— Будем думать! — вскочил Закулисный. — И последнее. Завтра администраторы — на заделку, остальным — разбирать реквизит. Ты себе шорты купил? — обратился он к Пухарчуку.

— А почему я? — прозвенел Женек. — Они же к реквизиту относятся!

— Что? — опешил Закулисный.

— Купил, купил! — тут же спохватился Пухарчук.

— Я вот тебе сейчас, лилипут! — позволил себе улыбнуться Владимир Федорович, грозя ему кулаком. — Так, Елена Дмитриевна, выдайте суточные, и на сегодня все свободны.

Мы расписались с Левшиным за полученные концертные билеты, за суточные, которые нам выдали на пять дней, и вышли. — Ну вот ты теперь и администратор, — усмехнулся Левшин. — Завтра начнешь бухтеть про единственный и неповторимый в мире театр, а чтобы лучше бухтелось, давай червонец.

— Зачем? — не понял я.

— Парень, ты чего? — удивился Витюшка. — У тебя еще целых два пятьдесят остается, да на такие башли можно жить дней пять как король. А спектакли начнутся, за заделку будешь получать, в общем, пошли в кабак.

На следующее утро я закатил Витюшке в ухо, хотя был явно не прав. Сам его выгнал, хотел открыть незнакомому человеку душу. Открыл…

Витюшка обиделся, но ненадолго. Поорал на меня минут пять, потом куда-то исчез и вскоре появился с полстаканом коньяка и надкушенным яблоком. Мы выпили за настоящую мужскую дружбу, сгрызли яблоко, и кто-то истеричным голосом закричал в животе:

— Жрать!!!

— Тебе надо было у Люси взять денежку, — глубокомысленно изрек Левшин. — Дурак, что я тебя оставил, видал, на ней сколько ружья было? Сейчас бы пожрали чего-нибудь, а теперь думай, где на котлету наскрести.

— У меня должно что-то остаться, — полез я в карман. Витюшка с ухмылкой смотрел на поиски.

— А вчера на мотор кого сажал? — спросил он. — Ты шоферу отдал наш завтрак.

— А у тебя ничего не осталось? — поинтересовался я.

— Дурак ты, что ли? — скорчил рожу Левшин. — И рыбку хочешь съесть и по дрова далеко не ходить! Пошли клянчить.

Петя с Колей лениво ссорились, когда мы зашли к ним в номер.

— Вы еще не на заделке? — удивился Горе. — Уже девятый час.

— Петь, — промямлил я. — Займи пятерочку?

— Пятерочку? — выпучил тот глазки. — А я на что буду жрать? Вы с Левшиным в кабаках откатываетесь, а я нам должен занимать! Просите у Коли, он в два раза Польше меня гребет.

— При чем здесь мои деньги?! — подскочил Видов. Заканчивай институт — и ты будешь столько же

получать!

— Я и без института больше тебя работаю! — загундосил Горе, размахивая ручищами.

— Это еще неизвестно, кто больше работает, — пробасил Видов.

Потом они мне долго выговаривали, чтобы я не связывался с Левшиным, который из меня последнюю копейку высосет, и в конце концов Петя занял два рубля. Коля повернулся к нам спиной. Левшину ничего не обломилось.

— Козлы! — крикнул Витюшка, кидаясь к двери.

— Что ты сказал? — завопил Петя, но Витюшка был уже в коридоре.

— Лилипут — наш последний шанс, — изрек Левшин, когда мы стояли у его двери. — Здесь надо что-нибудь придумать такое…

На столе у Женька дымился ароматный чай и рядом дышал разрезанный вдоль батон, намазанный толстым слоем масла. Два бифштекса вызывающе ухмылялись в тарелке с винегретом и, как бы случайно, здесь примостилась баночка вишневого варенья. Пухарчук сидел, еще не начиная завтрак, и читал книгу.

— Женек! — завопил Левшин. — Ты чего делаешь?

— Вы здесь? — перепугался Пухарчук. — Вас Закулисный везде ищет. Ему сказали, что вы еще из гостиницы не выходили.

— Ты в буфете был?! — не слушая его, орал Левшин. — Чего там? Ни-и черта себе набрал! Ты, парень, скоро меня перегонишь, если будешь так жрать.

— Уж конечно! — довольно рассмеялся Женек.

— Кстати, Женек, — заговорщическим голосом проговорил Левшин. — Вчера с одной заведующей аптекой познакомился. Таблетки есть…

— Какие? — напрягся тот.

— Импортные, но стоят дорого.

— Сколько?

— Десять рублей!

— Это дорого, — поморщился Женек. — И деньги откуда? Вчера только суточные получили, еще пять дней жить.

— Ладно, как другу, — вздохнул Левшин. — Свои добавлю, давай восемь рублей.

— Не-ет… — протянул Пухарчук.

— Да ты что?! — обалдел Витюшка. — За восемь рублей вырасти не хочешь?

— Я уж их сколько переглотал, — снова поморщился Женек. — Не дам.

— В общем так, — посуровел Витюшка. — Я тебе друг, и ты это знаешь. Ты мне даешь пятерочку и пять будешь должен.

— Нет, — покачал головой Пухарчук.

— Как?! — страшным голосом выдавил Витюшка. — Ты что, гад, за бесплатно вырасти хочешь, или чтобы я на свои башли тебе покупал? Короче, давай треху — и сегодня таблетки будут у тебя. Долг отдашь, когда деньги будут.

Женек просто очень хорошо знал Витюшку, и поэтому вырасти он хотел никак не больше, чем за рубль.

— Чтоб ты сдох! — заорал от негодования Левшин, подходя к двери. — Как ты был лилипутом…

— Отдай рубль! — завопил со слезами в голосе Пухарчук, но легче догнать журавля в небе, чем Витюшку с рублем в зубах.

Когда я вышел из гостиницы, Левшин отчаянно махал мне рукой из-за угла.

— Быстрее, — зашипел он на меня.

— Чего ты? — удивился я.

— Парень! Времени уже десять часов, а мы с тобой еще даже «точку» не взяли. Сегодня получим от Закулисного такого дупля! Ох, еще и лилипут вложит, — скривился он. — Нас с тобой уже в семь часов в гостинице не должно быть.

— Так из филармонии могут выгнать, — заметил я.

— Куда он выгонит! — снисходительно заулыбался Левшин. — С кем Закулисный работать будет, где он еще таких дураков найдет!

Я с уважением слушал разглагольствования Витюшки. Мы зашли с ним в столовую и долго изучали меню. Наш завтрак состоял из двух капустных салатов, шести кусков хлеба и за отсутствием чая в столовой — водопроводной воды из крана вдоволь.

— Двенадцать копеек за все удовольствие, похлопал себя довольно по животу Левшин. — Это тебе не коньяк на шару глыкать. У нас осталось еще целых два рубля восемьдесят восемь копеек. Парень, да мы миллионеры! — заорал он на всю улицу.

Витюшка потрепал меня покровительственно по плечу.

— Со мной не пропадешь, — подмигнул он мне. Сейчас начну тебя учить жить. Пушистые усы у него внезапно взлетели вверх. — Девушка! — вдруг закричал Витюшка, подбегая к проходившей мимо симпатичной блондинке. — Стойте!

— Что? — часто заморгала та ресницами.

— Откуда мы знаем, где у вас находится ближайший Дворец культуры?! — орал Левшин. — Мы же из Куралесинской филармонии приехали к вам работать!

Блондинка вся сжалась и лишь безропотно кивала головой, полностью и заранее согласная с тем, что скажет этот ненормальный. Она ничего не понимала; и когда Левшин спросил, как ее зовут, она опять согласно кивнула головой и только чаще заморгала ресницами.

— Девушка, — подошел я. — Где у вас ближайший Дворец культуры?

— Да, — еще раз кивнула блондинка и вдруг бросилась бежать.

— Ты куда лезешь? — прошипел Левшин. — Я у тебя учусь или ты у меня?

— Мы так никогда не найдем Дворец… — начал было я, но он тут же меня перебил.

— Что ты понимаешь в экспромтах?! — заорал Левшин. — А еще артист. Ты что, не видишь, что ДК стоит перед тобой!

Мы зашли во Дворец культуры «Граций».

— Главное, сейчас обработать директора, — на ходу учил меня Левшин.

— Одну минуточку, — сказала нам пожилая секретарша, заглядывая в приемную. — Заходите, — вернувшись, улыбнулась она. — Эдуард Иванович Стаканников ждет вас.

— Слушай и запоминай, — толкнул меня локтем в бок Левшин, когда мы зашли в кабинет директора.

Черноволосый, в синем поношенном костюмчике, ничем не примечательный мужчина сидел в кресле за столом и делал вид, что ему совсем неинтересно, что за типы к нему пожаловали.

Левшин быстро осмотрел кабинет и с воплем бросился к директору.