Она по-прежнему сидела в салоне «доджа», прикованная к сиденью. За окном – темнота. Лицо жгло огнём из-за впившихся осколков стекла. В какой-то мере жжение компенсировалось прохладным дуновением ветра с разбитого окна. Дождь перестал идти; более того, его, похоже, не было вовсе – чёрные лужи пропали с асфальта без следа.

Она не поверила, что монстр ушёл, не тронув её. Маячила в мозгу предательская уверенность: вот-вот она попробует пошевелить какой-либо частью тела… и обнаружит, что этой самой части более нет, монстр забрал её с собой.

Руки? На месте. Ноги? На месте. Может, тогда ухо? Или нос? Глаза?.. Всё целехонько, хоть и помято. Только через обстоятельную «ревизию» Шерил позволила себе прийти в уверенность, что она в полном здравии.

Почему… Она решительно пресекла попытку разума задать этот неизбежный вопрос. Какая разница, почему. Главное – она жива, но со временем всё может измениться. Если она будет сидеть и праздно размышлять, то рано или поздно снова услышит поднимающийся за лесом вой пожарных сирен.

Шерил стиснула зубы и рывком повела правым локтем вверх. Ничего. Ещё раз. Впечатление такое, будто она пытается сдвинуть гранитную стену. Но она полагала, что лента есть лента, и при достаточно продолжительном воздействии она должна растянуться хотя бы самую малость. Ей этого хватит. Это была её единственная надежда.

По мере того, как мышцы наливались усталостью, и в глазах начало рябить, Шерил приходилось прилагать всё больше усилий, чтобы не сдаться. Локоть начала гудеть и неприятно покалывать, как блок трансформаторов на улицах, а лента на вид оставалась совершенно недвижной. Она задерживала дыхание каждый раз над тем, как делать новые движения.

Раз. Два.

Пот катился ручьём, заливая глаза, щипая до слёз. Шерил, насколько могла, запрокинула голову и закрыла глаза, чтобы струи шли со лба вверх.

Раз. Два.

Бесполезно. Абсолютно бесполезно. Едва она начинала так думать, как в темноте со стороны озера чудилась нарастающая песнь сирен, заставляющая делать новый рывок.

Раз. Два.

Мышцы порвутся. Знаешь, они иногда рвутся. Отдохни минуту.

Раз. Два. … показалось, или локоть задвигалась под лентой чуть свободнее? Шерил пошевелила правой рукой. Нет, не показалось. Лента растягивалась – медленно, но теряла железный захват.

– Да, – прошептала Шерил с хрипотцой. Должен был получиться ликующий крик, но на большее не хватило сил. Неважно. Главное, что если она не будет лениться, то скоро окажется свободной.

Сказать было легко. На деле всё вылилось в долгие полчаса мучений. Шерил всё-таки пришлось остановиться пару раз, чтобы перевести дух. Когда лента растянулась до требуемой длины, она почти не чувствовала правую руку – точнее, чувствовала так, будто по ней проехался укладчик асфальта. Высвободившись из кольца ленты, которое понуро повисло на подлокотнике, она с ужасом взглянула на совершенно белые, цвета бумаги, пальцы, отказывающиеся ей подчиняться. Через несколько минут усердных тренировок чувствительность вернулась к кисти, усеяв тысячами мелких иголок. Шерил принялась разматывать ленту с левого подлокотника. Колин не пожалел ленты: слои, казалось, будут налагаться друг на друга бесконечно, но в конце концов обе руки снова стали принадлежать ей самой.

Шерил открыла покосившуюся от удара дверцу машины и выскочила наружу с облегчением пленника, спрыгивающего на обратную сторону тюремного забора. Ночь встретила её мерным шелестом листьев и пронзительными взглядами звёзд. Луны не было. Шерил боязливо обвела автомобиль взглядом, ожидая увидеть растерзанный труп Колина. Но ничего не было – лишь серый асфальт и крупинки стекла. Сам «додж» стоял криво, опав на левую сторону.

Ключ, подумала Шерил. Колин обронил в салоне ключ зажигания. Если машина заведётся, она может уехать. Неужели так просто?.. Она начала быстро обходить автомобиль, но на полпути стало ясно, что никуда она не уедет. Левая половина капота была безжалостно смята под ударами. Любому, кто хоть раз в жизни имел дело с автомобилями, стало бы ясно – «додж» теперь груда бесполезного железа. Переднее колесо спустило; разорванная шина чёрной тряпкой распласталась под голым диском.

Глаза Шерил зацепились за гротескно-круглое углубление на капоте. Там оно вмазало его головой…

Но где тогда кровь? Где тело и… где сам монстр?

Лёгкий вопрос, первый уровень сложности. Они остались там, на «обратной стороне», где хлещет ледяной дождь с градом, и сирены не умолкают ни на минуту. Остались – но ещё могут прийти за ней…

Что делать? Шерил беспомощно огляделась. Позади десятки миль безлюдного леса. Нет надежд на случайные машины, которые её подберут. Впереди – пустой (родной) город, который имеет привычку то и дело преображаться.

Шерил вышла на дорогу, чувствуя, как уже продрогает под дуновением ночного бриза со стороны озера. Она-то думала, что будет сиднём сидеть в салоне, и не позаботилась о тёплой одежде… Мэн есть Мэн. Если дело идёт так, то как она пройдёт обратный путь, умудрившись не превратиться в сосульку? Она посмотрела на дорогу, исчезающую в зловещей черной арке из деревьев, и отвернулась. Нет… Как бы ей ни хотелось уйти отсюда, дорога назад заказана.

Безвыходная ситуация. Шерил почувствовала неприятное клокотание в груди, первый признак паники. Начинало приходить осознание того, что она одна, совершенно одна вдали от всех, в городе призраков.

Спокойно, Шерил. Спокойно. Держи ритм дыхания. Она вскинула голову и подняла ворот блузки, чтобы защитить шею от холодных прикосновений ветра.

Хорошо, рассудительно сказала она себе, давайте подумаем над положением. Ситуация, конечно, не лучшая, но ещё есть шанс разрешить её благополучно. В Тихом Холме больше никто не живёт, но сие не означает, что в городе не найдётся хотя бы одного работающего телефона. Столбы есть, линии передачи исправны, аппарат наверняка где-то можно отыскать… что ещё нужно?

И тут же ехидный голос: а если электричество по городу давно вырубили? Компаниям невыгодно изводить ток вхолостую, знаешь ли.

Такое могло быть. В нынешней ситуации она могла лишь надеяться, что судьба не окажется столь жестока. Впрочем, учитывая предыдущие выверты фортуны, надежды было мало. Но она была, значит, огонь ещё горел, и жизнь теплилась.

Шерил пошла вперёд, к туннелю, который казался гигантским разинутым ртом, поглощающим всех приезжих. Такая ассоциация возникла в голове ещё при первом визите, а уж теперь, когда вокруг была ночь, делая фантазии почти реальными… Шерил стоило немалых усилий сосредоточиться на асфальте под ногами и не смотреть вперёд, в эту бездонную глотку. Когда она ступила в туннель, вокруг потемнело, и дуновения ветра сошли на нет. Она отсчитывала шаги. Досчитала до двухсот сорока восьми, когда туннель наконец кончился и она вновь оказалась на свежем воздухе. До жилых кварталов было ещё рано, здесь пролегала полоса пустыри, огороженная проволочной сеткой. Вид навевал уныние, ещё больше подчёркивая безнадёжность положения.

Колин, будь ты проклят. Шерил сжала губы. Ты затащил меня в переплёт, парень.

Ей показалось, что это длилось вечно – жуткая прогулка по нежилому участку под цокот своих собственных шагов. Дорога удлинялась и удлинялась, убегая от неё – как давешняя клейкая лента. Конечности немели под пробирающим ветром, вместе с ними все мысли и желания. Когда начался первый квартал города по Натан-авеню, у Шерил осталось одно затухающее желание – согреться. Спастись от мёрзлого воздуха и подмигивания звёзд над головой любой ценой. Когда в темноте выступил дом с крохотной усадьбой, Шерил без лишних раздумий свернула к нему. Судя по зияющим дырам на заборе, дом был заброшен уже давно, но линия электропередач исправно тянулась от ближайшего столба к стене дома. Может, найдётся и телефон…

Отворив калитку, которая душераздирающе скрипнула, Шерил вошла во двор. Посредине двора тёмной грудой лежал сломанный велосипед. В дальнем уголке стояла собачья будка. Хотя было понятно, что никого в этом покинутом обиталище нет, Шерил всё равно нервно покосилась на будку, ожидая, что оттуда выпрыгнет бешеный пёс, исходящий слюной. Усадьба оставалась тихой. Где-то на заднем фасаде ветер лениво лязгал о крышу обломком водопроводной трубы.