Но я ошиблась. Моим рефлексотерапевтом оказалась серьезная женщина славянской внешности по имени Надя. Сначала она занялась моей левой ногой.

— О-о-о-х! — выдохнула я, когда она сжала ноготь на большом пальце.

— Действует на мозжечок, — пояснила она. — Проясняется голова и лобные пазухи.

— И голова, и лобные пазухи у меня абсолютно ясные, — заметила я. — А нельзя ли немного полегче?

Вместо ответа она сжала мою левую пятку. Я снова завопила от боли.

— Для седалищного нерва, — сообщила Надя. — И предотвращает геморрой.

— Это все очень интересно, Надя, но я, слава Богу, не страдаю геморроем.

Она проигнорировала эту информацию и начала разминать стопу моей левой ноги. Вместо ожидаемой новой муки мне стало щекотно.

— Эй, — хихикнула я, отдергивая ногу, — а сейчас какую часть моего тела вы разблокируете?

— Сердце, — сказала она, покрепче ухватывая ногу, с намерением продолжить свое дело. — Я чувствую, у вас небольшие проблемы, но я могу помочь — если вы будете лежать спокойно и не мешать.

Я не стала ей мешать.

Мой сеанс закончился почти одновременно с процедурами Джеки и Пэт.

— Теперь куда? Может, постреляем по летающим тарелочкам? — предложила я.

— Лодыжка еще побаливает, — призналась Пэт, которая довольно ловко передвигалась, слегка опираясь на тросточку. — Я бы предпочла какое-нибудь более сидячее занятие.

— Я тоже, — подхватила Джеки.

Я совсем забыла, что она первый день как встала с постели. Я хотела уберечь ее от наемного убийцы, но совсем не хотела утомлять.

— Что-нибудь более сидячее… — бормотала я, просматривая список дневных развлечений. — Как вы относитесь к выставке парфюмерии?

Эта идея им понравилась. Мы двинулись в бутик «Веселая принцесса». Вешалки с одеждой там на время сдвинули в сторону, а на их место поставили несколько рядов кресел, образовавших нечто вроде круга. Мы сели. Спустя несколько минут перед нами появилась сильно накрашенная женщина по имени Вероника, представилась главным специалистом по парфюмерии этого корабля и пустила по кругу пробные флакончики с жидкостями, источающими различный аромат. Она говорила, мы нюхали. Занятие, хотя и не очень увлекательное, оказалось вполне сносным, особенно когда Вероника открыла флакон с ванилью. При этом она объяснила, что, хотя ваниль и не является сама по себе парфюмерным веществом, французские женщины считают ее лучшим ароматом. Она пахнет безусловно лучше, чем все эти невыносимые освежители воздуха, которые сейчас поставляют производители парфюмерии в самые дорогие магазины.

От запаха ванили мы все трое почувствовали, что проголодались, посему следующим пунктом нашего передвижения стал Час дегустации вин и сыров. Нам удалось отведать и вина, и сыра со всех концов света — по крайней мере тех, до которых нам удалось дотянуться. Это мероприятие привлекло так много желающих полакомиться бесплатной едой и выпивкой, что нам с превеликим трудом удалось пробиться к столам, где все это находилось.

В течение дня мы посетили также аукцион живописи (где продавались, в частности, работы маслом Джинджер Смит Болдуин, и Кеннет с Гейл, которые уже приобрели на корабле репутацию людей, не считающих денег, проявили умение яростно торговаться), выставку ледяных скульптур (нам продемонстрировали фигуры различных животных, вытесанных из огромных глыб льда), а также судовой вариант очень популярной нынче телевизионной игры «Счастливый случай» (участников, среди которых большинство составляли женщины бальзаковского возраста, спрашивали, в частности, что их больше всего привлекает в мужчине. Они отвечали — «настоящее либидо»).

Пока мы перебирались от одного развлечения к другому, а Пэт не забывала собирать сувенир за сувениром, меня радовало то, что мы ни разу не натолкнулись ни на Генри, ни на Скипа, ни на Алберта, ни на Ленни — и это при том, что корабль шел в открытом море и деваться было некуда, кроме как бродить по увеселениям, чем мы и занимались. Ну разумеется, Алберт мог пойти в кинотеатр, где, как было объявлено, демонстрировали триллер Хичкока «Птицы». Ленни, вполне возможно, торчит в одном из девяти корабельных баров. Генри мог наслаждаться с Ингрид в своей каюте. Или в ее, не важно. А Скип, вероятно, нашел себе уединение в библиотеке с очередным томиком Дипака Чопры.

В половине пятого у Джеки было назначено свидание с доктором Йоханссоном. Мы с Пэт отправились в лазарет вместе с ней. И что примечательно, когда она записалась у сестры Уимпл, ей не пришлось ждать ни минуты, хотя в холле сидело не меньше пятидесяти пациентов.

— Мне кажется, доктору Йоханссону Джеки действительно понравилась, — сказала я Пэт, когда мы сели в свободные кресла в холле. — Он явно отдает ей предпочтение в оказании медицинских услуг.

Пэт погрузилась в изучение рецепта грибного супа с сухариками и консервированными сливками из «Поваренной книги», поэтому ничего не ответила. Я вдруг подумала: если доктор Йоханссон оказывает знаки внимания понравившимся ему пациенткам, то почему бы доктору Ковецки не поступать так же? Может, у малыша Билла есть дама сердца? Может, поэтому он нанял убийцу, чтобы избавиться от Пэт?

Джеки вышла из смотрового кабинета раскрасневшаяся и возбужденная.

— Пер сказал, что я прекрасно выгляжу, — объявила она. — Он советовал мне сегодня не засиживаться допоздна, но по-прежнему хочет пригласить меня на ленч завтра в Нассау, а потом показать окрестности.

— По крайней мере хоть ты будешь в безопасности, — сорвалось у меня с языка.

— В безопасности?

— Ну, я хочу сказать, если, не дай Бог, наступит рецидив.

Сегодня в ресторане был объявлен британский стол, поэтому Измет рекомендовал нам отведать стейк и пудинг с почками.

— Слушай, Измаил, потроха можешь оставить себе, а мне принеси нормальный кусок мяса, — тут же подал голос Рик. — И не сильно зажаренный, лады?

Все остальные заказали бифштекс «Веллингтон».

— Элен! Ты не боишься заразиться коровьим бешенством? — поддела меня Джеки.

— Коровье бешенство сейчас меня волнует меньше всего на свете, — честно призналась я.

Она посмотрела на меня озадаченно, но ничего не сказала, вернувшись к прерванному разговору с Кеннетом Коэном, который сел с ней рядом, придя на несколько минут позже жены.

Мы с Симоном тоже сидели рядом. Каждый раз, когда я смотрела не него, меня бросало в дрожь. Несмотря на кошмарную проблему, занимающую наши головы, я была предельно счастлива, что он появился в моей жизни — не важно, сколько эта моя жизнь продлится.

— Ну, как вам понравился круиз? — обратилась я к Дороти, которая сидела по другую руку от Симона.

— Это было замечательно! — воскликнула старушка. — Прямо второй медовый месяц!

— Что она говорит, Дороти? — прокричал Ллойд.

— Она хотела узнать, как мы провели время в круизе, — сказала Дороти.

— А что ты ей ответила?

— Я сказала, что мы трахались, как молодожены!

Все разговоры за столом на мгновение стихли.

— Я сказала что-нибудь неприличное? — изображая невинность, поинтересовалась Дороти. Сущая дьяволица эта Дороти!

— Ваша манера выражаться немного острее, чем та, к которой привыкли мы с Кеннетом, — фыркнула Гейл.

— Что она говорит, Дороти? — прокричал Ллойд.

— Она говорит, что они с мужем не занимаются сексом, — перевела Дороти.

— Боже милостивый! — пробормотала Гейл. — У старой ведьмы один секс на уме. Если у нее, конечно, в таком возрасте осталась хоть капля ума. — Очевидно, Дороти задела за больной нерв.

— Не хотелось бы напоминать вам об этом, дорогая, — не осталась в долгу Дороти, — но вам тоже когда-нибудь стукнет восемьдесят шесть, если Бог даст. И никакие ваши шальные деньги этому не помешают.

— Так, кажется, перчатки сброшены, — прошептала я, наклоняясь к Симону, который с изумлением взирал на эту перепалку. Джеки пыталась сохранить серьезное выражение лица. Рик с Брайанной тут же начали о чем-то спорить между собой и явно отключились от происходящего.