Чарли старался хоть раз в неделю встречаться с Томом Арнольдом, чтобы знать, что происходит на Челси-террас. Том был вынужден докладывать, что теперь компания постоянно несла убытки и что ему пришлось ликвидировать пять и временно закрыть еще четыре торговые точки. Чарли было горько слышать это, ибо совсем недавно Сид Рексал прислал ему письмо с предложением купить у него всю группу магазинов, включая пострадавший от бомбежки угловой паб, всего за шесть тысяч фунтов, которые Чарли, по словам Рексала, уже однажды предлагал ему. Все, что Чарли надо было сделать теперь, напоминал Рексал в сопроводительном письме Арнольду, так только подписать чек.

Чарли изучил контракт, который приложил Рексал, и сказал:

— Я сделал это предложение задолго до начала войны. Отошлите все документы назад. Я уверен, что через год он отдаст эти магазины за четыре тысячи. Но постарайтесь не разочаровывать его, Том.

— Это будет нелегко, — ответил Том. — После того как бомба попала в «Мушкетер», Сид перебрался в Чешир. Он теперь владелец загородного паба в местечке под названием Хатертон.

— Тем лучше, — сказал Чарли. — Мы больше не увидим его. Теперь у меня не остается сомнений, что за год он вполне созреет для сделки. Так что оставьте пока его письмо без ответа. В конце концов, почта сейчас работает очень ненадежно.

На этом Чарли должен был расстаться с Томом и отправиться в Саутгемптон, куда прибыла первая партия риса от Калила. Его девушки своевременно отправились туда на своих грузовиках, чтобы забрать мешки, но управляющий портом отказывался выпускать их без правильно оформленной документации. Это была поездка, без которой Чарли мог вполне обойтись, и, уж конечно, он не собирался совершать подобные вояжи каждый месяц.

Прибыв в док, он быстро убедился, что загвоздка была не в профсоюзах, которые отнюдь не отказывались разгружать судно, и не в его девушках, которые — чинно сидели на подножках своих грузовиков в ожидании отправки.

За пинтой пива в портовом пабе Альф Редвуд, лидер докеров, предупредил Чарли о том, что мистер Симкинз, главный управляющий доками и портовой администрацией, был буквоедом, когда дело касалось бумаг, и любил, чтобы все делалось строго по писаному.

— Неужели? — удивился Чарли. — Тогда мне тоже придется делать по писаному. — И, расплатившись, он прошел к административному блоку, где спросил мистера Симкинза.

— Он очень занят в настоящий момент, — заявила ему секретарша в приемной, не потрудившись оторвать взгляд от маникюра. Чарли прошел прямо в кабинет Симкинза и увидел перед собой сухощавого и облысевшего мужчину, сидевшего в одиночестве за огромным столом и размачивавшего печенье в чашке с чаем.

— А вы кто такой? — спросил портовый чиновник, уронив от неожиданности печенье в чай.

— Чарли Трумпер. Я здесь для того, чтобы выяснить, почему не вывозится мой рис.

— У меня нет оснований разрешить вывоз, — ответил Симкинз, пытаясь выловить плававшее в чашке печенье. — Из Каира не поступило никаких официальных бумаг, а ваши накладные из Лондона оформлены неправильно, совершенно неправильно. — На его лице появилась самодовольная улыбка.

— Но ведь потребуется несколько дней, чтобы выправить их.

— Это не мои проблемы.

— Но ведь идет война.

— Именно поэтому все мы должны строго придерживаться правил. Я уверен, что немцы так и делают.

— Мне наплевать, что делают немцы, — заверил Чарли. — Каждый месяц через этот порт ко мне поступает миллион тонн риса, и я хочу, чтобы каждое зернышко своевременно дошло до потребителей. Я ясно выражаюсь?

— Безусловно, мистер Трумпер, но мне тем не менее необходимо иметь от вас правильно оформленные документы, прежде чем вы сможете вывезти свой рис.

— Я приказываю вам выпустить этот рис немедленно, — Чарли впервые сорвался на крик.

— Не надо кричать на меня, мистер Трумпер, поскольку я уже объяснил, что вы не имеете права приказывать мне. Администрация доков и портовых сооружений, как вам, наверное, известно, не подчиняется министерству продовольствия. Мне придется съездить в Лондон и принять меры, чтобы мы получали правильно оформленные накладные.

Чарли чувствовал, что находится уже не в том возрасте, чтобы ударить подлеца, поэтому он просто снял телефонную трубку с аппарата Симкинза и назвал номер абонента.

— Что вы делаете? — возмутился Симкинз. — Это мой телефон, и вы не имеете права трогать его.

Чарли прижал трубку к уху и повернулся спиной к Симкинзу. Услышав голос на другом конце линии, он произнес:

— Это Чарли Трумпер. Вы можете соединить меня непосредственно с премьер-министром?

Щеки Симкинза сначала стали красными, а затем побелели, когда кровь быстро отхлынула от его лица.

— В этом нет никакой необходимости… — начал он.

— Доброе утро, сэр, — сказал Чарли. — Я нахожусь в Саутгемптоне в связи с той проблемой с рисом, о которой я упоминал вам вчера вечером. Здесь назревает небольшая задержка, и я, похоже, не смогу…

Симкинз теперь отчаянно размахивал руками, как матрос-сигнальщик, пытаясь привлечь внимание Чарли, и одновременно энергично кивал головой, выражая готовность на любые условия.

— У меня каждый месяц приходит миллион тонн, премьер-министр, а мои девицы просто сидят на своих…

— Все будет в порядке, — шептал Симкинз, делая круги по кабинету. — Все будет в порядке, уверяю вас.

— Вы хотите сами сказать это ответственному лицу, сэр?

— Нет, нет, — пробормотал Симкинз. — В этом нет нужды. У меня есть все необходимые накладные. Все, что нужно.

— Я передам ему, сэр, — произнес Чарли, помолчав секунду. — Я должен вернуться в Лондон этим вечером. Да, сэр, да. Я доложу вам, как только вернусь. До свидания, премьер-министр.

— До свидания. — Бекки положила телефонную трубку. — Надеюсь, ты расскажешь, что все это значит, если действительно вернешься домой этим вечером.

Министр покатывался со смеху, когда Чарли рассказывал эту историю ему и Джессике Аллен.

— Думаю, что премьер-министр с удовольствием поговорил бы с ним, если бы вы предоставили ему такую возможность, — сказал Уолтон.

— Если бы я сделал это, то с Симкинзом случился бы инфаркт, — предположил Чарли. — И тогда мой рис, не говоря уже о шоферах, застрял бы в этом порту навсегда. К тому же при такой нехватке продовольствия я не хочу, чтобы этот несчастный потерял еще один кусочек своего печенья.

Чарли находился в Карлайле на конференции фермеров, когда его срочно затребовали к телефонному звонку из Лондона.

— Кто это? — спросил он, все еще прислушиваясь к выступлению делегата, объяснявшего трудности с повышением урожайности брюквы.

— Маркиза Уилтширская, — прошептал Артур Селвин.

— Тогда я подойду. — Чарли покинул конференц-зал и прошел в своей номер, куда оператор переключил абонента.

— Дафни, чем могу помочь, моя любовь?

— Нет, дорогой, это я должна спросить, чем могу помочь тебе, как обычно. Ты читал «Таймс» этим утром?

— Пробежал заголовки. А что? — спросил Чарли.

— Тогда посмотри раздел некрологов более внимательно. В особенности последнюю строчку одного из них. А я больше не буду отнимать у тебя время, поскольку премьер-министр постоянно напоминает нам о том, какую важную роль ты играешь в деле достижения победы.

Чарли рассмеялся, и разговор на этом прекратился.

— Я могу помочь вам чем-нибудь? — поинтересовался Селвин.

— Да, Артур, мне нужен сегодняшний номер «Таймс».

Когда Селвин вернулся с утренним выпуском, Чарли быстро пролистал газету и нашел раздел некрологов: адмирал сэр Александр Декстер, выдающийся полководец времен первой мировой войны; Дж. Т. Макферсон, воздухоплаватель и писатель; сэр Раймонд Хардкасл, промышленник…

Чарли пробежал глазами краткую биографию сэра Раймонда: родился и получил образование в Йоркшире, на рубеже столетий развил дело своего отца. В двадцатые годы компания Хардкасла превратилась в мощную промышленную силу севера Англии. В 1937 году Хардкасл продал свой пакет акций «Джону Брауну и компании» за семьсот восемьдесят тысяч фунтов. Но Дафни была права — только последняя строка имела практическое значение для Чарли.