Что, интересно, такого в простом действии — я принес девушке шоколадку, поскольку ей их хочется во время… хм… как там говорится в рекламе… критических дней. Почему и Кэтрин, и Эрика видят в этом героический поступок, судя по их реакции?

— Было бы за что. Пей кофе, пока он совсем не остыл.

Эрика послушно принялась за завтрак, то и дело поглядывая на меня со смесью благодарности, любопытства и нежности. После того, как она поела, мы устроились в гостиной. Эрика забралась ко мне на колени и, прикусив губу, явно задумалась. Пока она собиралась с мыслями, я решил прояснить то, что казалось важным лично для меня, а именно — где мы будем учиться. Мы, правда, не говорили о том, что учеба будет совместной, но я даже и подумать не мог о возможном расставании, и, надеюсь, Эрика тоже. Оставалось только выбрать колледж.

— На кого ты хочешь учиться?

Эрика дернулась, изумленно уставилась на меня, но ответила:

— Что-нибудь техническое, связанное с компьютерами. Гуманитарий из меня, сам знаешь, никакой.

Ну, в общем, я так и думал. Гуманитарий из нее действительно… Хотя читать Эрика любит, это я знал.

— Хорошо. Тогда давай выбирать колледж. Тебе обязательно надо в Лигу Плюща или устроит что-нибудь попроще?

— У уже меня есть несколько предложений, — сообщила Эрика. — Нет, подожди, Кейн, что значит — выбирай колледж? А ты? Ты поедешь со мной?

Это нуждается в дополнительных объяснениях? Для меня наше совместное дальнейшее обучение было самим собой разумеющимся, а для нее, получается, нет? Или она изначально не рассматривала такой вариант?

— Ты имеешь что-то против этого?

— Нет, — поспешно ответила Эрика. — Нет, конечно, просто, — она замолчала. Что „просто“? „Просто“ через три месяца мы расстанемся, дорогой, и все наши признания в любви ничего не будут значить? — Просто я даже боялась думать о будущем, — закончила свою мысль Эрика.

Теперь я уже совсем ничего не понимал. А что в нем страшного, в этом будущем? Для меня оно казалось четким и ясным. Мне вспомнилось, как Эрика испугалась возможности забеременеть. Чего она боится? Того, что бросит меня? Или того, что я брошу ее?

— Почему? — резко спросил я. — Ты сомневалась во мне? Или в себе?

— Нет, — жестко ответила Эрика, садясь ровно. — Но, знаешь ли, кроме нежной любви в мире существуют и другие презренные и низменные материи типа средств на обучение! Может, у тебя и хватит денег на Лигу Плюща, но у моих родителей точно нет, а в любой другой затрапезный второсортный колледж сын Картера Грейсона просто не может поехать!

— И это все? — не мог я поверить ее словам. Если ее волнует только денежный вопрос, то можно не волноваться. „А надо было сразу пояснить девушке, что у тебя есть средства к существованию и без твоего отца“, — ворчливо прокомментировал внутренний голос. „Ну, сейчас поясню“, — отмахнулся я.

Эрика внимательно выслушала мою пламенную речь и явно успокоилась, но все-таки уточнила:

— Кейн, ты все очень хорошо спланировал, но что скажет об этом твой отец? Он не лишит тебя средств к существованию, узнав, что ты связался неизвестно с кем?

Отец… Да, отец, безусловно, может выразить свое неодобрение. Но Кэтрин скоро будет восемнадцать, школу она закончит, и для того, чтобы отправить ее в Швейцарию, отцу придется искать очень веские доводы. Кроме того, у Кэтрин есть Дерек. Вдвоем мы отстоим ее. А отношение отца к Эрике — кого оно волнует? Это моя жизнь, и не ему решать, с кем я хочу провести ее остаток.

— Нет. У меня есть собственные средства, не переживай. Чтобы он не думал по этому поводу, ему придется смириться. Ну, ты закончила с вопросами, и можно уже выбирать, где мы будем учиться? — с надеждой спросил я, уже мысленно перебирая список учебных заведений, которые подошли бы нам обоим. Но Эрика отрицательно покачала головой. Что еще, интересно, она хочет знать? Как будут звать наших детей? Какой породы будет собака? Но следующего вопроса Эрики я предугадать не мог.

— Кейн, ты женишься на мне?

Не понял? Я тут размышляю над именами наших будущих детей, а Эрика интересуется, женюсь ли я на ней? Или это шутка такая?

— Эрика, если я правильно помню, эту реплику должен произносить я, стоя на коленях и протягивая тебе бархатную коробочку с бриллиантовым кольцом.

Нет, оказалось, она не шутила. По выражению лица Эрики можно было точно сказать — мой ответ ее расстроил. Она, конечно, что-то там сказала, что у нас все и всегда не по правилам, но в ее глазах появилось такое странное выражение… не могу определить, но это явно не безудержная радость. Скорее мрачное отчаяние и горькое осознание своей несчастной судьбы. Я решил прервать это в самом начале, пока дело не дошло до слез.

— Какую ты предпочитаешь свадьбу, пышную, с кучей родственников, или уехать в эти выходные в Лас Вегас?

Я добился своей цели. Это расстроенное выражение лица словно стерли губкой, и на его месте появились совсем другие чувства — удивление, возмущение и… счастье.

— В эти выходные? Ты что, с ума сошел? Я не собираюсь выходить замуж прямо сейчас, мне просто хотелось узнать твои мысли на этот счет.

Я решил отыграться за то недоверие ко мне Эрики, которое, между прочим, обидело меня.

— Интересно, это только моей будущей жене надо разъяснять вслух, и желательно неоднократно, то, что и так давно понятно, или это относится ко всем женщинам?

Эрика, успокоенно выдохнув, прижалась ко мне:

— Не буду говорить за остальных, но мне — да. И лучше в письменном виде и в трех экземплярах.

Что-то эти слова мне напомнили. А, точно, она повторила мою же вчерашнюю реплику. Я усмехнулся и повернул ее лицо к себе. Помолвку надо закрепить поцелуем, правда?

Наши губы соединились. Нежный, ласковый поцелуй — сейчас не нужна была страсть, она и так кипит в нас постоянно. Но в эту минуту мы просто показывали — или подтверждали то, что знали уже давно — друг другу свои чувства, свою готовность разделить их, свое желание проделывать это всю оставшуюся жизнь Я отдавал столько же, сколько брал, и Эрика делала то же самое. Наша совместная жизнь не всегда будет усыпана лепестками роз, я это предчувствовал, но надеялся, что мы справимся с этим. Вместе.

Воздух в легких закончился, мы оторвались друг от друга, и я вдруг вспомнил еще об одном аспекте помолвки, важном для девушек.

— Кольца у меня, кстати, все равно сейчас нет.

А когда это, действительно, у нас все было по правилам? Эрика подняла руку, выразительно потрясла ею перед моими глазами и сообщила:

— Ты подарил вот это. Эта штука круче любого кольца, по крайней мере, мне так кажется.

В общем-то, я и не ждал, что Эрика немедленно потребует кольцо с бриллиантом в n-цать каратов, поэтому со спокойной душой ответил на ее поцелуй. Поиск колледжа может немного подождать…

В понедельник утром Эрика решительно заявила, что не является инвалидом, поэтому в школу пойдет. Я не стал сильно возражать, так, чисто для проформы, только чтобы посмотреть, как у нее вспыхивают глаза, и на щеках загорается гневный румянец. Расставаться с Эрикой на полдня мне совершенно не хотелось, особенно после нашего выяснения отношений. Единственное, что меня смущало — это новая волна сплетен, которая просто обязана была возникнуть после моих демонстративных поцелуев с Эрикой, а также появления у нас браслетов-неразлучников.

Я угадал, но частично. Слухи действительно расползались по школе, как тараканы при неожиданно включившемся свете, и связаны они были со мной и Эрикой, но только касались не наших нежно-собственнических отношений. В школу вернулся Сандерс. Мне об этом любезно сообщили еще до первого урока, и я с некоторой тревогой ждал истории, которая была у нас общей. Насколько я понимал, в школе уже делали ставки на то, когда случится наша следующая драка. О причине говорить было глупо — она не отходила от меня ни на шаг, причем по собственной инициативе.

Опасения оказались излишними — Сандерс изменил свое расписание так, чтобы не встречаться со мной и, соответственно, с Эрикой. Нельзя сказать, что я расстроился, узнав об этом. Мне не хотелось жить, как на вулкане, каждую секунду ожидая возможного нападения.