Разрывая вязкий воздух новолуния, разнёсся над застывшей водой угрюмый медвежий рык.

В последнее для проклятого города время спутались в ЗвеРре ночи лунные и безлунные. И медведь шёл по своей излюбленной тропе, и не было силы, которая могла бы ему помешать.

Волки ещё плотнее окружили Марка, закрыли его живым курганом серых тел, чтобы не дать просочиться даже крохотной капле человеческого духа.

Птека рядом чуть-чуть шевельнулся, Марк нашарил его руку, сжал.

Медведь шёл по берегу озера. Изредка под тяжёлой лапой лопались с треском сучки и веточки.

Осторожно приподняв голову, главарь вслушался своими замечательными волчьими ушами. Нашарил камешек и кинул.

Попал: кто-то ойкнул в стороне от тропы.

Медведь остановился и обманчиво медленно развернулся. Обманчиво — потому что бросок вслед за этим был неуловим.

Через мгновение ойкать было некому.

Медведь оборотился в грузного мужчину и, перекинув убитого через плечо, пошёл своей дорогой.

Волки неторопливо выжидали. Потом поднялись и пошагали дальше, оставив озеро за спиной.

Впереди из предутренней мглы выплывала башня Волчья Пасть, царящая над этой частью города.

В сумраке казалось, что Волчья Пасть подпирает верхушкой небо.

Четыре сторожевые башни по бокам, толстые стены между ними. Сигнальные костры горели на площадках башен, им подмигивали в ответ огни с других твердынь клана.

Главный вход, и правда, напоминал разинутую пасть, шагни туда — и клацнут каменные челюсти, не подавятся.

Решётка — частокол заострённых штырей — медленно поползла вверх, открывая проход. Главарь волков напомнил Марку и Птеке:

— От меня не отходите. И не пытайтесь узнать больше, чем необходимо.

— Лады, — бодренько сказал Марк. — Тогда, раз уж мы ещё не вошли, вопрос о несущественном: а кого съел медведь вместо меня?

— Кого-то из этих несостоявшихся звеРрюг, — осклабился главарь. — Они никак понять не могут, что стАтью не вышли. Нужно быть гибче и проворнее ласки, чтобы рассчитывать на успех в зверином обличье с их-то размерами. Или в человечьем не зевать, раз уж назвался Безумным. Это не подвыпивших гуляк в "Весёлой крыске" обсчитывать. Нам повезло, что они не отступили после первого раза. Медведь уже пробовал человека на вкус. Как и мы…

Он согнал кривую улыбку с лица и буднично закончил:

— Добро пожаловать в Волчьи Башни.

Во внутреннем дворе было шумно.

Повара уже готовили завтрак, из кухонных труб вились дымки. Прямо во дворе, на открытом огне жарилось на вертелах мясо. Пахло посаженым в печь хлебом.

Скрипел ворот колодца, юные волки подходили с пустыми вёдрами, а уходили с полными, разнося воду по ярусам.

Гостей встретили радушно и дружелюбно. Насколько вне Башен волки были насторожены и замкнуты, настолько внутри — беззаботны и радостны. Чувствовалось, здесь не боятся.

Но при этом Марк знал, что понимать слова главаря волков нужно буквально: очутись они с Птекой в каком-нибудь закоулке одни, им вполне благожелательно перервут горло. Без всякой личной неприязни. И зажарят на вертеле, на завтрак обитателям.

Крутой винтовой лестницей они стали подниматься внутри одной из угловых башен, начиная осмотр.

Картина нашлась. Во всю стену. В одном из залов.

Это была фреска, написанная по мокрой штукатурке. На ней был изображен пророк, отбывающий восвояси.

Знаменательное событие, видимо, было решено запечатлеть через некоторое время после воцарения ЗвеРры на месте людского города, потому что лошадь, впряжённая в возок, получилась странная, смахивающая на помесь лося и зубра.

Но пророк был похож на человека, это да. Хотя…

На нём не было остроконечной шляпы.

Не было и сандалий.

Меч тоже отсутствовал.

Тяжёлый, похоже, бархатный плащ до пят, отороченный мехом, еле видные из-под плаща башмаки, тёплый не то тюрбан, не то берет, надетый на чепчик с наушниками.

— Бюргер какой-то, чемодана в руках не хватает! — буркнул отчаянно зевающий Марк.

Он попросил светильник. Достал из полосатого рюкзака тетрадь Гиса и на чистом листе попытался скопировать фреску, рисуя в манере "ручки-ножки-огуречек".

Чемодана не было, зато были сундуки у крыльца. В руках у пророка красовался фонарь. На пальце — крупный перстень с красным камнем. Правый башмак пророка попирал какой-то свиток. А может, это был надувательский счёт из гостиницы. Рядом стояла астролябия.

— Вон их сколько, артефактов, — радовался Марк, делая в блокноте пометки со стрелочками и выписывая "шар", "кольцо", "свиток", "астролябия".

Но Птека испортил его радость, наивно спросив:

— Так если он отъезжает, наверное, уже вручил и Артефакт, и Пророчество.

— Кому? — кисло поинтересовался Марк. — Ещё обычные люди кругом. Он им кирдык устроил, а не пророчество…

Серенький мышиный рассвет сочился в узкие окна. Марк всмотрелся в лицо пророка. Художник нарисовал вполне довольного жизнью человека, от которого сложно было ожидать, что он истребит целый город. Астролябия была Марку знакома.

Пришёл главарь волков.

— Завтрак готов, — сказал он церемонно. — Шестого человека и его спутника прошу разделить с нами трапезу.

— С удовольствием. А сохранилась история создания этой фрески?

Главарь пожал плечами:

— Когда ЗвеРра стала походить на ЗвеРру, и волки обосновались в башнях, зубры в замке, а остальные — где придётся, то решили запечатлеть основателя города. Вроде бы так. Рисовал один из немногих, уцелевших от старых жителей. Он был калека и уйти не мог. Ему грозила смерть, конечно же, но волки взяли его под покровительство, обещав сохранить жизнь, если будет полезен. Он видел отъезд пророка и смог нарисовать это. Волки сдержали слово.

— Как трогательно, — буркнул ничуть не расстрогавшийся Марк. — У меня к вам, волки, просьба. Хочу ещё раз посетить Олений Двор. С зубрами уже был, теперь хочу с вами.

— У шестого человека цель: сводить в Олений Двор всех звеРрей города? — усмехнулся главарь волков.

— Ага, что-то вроде этого. Я бы и один пошёл, да боюсь: там ласки. Мелкие, а всё ж звеРрюги.

— Ласки в городе? — удивился волк и сам себе ответил, — А чего ж удивительного? ЗвеРрюги в городе, звеРрики за городом…

— Разброд и шатание! — подтвердил Марк. — Типичный конец света, одним словом. Такие дела. Ну как, проводите?

— Ну раз надо, после завтрака можно сходить. Заодно почистим Олений Двор, — решил главарь волков.

— У нас говорят "зачистим", — мягко поправил его Марк.

НОВОЛУНИЕ

День

Если честно, Марк предпочёл бы поспать, а не нестись ни свет, ни заря в резиденцию хранителей. Но волки могли передумать, надо было пользоваться моментом.

После завтрака он отправил Птеку на мельницу, а сам присоединился к новоиспеченным санитарам ЗвеРры.

Расчёт Марка был прост: если, как выяснилось, в зверином городе остался умелец из людей, помнивший — или делавший вид, что помнивший пророка, то почему в Волчьей Башне есть его работа, а у хранителей Артефакта нету? Они должны были в первую голову озаботиться тем, чтобы умелец не сидел без дела. С зубрами была осмотрена лишь центральная часть Двора. Вдруг разгадка Артефакта находится за соседней стенкой? Точнее, на соседней стенке?

Волков же в первую очередь интересовала зачистка.

Поэтому они не стали, как зубры, являться в Олений Двор с треском и блеском, ломясь с парадного хода. Серые тени просочились в здание окольными путями.

И численность квартировавших там ласок резко уменьшилась.

А Марк нашёл, что искал.

В Оленьем Дворе, в комнате с выбитыми окнами была почти точная копия фрески из Волчьей Башни. То ли изображение было каноническим, то ли заказчики не поощряли разнообразие и требовали одного и того же, но и на этой стене пророк отъезжал из города, не забыв наступить на прощание на свиток.