ТОММАЗО СТИЛЬЯНИ
ПРОСЬБА К ЦЫГАНКЕ
Не знает страха прямота твоя,
Ты вещую освоила науку,
Кому свиданье, а кому разлуку
Ты предрекаешь, правды не тая.
Владычице моей, ворожея,
Скажи: «Вы обещали эту руку
Тому, кто, не дождавшись, терпит муку,
Рука не лжет, по ней читаю я».
Скажи, что бог неверную накажет,—
И если верит госпожа в судьбу,
То в милости сердечной не откажет.
Я похвалю тебя за ворожбу
И, зная, что язык тебе развяжет,
Вознагражу с лихвой твою алчбу.
ПОДАРЕННЫЙ ЦВЕТОК
Все прелести земные заслоня,
Прекрасное лицо предстало взору
В окне высоком, юную Аврору
Напоминая на балконе дня.
И вдруг она заметила меня —
Не прятаться же мне, подобно вору! —
И поспешила ускользнуть за штору,
Зардевшись от любовного огня.
И уронила, как бы ненароком,
Цветок к моим ногам, — каков расчет! —
И, воодушевленный тем намеком,
Я новых жду, неведомых, щедрот
В грядущем — и, надеюсь, недалеком,—
Ведь должен из цветка родиться плод.
РЕВНОСТЬ
Любовь мою ревнуя,
Не только всех кляну я,
С кем говорит она
И кем окружена:
Меня и к тени зыбкой зависть гложет,
Что рядом с нею может
Быть сколько хочет, вдоволь, целый день,
Тогда как я не смею
Не расставаться с госпожой моею.
ЧИРО ДИ ПЕРС
КРАСАВИЦА С РЕБЕНКОМ НА РУКАХ
Ты на руках у божества сидишь,
Прелестная малютка, и, играя,
То алых губ коснешься — розы мая,
То грудь моей богини теребишь.
При этом жара ты не ощутишь,—
Ни ада ты не ведаешь, ни рая,
На лоне наслажденья пребывая.
Как я тебе завидую, малыш!
Твоей счастливой, безмятежной доле,
Неопытности детских чувств и рук
Завидую — завидую до боли.
И если волей рока нет вокруг
Несчастнее меня, в его же воле
Несчастному помочь не слышать мук.
ЛИДИЯ, СТАРЕЯ, ХОЧЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ МОЛОДОЙ
Ты время не обманешь — не сумеешь,
Лишь время тратишь. Ну зачем, скажи,
Твои ланиты от румян свежи,
Когда ты не свежеешь, а стареешь?
Ты над сердцами власти пе имеешь,
Не то что прежде. Был бы смысл во лжи!
Нет, Лидия, оружие сложи:
Летучего врага не одолеешь.
Он празднует победу — торжество
Над красотой, не знающей охраны,
Не знающей защиты от него.
На жирный слой белил кладя румяны,
Ты, Лидия, добилась одного:
Я исцелился от любовной раны.
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
Еще одно мгновенье истекло,
В песчинках мелких — роковая сила:
Она мой день на доли поделила,
Все меньше в верхней склянке их число.
Песок течет сквозь узкое жерло,
Вот склянка — колыбель, а вот — могила;
Правдиво нашу долю отразило,
Наш век недолгий хрупкое стекло.
В часах водою пользовались греки,
Однако с неких пор песчаный ток
Напоминает нам о кратком веке.
Вода, песчаной струйки волосок…
Часы — от века в каждом человеке:
Жизнь — слезы, после жизни — прах, песок.
КОЛЕСНЫЕ ЧАСЫ
Зубцы колес терзают день всечасно,
На части, на часы его дробят;
На циферблате надпись: «Все напрасно.
Дни прожитые не вернуть назад».
Металл предупреждает громогласно,
Что близок, что неотвратим закат,
Загробный голос рока слышу ясно
В звучанье бронзы, властной, как набат.
Чтоб я себя не обольщал покоем,
Мне предостережение звучит
Трубою, вечным барабанным боем.
И град ударов громко нарочит:
Он вдалбливает мне, чего мы стоим,
И в двери гроба что ни час стучит.
СЛАВИТ НЕУСТАННЫЕ ТРУДЫ
По рекам плыть, пересекать дубравы,
Всходить на склон, отвесный как стена,
Обуздывать лихого скакуна,
В чужой земле искать чужие нравы;
Сквозь тернии спешить, через канавы,
Следя медведя или кабана,
Вонзать в пучину моря киль челна,
За дерзкий вызов не боясь расправы;
Стихии противостоять в борьбе,
Потеть с ливийцем, мерзнуть с московитом,
Что б ни случилось — не пенять судьбе;
Пить из ручья и быть дубравой сытым,—
О, если только крепок дух в тебе,
Ты этот путь всегда найдешь открытым!
АВТОР, КОЕМУ ИСПОЛНИЛОСЬ ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ, СТРАДАЕТ КАМЕННОЙ БОЛЕЗНЬЮ
Я изнемог: изводят болью почки.
Что делать! Камни появились там,
И смерть уже крадется по пятам
И, судя по всему, не даст отсрочки.
Иной по белым камешкам денечки
Благие помнит, я же по камням
Веду отсчет своим несчастным дням
И жду обрыва каменной цепочки.
От боли чуть ли криком не кричу,
Таская днем и ночью груз подобный,
Который старику не по плечу.
Я знаю — смерть о камень мой утробный
Вострит косу, и знаю, что влачу
Во внутренностях камень свой надгробный.