Дракон Smaug

Толкин пишет, что Смаугу «в качестве имени, — или, скорее, псевдонима — досталась форма прошедшего времени древнегерманского глагола smugan, «протискиваться в дыру»: филологическая шуточка низкого пошиба» (L.31), относящаяся к эпизоду, когда компания рассматривает карту Горы, и Гэндальф объясняет, что дракон не мог бы воспользоваться потайным ходом в Нижний Ярус, «поскольку ход слишком мал для него».

В первом издании было сказано: «когда пожрал столько девиц из долины» (АН.323). Упомянутая замена появилась только в 1966 году, в третьем издании.

Толкиновское объяснение происхождения этого имени, безусловно, следует считать определяющим, но еще до того, как я прочел письмо Толкина, я вывел иную этимологию, основываясь исключительно на лингвистическом анализе, и это лишний раз доказывает, что изучение происхождения толкиновских имен и названий — в большей степени искусство, чем наука.

Моя лингвистическая этимология основывалась на праиндоевропейском корне слова smoke (дым)*smeug(h)-/smeuqh-. Smaug (Дым) — было бы весьма красочным именем для огнедышащего дракона. В древнелитовском дым — smaugiu; в прагерманском — *smauk. В средневерхненемецком — smouchи в древнеголландском — smooc. Экскурс в славянскую языковую группу, к которой относится и русский, добавляет еще более интересный поворот к этимологическому изучению этого имени. В церковно-славянском смокъозначает дракон, и в древнечешском это smok. В современном польском языке драконпо-прежнему smok, что произносится почти так же, гак английское слово smoke (дым).У человека, знакомого с исторической лингвистикой, при чтении польского перевода возникает ощущение, что двоится в глазах.

Все переводчики, кроме анонимного, Бобырь, Уманского и Каменкович, передали имя Smaugкак Смог, что по звучанию очень похоже на английское слово «smoke». (Лично мне кажется, что они упустили хорошую возможность, не употребив слово смокъ) Анонимный переводчик, Бобырь, Уманский и Каменкович использовали транслитерацию Смауг. Когда Кристофер Толкин читает «Хоббита», он произносит имя Smaugкак [smowg] [78].

Между этими двумя версиями — точно такое же различие, как между двумя вариантами русского написания имени Tolkien: Толкини Толкиен. Tolkienпишется по-русски как Толкинв переводах Рахмановой, Грузберга, Бобырь, Уманского, ВАМ, Королева, Каменкович и Г&Г, что вполне передает реальное звучание его имени. М&К, Яхнин и неизвестные редакторы Грузберг-А и Б, а также Каминская, Утилова и Яковлев, однако, транслитерировали его как Толкиен, что отражает английское написание фамилии вместо ее звучания. Редакторы издания перевода Королева 2002 г. из «ЭСКМО/Terra-Fantastica» также поддержали такое написание, равно как редакторы CD-ROM Грузберга 2001 года издания. Выбор русского написания фамилии автора обычно служит признаком того, какой перевод был прочитан первым, или какому отдается предпочтение. По этому поводу сломано столько копий, что в издании «Хоббита» 2000 г., написав на обложке Толкиен, редакторы ЭСКМО, посчитали нужным в предисловии к отрывку «Племя Дарина», который следует за «Хоббитом» в переводе ВАМ, добавить сноску к имени Толкин: «Переводчик считает, что фамилия автора звучит именно так. (прим. ред.)» [79], таким образом, сняв с себя ответственность и перенаправив претензии читателей к переводчику.

Толкиновский Смауг, дракон с Эред-Митрин, был «особенно жадным, сильным и злобным» («a most specially greedy, strong&wicked» dragon, H.35). Большинство переводчиков выбрали прилагательные «жадный, сильный и злобный» (Гр Х.26; У Х.25). Однако у слова wickedвозникли некоторые интересные разновидности. Смог [80]у Каминской был злой(Кск Х.11). У Рахмановой — отвратительный(Р Х ₁₉₇₆.26, Х ₂₀₀₂.23). У ВАМ — коварный(БАМ Х ₁₉₉₀.28, Х ₂₀₀₀.38) — это же самое прилагательное Рахманова употребила при описании «опасных» Лесных эльфов. Королев составил компанию ВАМ (Кр Х.36). В многословном варианте Каменкович wickedпревратилось в свирепый(Км Х.29), за ней последовал Яхнин (Я Х.35). Анонимный переводчик, Бобырь и Яхнин употребили прилагательное, придающее привкус чрезмерной книжности, выбрав алчныйв качестве перевода greedy. Бобырь и Яхнин единственные, кто проголосовал против прилагательного сильный. Перевод Бобырь сделал Смауга могучим(Б Х1994.29), что также может иметь и переносное значение и в равной степени относиться как к физической силе Смауга, так и ко власти чар (Н.214) и речей дракона (Н.215), о которых Толкин заведет речь далее в повествовании. У Яхнина отсутствует какое бы то ни было упоминание о силе Смога. Третье прилагательное у Яхнина гнусный(Я Х.35). Королев также опустил слово сильный. Вдобавок, он неверно истолковал неопределенный артикль ( a most), и, приняв его за определенный ( the most), написал так: «Самого злобного среди них, самого коварного и жадного звали Смогом» (Кр Х.36). Такая трактовка сильно возвышает Смауга, хотя и явно указывает на недостаточное знание Королевым английского языка. Все остальные переводчики правильно передали значение артикля.

Все эти изменения слегка меняют образ Смауга в восприятии читателей, но в целом Смауг остается отрицательным персонажем, равно как и вообще все толкиновские драконы. Описание, которое дает им Торин, сжато, но при этом содержит немало любопытных фактов.

Все переводчики относительно успешно справились с первым предложением ториновского описания, но со второй его частью — «но никогда не насладятся даже медным перстеньком» — многим пришлось помучиться. Часть проблем здесь вызвана тем, что прямой перевод на русский фразы «enjoy a brass ring of it» имеет достаточно сильный сексуальный подтекст. Использование уменьшительной формы колечков контексте глагола насладитьсяпорождает сходство с физическим актом, который пьяный солдат в американской казарме нецензурно послал бы совершить с «летающим doughnut-ом [81]» того, кто наступил ему на ногу. Стилистический маркер в русской фразе, однако, менее грубый. Неудивительно поэтому, что все переводчики стремились избежать употребления этого словосочетания. Королев попросту опустил его. Трое (Грузберг, ВАМ и Рахманова) выстроили свои варианты на глаголе использовать. Грузберг в этом отношении был лучшим, поскольку сохранил «медное колечко», в то время как остальные отказались и от него: «и никогда даже медным колечком не попользуются» (Гр Х.26).