— Я не верю тебе, Хевен Ли Стоунуолл. Ты просто ревнуешь его к дому. А это так глупо, верно? — Но мое отражение хранило молчание.

Я приняла душ и переоделась, после чего отправилась по коридору туда, где находились комнаты Джиллиан. Уже больше двух лет минуло с того дня, когда я вышла из этих комнат, оставив ее, стоящей у стрельчатого окна, выходящего на залив. Солнечный свет струился по волосам Джилл. Я испытывала к ней презрение и надеялась никогда больше с ней не встречаться.

В гостиной я увидела Марту Гудман. Она сидела в кресле с высокой спинкой, справа от двери в спальню Джиллиан, и вязала. Как только я вошла, Марта поднялась мне навстречу.

— Ах, Хевен, как я рада снова видеть тебя, — проговорила она, протягивая мне руку. — Поздравляю со вступлением в брак. Мистер Таттертон сказал мне, что ты должна приехать.

— Спасибо, Марта. А как… как моя бабушка? — спросила я. — Она понимает, что я вернулась? Ей известно, что я вышла замуж? — не без интереса осведомилась я.

— Боюсь тебя разочаровать, Хевен. А разве мистер Таттертон не подготовил тебя к встрече с ней? — спросила Марта. Я покачала головой. — Она изменилась, Хевен, очень изменилась.

— И как именно?

— Тебе лучше самой все увидеть, — ответила Марта почти шепотом. — Миссис Таттертон сидит у своего туалетного столика и готовится к приему гостей, — добавила она, склонив набок голову и печально улыбаясь.

— Каких гостей?

— Она говорит, что пригласила гостей на спектакль ее маленького частного театра.

— Понятно, — я взглянула на дверь спальни Джиллиан. — Пойду сама посмотрю, что там. — С этими словами я тихонько постучала. Через мгновение раздался голос Джиллиан, он звучал молодо, счастливо и мягко.

— Да?

Я вопросительно посмотрела на сиделку. Она закрыла глаза и кивнула, делая мне знак, что можно войти. Я вошла в спальню, а Марта вернулась в свое кресло.

Джиллиан сидела у мраморного столика, одетая в одну из своих просторных хламид цвета слоновой кости, отделанную кружевом персикового оттенка. Она выглядела, как клоун: выкрашенные в светлый цвет волосы тонкими прядями торчали в разные стороны; изборожденное морщинами лицо напоминало треснувший фарфор, на щеках горели пятна румян; грубо нанесенная полоска на веках кривилась морщинками в уголках глаз, губы покрывал толстый слой яркой помады, слипшейся в углах рта.

Но когда я взглянула в зеркало, то с ужасом заметила пустой овал, а за ним — стену. Зеркало, висевшее над туалетным столиком, было вынуто из рамы. Джиллиан сидела перед пустой рамой, устремив взгляд в свое прошлое.

Взглянув на кровать, я увидела на покрывале множество разложенных платьев. Из выдвинутых ящиков комода выглядывало белье и свешивались чулки. Все шкатулки с драгоценностями стояли открытыми. Сверкали ожерелья, серьги с драгоценными камнями, браслеты с брильянтами и изумрудами лежали вперемешку на туалетном столике. Комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Я стояла, не зная, как себя вести. Я не могла и предположить, что состояние Джиллиан так ухудшится.

Джилл заметила меня и улыбнулась демонической улыбкой, отчего ее клоунская внешность приобрела еще более пугающий и жалкий вид.

— Ли, — проговорила она с деланной радостью. — Слава Богу, ты здесь. А я уже с ума схожу: не знаю, что сегодня надеть. Ты ведь знаешь, кто сегодня у нас будет, правда? — Теперь она говорила громким шепотом, потом огляделась, словно боясь, что ее могут подслушать. — Соберутся самые влиятельные люди, чтобы посмотреть мой театр.

— Здравствуй, бабушка, — проговорила я, не обращая внимания на ее бессвязное бормотание. Я рассчитывала, что таким способом смогу пробудить ее сознание. Однако Джиллиан, откинувшись на стуле, уставилась на меня с таким видом, будто услышала совсем другие слова.

— Как? Ты отказываешься быть на приеме? Я специально пригласила в Фартинггейл влиятельных людей и их сыновей, чтобы они могли с тобой познакомиться. В твоем возрасте пора уже интересоваться молодыми людьми. Нет ничего хорошего в том… что ты видишься только с Тони.

— Бабушка, я не Ли, я твоя внучка Хевен, — я подошла немного ближе. — Я вышла замуж, бабушка. Моего мужа зовут Логан, Логан Стоунуолл, мы приехали в Фартинггейл, потому что Тони обещал устроить в нашу честь торжественный прием.

Она покачала головой, явно не услышав ни единого моего слова.

— Я много раз говорила тебе, Ли, не приходить ко мне в спальню полуодетой. Ты уже больше не ребенок. Ты не можешь расхаживать в таком виде, особенно перед Тони. Ты должна вести себя благоразумно и не терять достоинства. Настоящая леди так никогда не поступает. А сейчас иди и приведи себя в порядок.

— Джиллиан, — обратилась я к ней по имени, надеясь, что она меня узнает. Я знала, что она не выносила, когда ее называли бабушкой. — Ли больше нет, она умерла, — сказала я. — А я — Хевен.

Она сильно заморгала и словно застыла в кресле.

— В последний раз я мирюсь с этим, — каркнула она. — Ты восстанавливаешь всех против меня, однако каждый знает правду о твоем гнусном, развратном поведении. Что? Ревную? Я? — Она еще больше раздражалась. — Ревновать к собственной дочери? Глупости! — Джилл посмотрела в воображаемое зеркало и улыбнулась невозмутимой самодовольной улыбкой. — Тебе никогда не сравниться со мной красотой, Ли, красотой зрелой женщины. Ты еще совсем ребенок. — Она изучающе смотрела на себя в воображаемое зеркало, потом принялась расчесывать волосы. — Я знаю, что ты делаешь, Ли. Тони мне жаловался, и я сама видела это своими глазами, так что не отрицай. Ты растешь, твое тело развивается, не собираюсь это отрицать, ведь ты, в конце концов, моя дочь. Твоя красота будет яркой, броской! Если станешь ухаживать за волосами, умело пользоваться гримом и следить за собой, как это делаю я, может, когда–нибудь тебе и удастся стать такой же красивой. — Внезапно она прекратила расчесывать волосы и стукнула щеткой по крышке столика. — И что ты ждешь от Тони? Конечно, он будет смотреть на тебя, но это совсем не означает то, о чем ты думаешь. Я видела, как ты к нему прижималась, все видела.

— Джиллиан… — Я не могла поверить, что она все еще винила мать во всем случившемся. — Ты не в своем уме, старуха, ты сумасшедшая. Моя мать никогда не делала ничего подобного. Это все ты, ты всему причиной. Моя мать была чиста и невинна. Я уверена в этом. — Меня всю трясло от ярости. — Никогда не поверю, что моя мать соблазнила Тони. Не могу и никогда в это не поверю. Это твоя ревность убила ее. Даже твое безумие ничего не меняет.

Она замолчала и резко выпрямилась.

— Что ты на меня так смотришь? Никогда не знала, что я за тобой следила? Ты не догадывалась, что я была рядом, за дверью, в тени и наблюдала. Я была просто… именно так. Я не могла решиться войти и положить этому конец, но я была там, была рядом.

Я смотрела на нее не отрываясь. Могло ли быть правдой то, что она говорила? Могла ли моя мать соблазнить Тони? Я отказывалась в это верить. И все же, все же… Я ведь соблазнила Троя. Я хорошо знала страсть, таившуюся в моей крови. Унаследовала ли я ее от матери? Может быть, отец Вайс разглядел эту страсть во мне, когда предрекал, что я буду разрушать все, что люблю, и погублю тех, кто любит меня.

Я вылетела в гостиную, где сидела Марта и спокойно вязала.

— Нужно ее остановить! — воскликнула я. — Она окончательно сходит с ума, накладывая на себя новые и новые слои румян и губной помады.

— Она скоро устанет, — мягко улыбнулась Марта. — Я уговорила ее принять лекарство, убедив, что это витамин, который поможет сохранить вечную молодость. Потом я смою краску с ее лица, все уберу, и она надолго уснет. Можешь не беспокоиться.

— Но разве Тони не понимает, в каком она состоянии? Ее смотрели врачи?

— Конечно, дорогая, они рекомендуют поместить ее в лечебницу, но мистер Таттертон и слышать об этом не хочет. Она ведет себя спокойно и большую часть времени находится в хорошем настроении.

— Значит, она меня не помнит? — спросила я, бросив взгляд на дверь спальни.