— Это было в завтрак! А ты вытирала в ужин!

Джозеф в ужасе закрыл лицо руками:

— Хватит.

— Сейчас моя очередь, маленький ты червяк. А если ты еще хоть раз скажешь, что это не так, я дам тебе по носу!

— Тогда я скажу!

— Хватит! — рявкнул Джозеф. Обернувшись, он увидел две пары глаз, в страхе смотревших на него. — Холли, тебе мыть. Сисси, тебе вытирать.

Сисси триумфально улыбнулась старшей сестре, а Холли начала канючить:

— Но, дядя Джозеф…

— Никаких «но», а то отшлепаю…

Осознав, что он сказал, Джозеф застонал и опять закрыл лицо руками. Вот он уже заговорил, точь-в-точь как его отец.

— Не понимаю, почему мисс Харпер не моет посуду, — услышал он ворчание Холли.

При упоминании имени еще одной женщины, отравлявшей ему жизнь, Джозеф вскинул голову.

— Потому, что это не ее работа, — ответил он резко.

— Все остальное — ее работа, — настаивала Холли.

— Нет, и все остальное — не ее работа. Она здесь только для того, чтобы помочь нам, пока мы не привыкнем друг к другу, а не чтобы бегать, подбирая все за нами, как… как раб на плантации.

— Тогда почему она сбивает масло? — спросила Сисси. — Вчера ты говорил, что всегда сам будешь сбивать масло, потому что ты самый сильный.

Джозеф попытался выбросить из головы образ хрупкой Тесс Харпер, согнувшейся над маслобойкой. Сисси была права. Вчера он действительно сказал, что всегда будет делать это сам, но это было до того, как мисс Тесс Харпер спровоцировала его перепоручить это ей. Эта женщина умеет действовать ему на нервы, как никакой другой человек на земле, и он ужаснулся, каким глупцом он был, окружив себя этими несносными женщинами.

— Она полюбопытствовала насчет работы, вот и пришлось дать ей эту, — тихо ответил он Сисси.

— Когда я была там, она не показалась мне любопытной, — осадила его Холли. — Она была уставшей.

Это заговор, заключил Джозеф, опустив плечи под тяжестью отчаяния. Женщины сговорились, чтобы свести его с ума.

Он встал:

— Девочки, заканчивайте с посудой и можете сбегать на северное пастбище поиграть с собаками.

— Ты собираешься разрешить Тесс отдохнуть? — поинтересовалась Сисси, когда он был уже в дверях.

Действительно, таково было его намерение. Но какой дьявол даст ему самому хоть сколько-нибудь передохнуть от нее?

Солнце уже клонилось к западу, когда Джозеф шел по двору к хлеву, где Тесс неутомимо сбивала масло. Он обязан отдать должное этой женщине. Она была испорчена и упряма, как черт. Бросив однажды вызов, она, по-видимому, никогда не отступала.

Подойдя ближе, он увидел ее сгорбленную спину и услышал слабые всхлипы, которые она издавала при каждом своем движении. Он остановился рядом с ней и сказал:

— Теперь давайте я продолжу.

— Ну вас к черту, — ответила она, тяжело дыша.

Сначала Джозеф удивился: женщина выглядела смертельно уставшей и едва держалась на ногах. Но удивление быстро превратилось в гнев, и вот он уже видел в этом лишь новое подтверждение ее неблагодарности.

Он придвинулся ближе и попытался оттолкнуть ее бедром. Но не тут-то было: она расставила ноги и принялась работать еще быстрее.

— Мне не нужна ваша помощь, Магайр, — прохрипела она сквозь зубы. — Убирайтесь в свою пещеру.

— С дороги, мисс Харпер.

Он дотянулся-таки до маслобойки, но ее острый локоть вонзился ему прямо в ребра и заставил отскочить.

Джозеф в изумлении уставился на нее:

— Убирайтесь с дороги к чертовой матери! Взгляд ее голубых глаз мог бы заморозить всю преисподнюю, но онемевшая рука продолжала, хотя и с запинками, сбивать масло.

— Только коснитесь маслобойки, — сказала она, — и тут же получите по лбу.

Не будь он так взбешен, расхохотался бы, а тут протянул руку и схватил за рукоятку, чтобы заставить Тесс прекратить работу. Она моментально отреагировала на его движение, толкнув его всем телом так, что Джозеф едва не потерял равновесие. Он крепко держал маслобойку, а Тесс пыталась вырвать ее.

— Отпусти, жаба! — заорала она.

— Отдайте, леди, — прорычал он. — Вы свободны.

— Что-то я не чувствую себя свободной! — выкрикнула она ему в лицо. — Вы сами дали мне эту работу, так позвольте закончить ее!

Тесс выпустила рукоятку и попыталась отнять у него все приспособление целиком. Однако Джозеф не собирался отпускать его. Началось «перетягивание каната», в результате оба оказались на земле, с головы до ног перемазанные содержимым маслобойки.

— Хватит! — услышал Джозеф крик Сисси со стороны дома.

Подняв голову, он увидел, что Сисси и Холли стоят и наблюдают за тем, как он и Тесс Харпер корчат из себя полных идиотов.

— Хватит, хватит! — продолжала Сисси, широко улыбаясь. — И никаких «но», а то отшлепаю!

Сисси рассмеялась, Холли стояла, по своему обыкновению, хмурясь. Потом обе бросились в сторону северного пастбища.

Рубашка и брюки Джозефа были покрыты толстым слоем жирных сливок. Он оглядел Тесс. Она, казалось, готова была убить его.

— Как вы думаете, долго ли мне пришлось гнуть спину над этим маслом? — спросила она сквозь зубы.

— Слишком долго. Оно должно было быть готово как раз к этому часу.

Тесс поджала губы, встала, сгребла эту массу со своей юбки и швырнула в него.

— Ваше масло, мистер Магайр!

Он смотрел, как она идет, сжав пальцы в кулаки и вытянув руки по бокам. Привлеченная ее запахом, коза Оливия сунулась было к Тесс и ухватила за юбку, когда та выходила из хлева, за что и получила дверью по носу.

Джозеф тупо смотрел на себя, потом на маслобойку, потом снова на хлев, откуда ушла Тесс. Вдруг он запрокинул голову и разразился безудержным хохотом.

8

Тесс покончила со своим обедом из копченого окорока и сладкого картофеля и промокнула уголки рта куском ветхой льняной салфетки. Поставив тарелку на грязный пол хлева, она подавила зевок и посмотрела на свою непривлекательную постель из одеяла, брошенного поверх копны сена, прикидывая, не будет ли ей удобнее на жестком полу.

С заходом солнца горячий ветер сменился холодным, и теперь он задувал в хлев через щели в стенах, издавая скрипящие и стонущие звуки. Тесс собиралась было отказаться от тяжелой ночной рубашки, которую Джозеф купил утром в магазине женской одежды, в пользу своей, от Майкла Болтона, но мысль о том, что ей придется лечь на колючую солому, и пронизывающий холодный ветер быстро заставили ее передумать. И теперь она надевала нечто напоминающее тент над цирковым манежем, и тонкая белая ткань метр за метром окутывала ее ноги.

Большую часть вечера она провела мысленно призывая ту странную женщину, которая перенесла ее сюда, но волшебная фея отказывалась появиться, и спустя несколько часов безуспешных попыток Тесс сдалась. Что это за отвратительное маленькое существо, укравшее ее из дома, а потом бросившее на произвол судьбы отрабатывать долг в опасном непредсказуемом мире?

А что, если эта женщина вообще никогда не вернется? Что, если Тесс обречена прожить остаток дней прислужницей Джозефа Магайра? Она похолодела от ужаса и поскорее выкинула эту мысль из головы.

Где-то вдалеке завыл койот, и Тесс со всей отчетливостью поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой одинокой. Здесь не было ни радио, которое могло бы рассеять оглушительную тишину ночи, ни даже ровного гула доброго старого холодильника, который мог бы составить ей компанию.

— Тесс!

Она приподнялась и увидела Сисси в такой же, как на ней, ночной рубашке, но гораздо меньшего размера. Девочка стояла у двери в вглядывалась в темноту хлева. Тесс улыбнулась малышке, ее единственному другу на годы и мили, и пригласила ее войти.

— Я… я только хотела пожелать спокойной ночи, — сказала Сисси, входя в хлев.

— Спасибо. Ты очень добра.

Девочка колебалась, и Тесс поняла, что та хочет сказать что-то еще.

Взгляд Сисси упал на пустую тарелку Тесс.

— Почему ты не захотела есть за столом вместе с нами?