Пока военспецы разбирались со своими примочками, Стёпа поднялся повыше, стараясь не приближаться ни к антеннам, ни к фидерным линиям, и выглянул в окошки, устроенные на все четыре стороны. Прямая видимость на вершины гор, где, наверняка стоят другие аналогичные сооружения, что ещё нужно? Наконец его пригласили к микрофону, провод от которого протянули к одному из ящиков с лампочками.

– Если нажать вот эту кнопку, то, пока держишь, звук уходит в эфир как раз на "Там-таме", пояснил техник.

Стёпа помедлил секунду, припоминая, что он должен сказать, а потом нажал на податливую пуговку.

– У микрофона Степан Асмолов. Довожу до сведения тех, кто меня слышит, что портал, через который наша планетная система была связана с Землёй, утерян. Перспективы восстановления сообщения с метрополией неизвестны.

Вторым важным обстоятельством, которое следует знать всем, является то, что дивизия космодесанта с приданными ей для усиления частями начала на Прерии операцию, цель которой – уничтожение всего населения. Предлагаю при встрече с этими выродками отдавать себе отчёт в том, какой приказ они оказались готовы выполнить.

Так вот! После надёжного установления факта невозможности связаться с метрополией командир дивизии попросил прекратить военные действия и отдал своим подчинённым приказ об отмене поставленной перед ними задачи. Со своей стороны я прошу не нападать на космодесантников, поскольку они вооружены, а гибели людей желательно избегать. Нас и так на планете немного.

Представитель Президента на Прерии скоропостижно скончался, его заместители арестованы и теперь я, Степан Асмолов, исполняю их обязанности. Код для связи со мной, – пока перечислил длинную последовательность цифр, горько пожалел о том, что не может "качнуть" её с визора.

– Найти меня можно в здании представительства в Белом Городе. Мне остро требуются сотрудники "Там-там" радио для налаживания оповещения и следователи городской полиции для того, чтобы разобраться с причинами произошедших событий, – кажется, всё сказал. Никогда бы не подумал, что говорить в микрофон – это так утомительно. Даже глаза закрываются.

Вызывной сигнал визора вернул его к действительности. Папа на связи.

– Стёпка! Ну разве можно такое прямым текстом и во всеуслышание! – не сразу и поймёшь, чего больше в отцовском голосе, радости от того, что сын жив и здоров, или недовольства от того, что он наболтал.

– Пап, как мама?

– Она тоже тобой недовольна.

– Вот и хорошо, что вы оба живы. А ничего страшного от моих речей не станет. Люди всё равно во всём разберутся, просто так будет меньше жертв.

– А о своём будущем подумать ты, как всегда, позабыл. Тебе ведь предстоит политическая карьера и необходимо взвешивать последствия собственных высказываний.

– Да ну, пап, какая карьера!? Утрясётся всё, и я вернусь туда, откуда прибыл. Там важные дела затеваются. Деллка займётся работами с арбузами, а я ей предметные стёкла буду протирать. Детишек заведём и позовём вас с мамой с внуками потетёшкаться. Ну сам посуди, нафига мне политика? Ты просто не представляешь себе, как тут интересно!

Папа как-то увял и попрощался. Стёпа взглянул на стоящего рядом с ним связиста и на диктофон в его руках:

– Записали, что я наговорил?

– Да. Сейчас запустим фонограмму на трансляцию по кольцу, пока кто-нибудь из редакционной студии не перехватит канал вещания.

Ещё не дошёл от башенки с радиоаппаратурой до окраины Белого Города, как получил на визоры вызов от Деллы. Она обругала его охальником и велела добавить в оповещение, что летательным аппаратам летать над планетой опасно, пока небо не будет разминировано. Пришлось срочно возвращаться и наговаривать добавку к предупреждению на диктофон, дождавшись конца воспроизведения предыдущей записи, в которую, как выяснилось, попал и разговор с отцом. Вот почему жена ругалась таким радостным голосом! Он же сказал, что хочет детишек завести. Ей это заявление понравилось, а вот трансляция на всю планету – смутила почему-то.

Он же добрался, наконец, до рабочего места Представителя Президента и первым делом распорядился, чтобы всех впускали и выпускали беспрепятственно – не хватало ему ещё хлопот с пропусками-допусками, тем более что нет вокруг никого. Так что автоматику дверей просто перевёл в положение "незаперто". Естественно, поскольку сотрудников аппарата в здании не было вообще, то пришлось коннектиться со служебными программами самому, благо допуск у него самый высокий, и приоритет безусловный.

А потом взялся за первоочередные дела. Надо срочно приводить в рабочее состояние космопорт и принимать вояк с орбиты. Для этого с севера следует подогнать сейнер, на котором доставить работников стартово-посадочного комплекса и начать работы по очистке посадочного стола и приведению его в порядок.

Благо, население начало понемногу появляться в сети и он связался с тем самым дядькой, что так активно мельтешил вокруг него в день, когда он тут организовывал выход на учения формирований федеральной милиции. Они тогда обменялись контактами, а сейчас этот человек оказался в том самом лагере, куда отправилось и воинство, и празднующие. Деятельный мужик и толковый, быстро всё организовал.

Потом Рустамка-каботажница через визоры пристала с вопросом, где разместить больных из городского стационара, которых у неё два битком набитых сейнера стоят на якорях в бухте в устье ущелья Бедного Йорика. Растерялся. На месте корпусов медгородка теперь ведь сплошные развалины, а он, лопух, тогда, организовывая отвод из-под удара городского населения, даже не вспомнил о людях, находящихся на излечении! И что сейчас делать не знает.

Оторвал взгляд от монитора, а в кабинете офицер стоит, похоже – космодесантник. И смотрит на Степана. Прямо так ему и выдал:

– Здрассте! Ну и где мне разместить стационарных больных, что трое суток вместе с персоналом болтались в море на сейнерах? – вот так в лоб и спросил, со злостью даже.

– Э-э, в гостиницах можно.

– Так что господин военный, извольте распорядиться, чтобы бойцы с носилками срочно прибыли на причал, а разведку свою отправьте на набережную, где у нас лучшие отели, выбрать и подготовить помещения к приёму немочных. Да извольте кого-то из медиков с ними направить, чтобы понимал в вопросе, а не просто бойцов. Ступайте!

– Разрешите спросить. Я получил приказ о перемирии, а вы ведёте себя с нами, как с пленными. Возможно, я чего-то не знаю, – офицер смотрит ехидно.

– Перемирие не означает, что безделье! Извольте потрудиться в устранении затруднений, в создании которых приняли участие. И, прежде всего, давайте, разберёмся с транспортировкой и размещением пациентов разбомбленной больницы, – Степан снова обратился к девушке через визоры. – Рустамка, сколько у тебя лежачих?

– Одиннадцать. Я слышала ваш разговор. Через семьдесят минут ошвартуемся у причала набережной, но ненадолго, нам надо уйти до начала прилива.

– Вы поняли, военный? Поторопитесь. И пришлите связистов, у меня всего двое, а нужно сочно восстановить работу радио и телевидения. Энергетиков среди Ваших людей всё равно не найдётся, так что не будем терять времени.

Ушёл офицер неохотно, но Степану было не до него. Он уже искал работников электростанции, энергохозяйства и своих друзей-диспетчеров. Транспорт нужен, как воздух, и прежде всего, воздушный. Беличье колесо руководящей работы набирало обороты, и дальнейшее воспринималось, как в калейдоскопе.

Делла появилась и сообщила, что небо разминировано, а связисты протянули прямо кабинет шнур от микрофона и сказали, что теперь отсюда можно вещать на волну Тамтам радио. Суда с больными разгрузились и побежали на север к лагерю горожан. Работники космодрома прибыли на пирс, расположенный южнее посёлка рыбаков и уже находятся в пути к месту работы. Потом в кабинете появился тот же офицер и пристал с вопросом о том, можно ли поднимать челноки с аэродрома.