Перевод стихотворения «Прекраснейший на свете» опубликован в сборнике «Итальянская лирика, XX век», М., 1968; переводы двух других стихотворений выполнены для настоящего издания.
ЗИМНЕЕ
«…хру-у-у-у-сть»…
внезапный скрежет —
и трещина по льду прошла узором.
«На берег!» — люди закричали хором,
боясь, что их от берега отрежет
случайным злом живой излом, в котором
еще немного — и вода забрезжит.
«Останься!» — Я ответил взглядом смелым.
«Прошу!» — Я руку вырвать не пытался.
«Останься, если любишь!» — Я остался.
Над зеркалом неверным, опустелым,
она и я парим единым целым,
ликуя: нам одним каток достался!
Одни — что сердцу может быть угодней?
Без прошлого, в безумстве упоенном,
мы, отраженные стеклянным лоном,
скользили все быстрее, все свободней.
У края хруст раздался — безысходней…
У края хруст раздался — глуше тоном…
И, весь похолодев, как тот, кто рядом
услышал Смерть — ее смешок постылый,
я наклонился, будто над могилой, —
и два лица из мрака вырвал взглядом,
безжизненных, чуть тронутых распадом…
У края хруст раздался — с новой силой…
И сладостную жизнь мою, несчастный,
оплакал я, оплакал все, что бренно.
О голос страха — инстинктивный, властный!
О жажда жизни, как ты неизменна!
Конец?.. Я пальцы вызволил из плена
и выбрался на берег безопасный…
Она одна на ледяной площадке
осталась — полновластная царица,
но вот, в конце концов устав кружиться,
взошла на берег — озорные прядки,
прекрасна, словно трепетная птица,
во взоре — дерзость, дерзость без оглядки.
Спокойно среди радостного гула,
как будто не она его причина,
туда, где я с приятелями чинно
стоял, она пройти не преминула.
«Спасибо, сударь мой! — и протянула
с усмешкой руку мне. — Хорош мужчина!»
ТОТО МЕРУМЕНИ [152]
I
Изящные балконы от глаз листва укрыла, —
заросший сад не знает заботы человека…
В моих стихах встречалась стократ такая вилла,
пример архитектуры семнадцатого века.
Ей бесконечно трудно мириться с долей новой,
она грустит о частых ватагах шумных в старом
саду, о пышных пиршествах под сводами столовой
и о балах в гостиной, уплывшей к антикварам.
Бывал здесь Дом Ансальдо, и Дом Раттацци — тоже [153],
а кто владельцев виллы сегодня навещает?
Авто, фырча, подкатит — и пассажиры в коже
горгоной о приезде своем оповещают [154].
Залаяла собака, шаги — и дверь бесшумно
открылась… Здесь, где тихо, как в монастырской келье,
живет Тото Мерумени; мать не встает с постели,
на ладан тетка дышит, а дядя — слабоумный.
II
Двадцатипятилетний Тото — раним, изнежен,
неплохо образован, словесности любитель,
умом не блещет… Нравственность? О! здесь Тото небрежен,
сын времени, прогресса типичный представитель.
Он не богат, и время «сбывать слова» [155]приспело
(его кумир, Петрарка!) — статейки нынче в моде,
но он избрал изгнанье, милей не зная дела,
чем о былых проказах размыслить на свободе.
Нельзя назвать недобрым его. Он деньги может
для бедных дать, он первую пошлет клубнику другу,
придет с вопросом школьник — он школьнику поможет,
окажет эмигранту посильную услугу.
Свои ошибки зная, он не кусает локти.
Нельзя назвать недобрым его. Он добр, по Ницше:
«…меня смешат ничтожества, что добротою высшей
кичатся лишь затем, что у них тупые когти…»
Труды окончив, можно и поиграть немножко
под вековою сенью на травке глянцевитой
с любезными друзьями — охрипшей сойкой, кошкой
и чудо-обезьянкой, чье имя Макакита…
III
Жизнь все свои посулы давно взяла обратно.
Он звал Любовь, лелея актрис мечтою жаркой, —
актрисы и принцессы исчезли безвозвратно,
теперь он делит ложе с молоденькой кухаркой.
Лишь только дом затихнет, на цыпочках девица,
свежа, как ранним утром на ветке плод нектарный,
к нему, босая, входит и на него ложится —
и он ее сжимает в объятьях, благодарный…
IV
Истоки чувств со временем сухими оказались —
последствия болезни неизлечимо стойкой:
с беднягой сделал то же мучительный анализ,
что сильный ветер делает с пылающей постройкой.
Но, как на месте дома, доставшегося в пищу
огню, родятся шпажники — пожарищ украшенье,
сия душа, которая подобна пепелищу,
стихи — цветочки чахлые — рождает в утешенье…
V
Тото почти что счастлив. Он мысль перемежает
созвучьями, — безделье простительно невежде!
Тото в себе замкнулся, Тото соображает,
жизнь Духа постигая, не понятую прежде.
Поскольку голос небольшой — и бесконечна нива
любимого искусства и свой всему черед,
Тото творит — наука мне! — и ждет честолюбиво.
Однажды он родился. Однажды он умрет.
вернуться
152
Тото Мерумени. — Имя героя стихотворения образовано от названия комедии древнеримского драматурга Публия Теренция Афра «Heautontimorumenos» («Самоистязатель»); то же заглавие Бодлер дал одному из стихотворений «Цветов зла».
вернуться
153
Бывал здесь Дом Ансальдо, и Дом Раттацци — тоже… — В первом случае, скорее всего, речь идет о семействе крупного промышленника Джованни Ансальдо, во втором — о семье Урбано Раттацци (1808–1873), видного государственного деятеля Сардинского королевства.
вернуться
154
… горгоной о приезде своем оповещают. — Имеется в виду дверной моло-ток в модной для стиля «либерти» форме, изображающий голову Горгоны, женского чудовища из греческой мифологии.
вернуться
155
… сбывать слова… — Цитата из «Канцоньере» Петрарки (канцона CCCLX).