Да кому какое дело до пути Корзини? Я буду на свободе! Нет кокаина — нет мотива убийства. Именно так сказала Рита. Ну и что ж, что на книге, которой шмякнули Мелани по голове, нашли мои отпечатки пальцев. Там были и другие отпечатки. Может быть, я даже узнаю, чьи именно.

— Я приду за вами часа через два, — сказала Рита. — Слушание назначено на десять часов.

— Спасибо, Рита. Вы так помогли мне. Правда. Вы спасли мне жизнь. Я никогда не забуду вас.

— Не стоит. Я хочу сказать, что не стоит никому рассказывать о том, что я вам тут наговорила. Ребята наверху все время говорят, что у меня язык без костей. Если они узнают, что я проболталась, у меня могут быть неприятности.

Рита отошла от камеры и стала подниматься наверх по лестнице. Я снова позвала ее.

— Рита?

— Да?

— Я хотела спросить об этих результатах анализа из лаборатории.

— А что такое?

— Вы сказали, что результат был отрицательным, что порошок на письменном столе Мелани оказался не кокаином.

— Да. Это был не кокаин.

— А что это было?

— В отчете написано «полисахарид в смеси с дисахаридом со следами целлюлозы и альдегида коричной кислоты».

— А как это будет на простом английском языке?

— Сахар. Сахарная пудра с примесью корицы.

Гребаная сахарная пудра? Меня арестовали за убийство из-за жалкой кучки дурацкого сахара?

— Эй, выше нос, — сказала Рита. — Через пару часов вы выйдете отсюда.

— Слава Богу, — прошептала я, возводя глаза к потолку камеры, после того, как Рита поднялась наверх. — Похоже, ты выполнил свою часть сделки. Теперь мне предстоит выполнить свою.

Мое слушание о выкупе превратилось в яркий образец работы американской правоохранительной системы.

— Ваша честь, — обратился мой адвокат к судье. — Полицейские арестовали мою клиентку, основываясь только на слухах. На слухах! Они не нашли у нее пропавшую рукопись. Они даже не обыскали ее дом. Да, на орудии убийства найдены ее отпечатки пальцев. И что? У полицейских нет мотива этого убийства. Кокаин, обнаруженный на письменном столе жертвы, оказался сахаром. И что теперь они будут делать? Обвинят мою клиентку в том, что она убила свою работодательницу за ложку сахара?

Я рассмеялась. Мистер Обермейер зло посмотрел на меня и шикнул. Потом он выпил таблетку и отрыгнул.

— В этих обстоятельствах, ваша честь, — продолжил он, — я считаю, что все обвинения против моей подопечной — хранение кокаина с целью продажи, убийство — сфабрикованными. Благодарю вас.

Судья Пикетт закрыл дело. Потом он выпроводил и нас. Но сначала он как следует отругал этого лизоблюда Корзини за то, что меня арестовали на основании таких жалких доказательств, и за то, что он доставил столько неприятностей суду своей некомпетентностью. Было забавно наблюдать за реакцией Корзини на такие выражения судьи, как «тупой», «идиотский» и весьма старомодное «дурацкий», которыми судья выразил свое отношение к тому, как полицейские провели это расследование. Могу представить облегчение Корзини от того, что телевидение при суде не снимало это заседание.

— Еще ничего не закончилось, — прошипел он, когда мы покидали суд.

— Судья, похоже, так не думает, — улыбнулась я.

— Вас прижучит не судья. Это сделаю я.

— Это угроза? — спросила я Корзини. — Если да, то мне придется сообщить об этом его чести.

— Валяйте, информируйте. Это будет только ваше слово против моего.

— Именно. Может, я и подозреваюсь в убийстве, но в данный момент мой рейтинг у судьи Пикетта намного выше вашего.

Корзини бросил на меня злобный взгляд, пригладил волосы и выскочил из зала суда.

— В чем дело? — спросил Кулли, кивая головой в сторону Корзини.

— День Плохих Волос, — пожала плечами я.

— Как ты смотришь на то, что мы сходим куда-нибудь и отметим твое освобождение? — предложил мне Кулли, когда мы вернулись на «Марлоу». Я уже сходила в душ, переоделась и отдыхала, лежа на койке.

— Ты имеешь в виду Макгавина, Арни или что-то вроде этого?

— Нет. Я имею в виду «Дары моря» или какое-нибудь другое шикарное место.

— Но они очень дорогие.

— Да, но с тебя не каждый день снимают обвинение в убийстве. Мы могли бы отметить это на высшем уровне, как ты думаешь?

— Ты знаешь, у меня нет денег. И я не могу просить тебя платить за это.

— Я только что сделал брошюру на четырех страницах для агентства и могу позволить себе сходить один раз в ресторан. Особенно по такому особому случаю.

— А как же пиджак и галстук? У тебя есть галстук?

— Да, один. К счастью, он хорошо подходит к спортивному пиджаку, который у меня тоже есть.

— Отлично. Тогда переоденься здесь, а потом мы заедем в Маплбарк, и я надену одно из своих красивых платьев, которое не выставила на распродаже.

— Мы будем весьма модной парочкой.

— О, да. Сын инструктора по управлению лодками и подозреваемая в убийстве кокаинистка-горничная.

«Дары моря» был самым любимым рестораном Сэнди в первое время нашего брака. Это были счастливые восьмидесятые годы, когда можно было с легкостью потратить 200 долларов на небольшой ужин. И я действительно хочу сказать небольшой. Порции в «Дарах Моря» были такими крошечными, что приходилось есть снова, вернувшись домой.

В «Дарах моря» подавали «континентальные» блюда и строго придерживались французской кухни. Другими словами, их меню (в переплете из настоящей кожи, напечатанное золотыми буквами) содержало массу названий, от Cuisses de Grenouilles Provencale [62]до Wiener Schnitzel [63]. Ho нет, это место не было совсем уж жульническим. Вам давали большое блюдо лимонного шербета, чтобы вы могли немного освежиться между переменами блюд.

— Bon soir [64], — обратился к нам метрдотель, когда мы вошли в ресторан. Он был облачен в обязательный смокинг и старался изо всех сил, чтобы его бруклинский акцент звучал по-французски.

— У нас заказано на половину восьмого. На имя Харрингтон, — сказал Кулли.

— Oui [65], мсье Харрингтон. Прошу вас пройти сюда.

Он провел нас к милому столику у окна. Я была удивлена, что нам дали такой престижный стол, ведь Кулли не был завсегдатаем этого заведения. Но завсегдатаи попросту отсутствовали. Ресторан был пуст, за исключением трех посетителей, которые сидели за столом в противоположном конце зала.

— Похоже, дела у них идут неважно, — сказал Кулли. — Я разочарован. Я здесь впервые и ожидал увидеть кого-нибудь из знаменитостей Лэйтона.

— Думаю, это из-за экономического спада, — сказала я. — Сейчас никто не может позволить себе прийти сюда. Кроме, конечно, невероятно талантливых фотографов.

— Конечно. — Он улыбнулся. — Давай выпьем.

Я взяла бокал с шампанским.

— За Дженет Клейборн, — весело произнесла я.

— Почему ты решила выпить за нее? — спросил Кулли. — Из-за того, что заработанные мною на брошюре для ее агентства деньги пошли на оплату этого ужина?

— Нет, дурачок. Потому, что из-за нее ты вошел в мою жизнь.

Кулли поднял свой бокал и чокнулся со мной.

— За Дженет Клейборн, — сказал он. — С выражением моей глубочайшей признательности.

Мы сделали заказ, отдав предпочтение дарам моря. Кулли заказал омара по-ньюбургски, а я — морского языка по-дуврски.

— А где же основное блюдо? — спросил Кулли, когда официант принес наш заказ и удалился.

— А, ты это о порциях? — сказала я. — Маленькие, не так ли?

— Это что, розыгрыш? — удивился Кулли, глядя на порцию омара размером с наперсток на его тарелке.

— Поешь хлеба, — предложила я. — Это создаст ощущение сытости. Если не поможет, ты всегда сможешь после заморить червячка.

— Ага, спасибо.