучах солнца, хоровод. Она тихо опустилась на краешек паутинки, соскользнула на листок, прокатилась кубарем до края, замерла на мгновение… Качнулась… И, сорвавшись, рухнула в черную бездну темной норы, вырытой между корнями.

Обитатель, мирно спавший в прохладной тиши, свернулся клубочком, прикрыв хвостиком нос. Серая шкурка, подернулась, приоткрылся глаз, зверек приподнял голову принюхиваясь. Острая мордочка на мгновение замерла, потом скривилась и мышка чихнула. В ответ, в животе заурчало и очень захотелось есть.

А совсем рядом, чуть-чуть пробежаться, растут целые заросли с вкуснейшими семенами. Отведав их, серая полночи трудилась, обустраивая жилище, сухими листьями и травинками, застелила дно логова. В отнорке, отрытом рядом, предстояло складывать припас, который позволит сытно прожить холодные зимние месяцы.

Встав на лапки, мышка потянулась, зевнула и шустро побежала к выходу. Перед ним остановилась, нос зашевелился, вынюхивая опасность, а ушки встопорщились, вслушиваясь. Там не было ничего и никого, из тех, кто мог угрожать маленькой полевке. Она решилась. Стремительной тенью выскочила из убежища, свернула направо и затаилась у подножия огромного по сравнению с ней, валуна. Выждала немного и, убедившись, что путь безопасен, побежала дальше.

Маленькая кнопка носа унюхала ароматный запах и, свернув за большую ветку с облезлой корой, наполовину вросшую в землю, увидела заросли, в которых так много вкусной еды.

Подбежав ближе, мышь привстала на задние лапки, огляделась, и начала карабкаться вверх по желтому стеблю. Осталось совсем немного, перекусить полую соломинку и колос полный налитых зерен упадет вниз. Она уже примерилась и только открыла…

Совсем рядом, застрекотало, заухало, нечто страшное, большое…

Заржали испуганные лошади, мышка их не боялась и, если случалось что они рядом паслись, спокойно бегала между ними. Правда, оглядываясь по сторонам, а то могут и придавить, копытные, ненароком.

Набежавший порыв ветра, ласковой рукой коснулся золотистых колосьев, и по безбрежному полю прокатилась волна. Соломинку с сидящим на ней зверьком, слегка развернуло и…

Вытянув шеи с развевающимися на скаку гривами, мимо неслись испуганные скакуны, а за ними мчалось нечто, чего она (мышка) за свою жизнь не видела ни разу.

Огромное и без образное. С торчавшими в разные стороны головами, первая была красная, пыхтящая клубами сизого дыма, а вторая блестела золотом на солнце. С одной (почему-то) круглой рукой, она бешено вращалась, размахивая веревкой. Ввысь к синему небу, взметнулась петля и расширяясь в полете, накрыла табун, поймав сразу двадцать лошадей. Аркан натянулся, с громким ржанием, напрягая сильные ноги и подкидывая вверх комья черной земли, кони потащили своего врага прочь…

Мышка быстро перекусила соломинку, спустилась вниз и потащила колос в свою нору. В кладовой аккуратно распотрошила добычу, сложив зернышки кучкой, оставшеюся шелуху собрала и вынесла наружу, выбросила. Села рядом, устало смахнула маленькой лапкой пот с мордочки и произнесла, глядя на развороченное, перепаханное поле, — Ну это всё нахер, валить отсюда надо'

— Господи, ну приснится же такое. — Сел на кровати опустив ноги на пол, обхватил голову руками и замер. Всю прошедшую неделю, думал, как измерить мощность мотора. Сегодня получил яркий, красочный ответ.

С силой потер лицо и, глядя в пустой угол, сказал сам себе, — Ну и член с ним.

Хлопнул по коленям, встал и, шлепая по доскам, босыми ступнями, подошел к окну, сдвинул в бок занавеску. Дом стоит, куры во главе с 'суповым набором' что-то выкапывают из земли, барбос сидит у своей будки, заинтересованно наблюдая за вороной, подкрадывающейся к плошке с остатками еды.

Стая воробьев, жизнерадостно чирикая, облепила куст сирени, растущий рядом с калиткой.

Склонившись в сторону, увидел открытые ворота конюшни, остатки некогда большого стога сена, почти закончившегося этой зимой. Над крышей промелькнула пара голубей, стремящихся куда-то по своим делам. Отпустив завесу, повернулся к ней спиной, закинул руки и всласть потянулся, громко зевнув. Как же хорошо дома… После недельного пребывания на 'выселках'

'С первыми проталинами, Никодим, переключил свою деятельность, на строительство сараев в деревне Глухово. Я долго пытался выяснить у стариков почему, добился невразумительного ответа, — 'мол первый кто сюда пришел, наверно глух, был' Хреновое имечко и не скаламбурить — 'как дела? — Глухо'

Да и не поймут.

Надо идти завтракать, потом в лавку, оттуда к Антипу… Нарисовался родимый вчера, пропал так пропал, за всеми хлопотами, честно говоря, было не до него, но сейчас встал вопрос и очень остро о литейщике.

Разорвать Данилу пополам, как-то не удалось, отбился бугай. Никодиму кузнец нужен, а мне шестерни отливать надо, из деревяшек собрал два редуктора, простеньких. Один для токарного станочка, другой прокатника. На первых порах будут бронзовые, а там бог даст, и стальные сварганим.

Так вот. Антип объявился с опозданием на седмицу. Поставил передо мной две фигурки, глиняную и бронзовую. Осмотрел по очереди обе, есть мелкие изъяны, но фактура передана полностью. По весу тянуло на пару фунтов, плюс половина за работу… Двадцать четыре и двенадцать… Итого, тридцать шесть копеек.

Озвучил получившуюся сумму, сказать, что он не обрадовался, значит не сказать ничего, судя по всему, парнишка вложил не только душу, в статуэтку. И потому как он заискивающе смотрел на меня…

'Б… как это достало, Никодим! Подлый трус! Укатил в Глухово-кукухово. А мне тут разбираться!'

рассчитывая получить постоянную работу.

'Брать? Не брать? Монетку подкинуть что ли? Орел за, решка против'

— Антип, а веришь ли ты в господа нашего? В провидение божественное? — У него глаза от такого начала стали как две плошки и рот приоткрылся.

'Блин… Да на хера мне этот дешевый спектакль?'

Он кивнул, и с недоумением в тоне ответил, — Да, — и перекрестился.