– Поздоровайтесь с Рубином, детектив Райдер. – Она бросила голову Койла на пол, поставила ногу ему на лицо и толкнула. Замороженная голова скользнула по полу, как камень в керлинге, и остановилась, уткнувшись в мою щиколотку. От ледяного прикосновения я вздрогнул. Лидия вернулась на кухню, сняла рукавицы и снова взялась за телефон.

– Алло, мистер Барнкамп? Это мисс Барстоу. Вы готовы к нашим сегодняшним мероприятиям? Прекрасно! Ваш персональный просмотр картин состоится через два часа. Вы уже ознакомились с материалами, подтверждающими их подлинность – газетными статьями, видеозаписью эксперта-детектива? Это свидетельство специалиста в этой области, мистер Барнкамп, как мы и обещали…

Она посмотрела на меня и снова подмигнула. Я уперся взглядом в потолок и слушал, как Лидия манипулирует своими жертвами с помощью продуманной и уверенной лжи. В свой коварный план она вовлекла и нас с Гарри, выведя на след Рубина Койла. Использовав по сути всего лишь невзрачную одежду, озабоченный и угнетенный вид, она двигала нами, как пешками, в своей хитроумной игре.

Я взглянул на замороженное лицо Рубина Койла, в широко открытых глазах которого, должно быть, застыл ужас его финального момента. Интересно, она напала на него сзади, как на Борга? Или улыбалась ему в глаза, нанося смертельный удар?

Думаю, к Койлу она подошла все-таки спереди – он ведь был партнером, игроком. А Борг – всего лишь инструментом разового использования. Этот ее выход с головой в руках говорил мне, что у Лидии была крайняя, ликующая форма социопатии, при которой требовалось, чтобы Койл знал, что он умирает, и при этом можно было бы заглянуть ему в глаза.

Я думал о том, насколько же ей надо было изучить структуру полицейского управления Мобила, чтобы понять, как и когда может быть задействован отдел ПСИ. Она просчитала все, как очень ловкий профессионал, хорошо усвоивший правила игры.

Лидия говорила, что ей около пятидесяти, но ведь пластическая хирургия сегодня творит чудеса и становится все более доступной. Теперь я понимал, что ей под шестьдесят. Она была великолепной актрисой и к тому же не боялась рисковать. Она хорошо знала человеческие инстинкты, слабости и желания в самых тайных и постыдных их проявлениях. Я буквально чувствовал исходящий от нее запах неуемной жажды – жажды денег, власти, игры.

Словно из мрака стали проступать разрозненные факты, эпизоды и связи. Я попытался сложить их вместе, но то, что из этого получилось, с рациональной точки зрения было совершенно невозможным. Но помимо этого было еще внутреннее чутье, а оно говорило мне, что мои догадки, скорее всего, верны.

Лидия Барстоу – это Калипсо.

Глава 50

Палубный матрос парома, курсирующего на линии Форт-Морган – остров Дофин, размотал швартовочный трос и бросил его на покрашенную белой краской палубу. Щелчком он выбил из пачки сигарету и, опершись на поручень, закурил, разглядывая пассажиров. В основном это были семьи, отправляющиеся отдыхать на своих мини-вэнах с номерными знаками Среднего Запада. Ребятишки показывали пальцами на чаек, ныряющих в морскую пену за кормой. Их родители фотографировали приближающийся остров Дофин, словно это была какая-то достопримечательность. Паром был заполнен примерно наполовину – машин пятнадцать плюс парочка прицепов с лодками и велосипедами. Обычная картина для этого времени года – сплошь туристы.

А этот, подумал матрос, заметив пожилого мужчину, пристально смотревшего вдаль, точно не турист. Загар такой, будто он прокоптился на солнце до самых костей. Выцветшая голубая рубашка, поношенные брюки цвета хаки, потертые высокие ботинки. Возможно, бывший строитель; но не рабочий, скорее, прораб или что-то в этом роде.

Матрос окинул взглядом бухту Мобил, ожидая, по рулевой развернет паром бортом к причалу.

– Плачу доллар за такую сигарету, – услышал он голо за спиной и, обернувшись, увидел в двух шагах от себя того самого загорелого старика.

– Конечно, мистер.

Матрос вытряхнул сигарету из пачки и отмахнулся от предложенной платы. Он зажег для старика свою зажигалку, и тот осторожно прикрыл пламя ладонями. Сделав глубокую затяжку, старик закашлялся.

– С вами все о'кей? – спросил матрос.

Мужчина криво улыбнулся и посмотрел на сигарету.

– Отвык, давненько не курил.

– Как долго?

– Я не курю с 1 января 1980 года. Твердо решил бросить на год, а получилось на целое десятилетие.

Матрос удивленно поднял брови.

– А сейчас почему закурили?

Старик набрал полную грудь дыма, задержал его там на несколько секунд, потом выпустил через рот и ноздри одновременно. Он пристально смотрел на остров Дофин.

– Помогает ждать.

– И чего же вы ждете?

– Ответов на вопросы, – сказал старик, снова затягиваясь сигаретой. – Вот уже тридцать пять лет.

Лидия повесила трубку и подошла к дверям на террасу. Она раздвинула занавески и стала смотреть на залив, слегка раскачиваясь с носка на пятку, словно пританцовывая под музыку, звучавшую в ее голове. Мимо пронеслась стая чаек – белые вспышки на фоне синего неба.

Я приподнял голову и, обращаясь к ее спине, спросил.

– Кого же вам удалось убедить занять ваше место в зале суда? Кто стал Плачущей Женщиной?

Она перестала раскачиваться. Я находился от нее под таким утлом, что мог заметить, как странным образом за несколько секунд обвисло ее лицо; Когда Лидия повернулась ко мне, на губах ее снова появилась улыбка, но шея горела красными пятнами, дыхание было частым и порывистым, как от возбуждения.

Юна сделала четыре быстрых шага и прыгнула мне на грудь. Воздух вырвался из моих легких«, как из воздушного шарика, и пока я пытался вдохнуть, она продолжала улыбаться, глядя на меня сверху-вниз.

– Мне не пришлось уговаривать эту маленькую, переполненную пафосом сумасшедшую, Райдер. Она сама умоляла меня отдать ей вуаль. А я все отговаривала: «Нет, Чейни, это священный момент А она все рыдала и причитала. Наконец я вздохнула и сдалась: «Ну ладно, Чейни» только никому ни слова, и тогда ты сможешь отправиться с Марсденом на небеса вместо меня. Я присоединюсь к вам через пару недель». Она выполнила инструкции насчет письма, а после этого разнесла свою маленькую головку вдребезги. Копы поймали нескольких полоумных, которые подтвердили, что Плачущей Женщиной была девушка по имени Калипсо… Никто не знал достаточно много, чтобы сложить вместе всю картину, поэтому по моему следу никто не пошел.

Она сошла с моей груди, и я наконец вдохнул нормально. Лидия бухнулась на диван и ударила меня в ребра носком туфли.

– Эго Марсдена заложило фундамент, Райдер. Остальное довершили слухи. Вместе с запущенными в необходимую среду фрагментами картин.

– Украденной работы Трея Фориера.

На короткий и жуткий миг глаза Лидии остекленели челюсть отвисла. Но уже через секунду ее лицу вернулось прежнее выражение.

– Вы докопались и до Фориера? – изумилась она. – И выяснили, кто я такая? Вы стоите того скудного жалованья, которое вам платят. По правде говоря, главной причиной, по которой я выбрала остров Дофин, была необходимость приглядывать за вами. Я предпочитаю держать основных игроков в поле зрения, чтобы контролировать, насколько правильно они себя ведут. И, разумеется, чтобы… – Она вопросительно подняла брови, ожидая, что я продолжу недосказанную мысль.

– Чтобы вовремя закончить их участие в игре.

– Вы были молодцом, Райдер, хотя я не давала вам практически ничего такого, кроме некоторых малосвязанных между собой странностей, за что можно было бы уцепиться. Вовремя уцепиться, я имею в виду.

– Странностей вроде тех, что обнаружились в «Уютных хижинах»? Свечи, цветы и грошовая бижутерия?

– Но ведь это сработало и вовлекло вас в дело, не так ли? – И все это ради подтверждения подлинности картин, – констатировал я.

Она вскочила с дивана и заметалась от окна к окну, выглядывая на улицу и разговаривая со мной через плечо.