Глаза Хейла сияли, казалось, он готов подарить искорку счастья каждому больному ребенку! Элизабет поняла, что недооценивала этого человека.

— Хейл, ты сегодня сделал действительно доброе дело для детей! — сказала она, когда лимузин повез их обратно в гостиницу.

— Не такое уж доброе, — ответил он, вытянувшись на широком сиденье и прикрыв глаза. — Добрым бы оно было, если бы я смог вылечить рак Джесси или помочь Майку снова ходить.

Элизабет поразила его реакция. Но еще больше она удивилась, когда Хейл продолжил:

— Надеюсь, ты сохранишь это в тайне. Не хочу, чтобы сюда нахлынули газетчики!

Элизабет изучающе взглянула на Хейла. Он по-прежнему сидел с закрытыми глазами, и лицо его выглядело уставшим, но даже сейчас его окружала удивительная аура.

— Зачем тебе это, Хейл?

— Странный вопрос. Во-первых, мне нравится общаться с детьми, а во-вторых… есть у меня один старый должок. — Хейл приоткрыл глаза. — В общем, нельзя, чтобы больные дети чувствовали себя никому не нужными.

— А что за… должок?

— Мой брат тяжело болел. И несмотря на то что мы тогда были очень бедны, врачи не бросили его на произвол судьбы.

— А я и не знала, что у тебя есть брат.

— Он любит держаться в тени.

Элизабет улыбнулась: нелегко, наверное, быть братом звезды такой величины, как Хейл Бриджес.

— Ты хорошо ладишь с детьми, Хейл, — искренне сказала она. — А у тебя самого дети есть?

— Насколько мне известно, пока нет, — весело ответил он.

— Я просто подумала, что, может быть, ты был женат… раньше. Я же, в сущности, ничего о тебе не знаю. — Ей представилась хорошая возможность узнать о Хейле Бриджесе, что называется, из первых рук, и она собиралась ею воспользоваться. — Скажи, а когда ты занялся музыкой?

— Первая гитара у меня появилась в шесть лет. Отец решил, что безопаснее будет, если я буду сидеть и бренчать что-нибудь возле дома, чем шататься по улицам в поисках неприятностей.

— А где ты вырос?

Хейл усмехнулся, снял шляпу и положил ее рядом.

— Да прямо здесь, в Техасе. Слушай, завтра у меня интервью. Если хочешь узнать о моей важной персоне побольше, милости прошу.

— У тебя что, нет никаких секретов от журналистов?

— Лиззи, мои секреты всегда при мне. — Он вновь нахлобучил шляпу, сдвинув ее на глаза. — Но если ты имела в виду, честен ли я с ними, то могу ответить так: «Почти всегда». Нет смысла вешать им лапшу на уши, потому что в отместку они могут накопать про тебя такое, что у публики волосы дыбом встанут.

Элизабет поняла, что за внешним высокомерием и бесшабашностью этого человека таились и ум, и рассудительность, и надежность.

Возвращение в отель принесло Элизабет желанный покой. День прошел замечательно, Хейл оказался заботливым и чутким человеком, который беспокоится о больных детях и старается облегчить их страдания. Кроме того, неизвестная фанатка пока больше не заявляла о себе: никаких новых записок с угрозами Элизабет в номере не обнаружила.

После обеда Хейл и Джоуи работали над новой песней. Хейл с воодушевлением наигрывал что-то на пианино и напевал мелодию, как будто пробовал ее на вкус. Элизабет поймала себя на том, что пристально изучает этого красавца, и быстро отвела глаза, но сердце уже предательски затрепетало в груди.

Элизабет попыталась успокоиться, но тут Хейл поднял голову и встретился с ней взглядом.

Надо было признать, что Хейл ей нравится. Но контракт агентства однозначно запрещал любые отношения, кроме профессиональных. Десять тысяч долларов стоят того, чтобы держать чувства в узде, решила Элизабет.

Быстро закончив обед и попрощавшись с музыкантами, она ушла к себе в комнату и позвонила сестре в Лос-Анджелес,

— Школа тхеквондо, — ответила сестра строгим деловым голосом.

— Сьюзен, привет! Как там у вас дела?

— Элизабет? Как я рада! — Сьюзен тут же отбросила всякую официальность. — Здесь все замечательно! Представляешь, сегодня я записала к нам в школу трех новых учениц! Правда, здорово?

Сьюзен нельзя было назвать собранной и организованной. Так что Элизабет была поражена тем, какой энтузиазм сестра проявляет в отношении судьбы школы,

— Надеюсь, ты не прогуливаешь занятия, Сьюзен?

— Нет, что ты! У нас же сейчас каникулы! А как твои, дела с Хейлом Бриджесом?

— Он — одна большая проблема.

— Тебе он что, совсем-совсем не нравится?

— Нет! — Элизабет понизила голос до шепота. — Знаешь, он такой эгоистичный и высокомерный!

— Зато красавчик! — хихикнула Сьюзен. — Наверняка в нем есть что-то хорошее… где-нибудь в глубине души.

Элизабет собралась было рассказать сестре о визите в детскую больницу, но вспомнила, что дала слово молчать об этом.

— Ну, может быть, где-то очень глубоко.

— Какая жалость! На фотографиях в газетах он просто душка! Вот бы он пел мне под окном серенады, я бы за ним на край свет пошла! Пришли мне посылочку с Хейлом Бриджесом, а?

Почему-то насмешливый тон сестры вызвал у Элизабет раздражение. Но был один вопрос, на который ответить ей могла только Сьюзен. Вновь понизив голос почти до шепота, Элизабет спросила сестру:

— Послушай, появлялись о Хейле какие-то новые сплетни в газетах?

— Вроде нет. Слушай, мне пора идти, ученицы уже собрались. Ты не беспокойся, со школой все в порядке. У меня и на учебу время остается, честно! Я занимаюсь на специальных курсах, сегодня у меня занятия по планированию рабочего и личного времени!

— Надо же! Ты молодец, Сьюзен! Счастливо! — Элизабет вздохнула и повесила трубку. Все-таки с трудом верилось, что ее маленькая сестренка когда-нибудь научится что-то планировать в своей жизни. Неужели взрослеет?

Убедившись, что Хейл сегодня весь вечер будет работать с Джоуи над новой песней и Лео присмотрит, чтобы музыкант не покидал номер, Элизабет со спокойной душой отправилась спать.

Через пару часов она проснулась от внезапно нахлынувшего чувства голода. Она, конечно, ни за что в жизни не призналась бы в этом Хейлу, но здоровая пища частенько вынуждала ее ложиться полуголодной. Элизабет накинула шелковый голубой пеньюар и вышла из комнаты.

В столовой и гостиной было темно. Элизабет заметила, что корзинка с фруктами на кофейном столике, которую принесли в номер, до сих пор стояла нетронутой. Элизабет без колебаний направилась к столику и взяла из корзинки яблоко, но внезапно заметила чей-то силуэт возле окна. В темноте блеснул и тут же исчез красный огонек.

Элизабет испугалась, что преступник смог проникнуть в номер через балкон, может быть, он и сейчас прячется где-то за раздвижными дверями, ведущими на террасу пентхауса. Она осторожно приблизилась к балкону, и только теперь поняла, что это силуэт Хейла. Он был один, одетый все в те же джинсы и тенниску, и курил на балконе.

Элизабет приоткрыла дверь:

— Все в порядке, Хейл?

Хейл тут же затушил сигарету, он помнил, что Лиззи не любит курящих мужчин. А он сидел здесь, курил и думал о ней. Как влюбленный мальчишка, он представлял эту девушку яркой далекой звездой. Она была такой прекрасной, такой близкой — и такой недоступной! Так что Элизабет застала его врасплох.

— Да я просто любовался ночным небом. Хочешь присоединиться?

— Здесь холодновато. — В голосе Элизабет прозвучало сомнение.

Он взглянул на нее. Девушка по-прежнему стояла в дверях, слегка поеживаясь от ночной прохлады. Сейчас она показалась Хейлу особенно прекрасной. Лунный свет делал ее еще более загадочной и неприступной. Светлые волосы свободно падали с плеч, тонкий голубой пеньюар облегал стройную фигуру. О, как ему хотелось обнимать и ласкать каждый изгиб ее прелестного тела!

— Какая чудесная ночь! — сказала она, делая шаг по направлению к Хейлу. — Наверное, и вправду в техасском небе самые большие звезды во всей Америке!

— Так наслаждайся! У себя в Лос-Анджелесе вы ни одной звезды не разглядите сквозь дым и чад.

Элизабет приблизилась, и Хейлу вновь вскружил голову нежный аромат сирени. Он постарался сосредоточиться на созерцании огней города и звездах, но как же ему хотелось, чтобы эта девушка всегда была рядом с ним! Боясь обидеть ее неосторожным словом или даже жестом, он аккуратно положил ногу на ногу и откинулся в кресле.