Всё это было только временно.

Другие дома могли обойтись комбинацией дворецкий-камердинер или домоправительница-личная горничная хозяйки. Другие дома не имели носильщиков, младших дворецких и помощников эконома. Герцог и герцогиня Марчмонт не могли «обходиться». У них было всё и более того. Их патриотический долг заключался в том, что их ожидали десятки слуг, неважно нуждались ли они в них или нет, и служащие были равно осведомлены об этом, как и их господа.

Тем не менее, персонал справлялся блестяще в сложившихся обстоятельствах, и Зоя с Марчмонтом смогли поехать, как планировалось, в театр, а после этого на бал в Харгейт-Хаус, где Зоя танцевала с графом Харгейтом, тремя из пяти его сыновей и большинством друзей Марчмонта. Герцог с герцогиней знали, что скоро разнесутся слухи относительно внезапного исчезновения их слуг самого высшего ранга, но это было делом завтрашнего и последующих дней. В эту ночь все говорили лишь о том, какую красивую пару являли собой Марчмонты и каким дружелюбным и остроумным был герцог – намного остроумнее и в гораздо лучшем расположении духа, чем он был когда-либо.

Счастливая пара возвратилась домой в половину третьего утра.

Они не заметили притаившуюся фигуру, прячущуюся в темноте на площади.

Среда, 6 мая

Как говорили остряки, апрельские ливни пришли в мае в результате, по мнению некоторых, ошибочного перехода несколько поколений назад от юлианского к грегорианскому календарю.

Взгляд в окно говорил Марчмонту, что один из апрельских дождей был на подходе в это утро. Чёрные облака сгрудились над головой, и ветер, не похожий на майский, проносился через Сент-Джеймс сквер.

Не самый приятный день для прогулок, но герцогиня Марчмонт могла не беспокоиться из-за плохой погоды. Он приказал подготовить для неё закрытую карету. Слуги раскроют над её головой зонт, пока она пройдёт несколько шагов между экипажем и дверями. Более того, как Зоя ему указала, она вовсе не такая сладкая, чтобы растаять.

Ей было необходимо навестить родителей, и дело не терпело отлагательств. Им было уже известно, что она была счастлива и здорова, поскольку они видели её собственными глазами – в Лексхэм-Хаус и в различных собраниях. Но Зоя хотела попросить у них совета по поводу проблем с прислугой, в особенности в части поиска экономки.

Марчмонт не мог её сопровождать. У него была назначена встреча с поверенным, чтобы обсудить детали принудительных работ повара, Дава и Хоара в благотворительных заведениях. Предстоял скучный процесс тщательного рассмотрения всех возможных ситуаций и решения, где эти негодяи смогут принести наибольшую пользу. Это дело также нельзя было отложить. Он едва ли мог держать их взаперти в комнате Харрисона до бесконечности. Однако он оставил поверенного достаточно надолго, чтобы проводить свою жену.

– Так волнующе, – говорила она, пока они пересекали вестибюль, – я впервые выезжаю одна в качестве замужней дамы.

– Не совсем одна, – поправил он.

Джарвис следовала за госпожой, как обычно, с зонтиком в руках.

– Я говорила ей, что она может не ехать, – сказала Зоя, – говорила, что со мной будут два больших сильных лакея на запятках и дюжий кучер впереди, и мы едем на короткое расстояние.

– Будем надеяться, что горничные не выйдут из-под контроля за время её отсутствия, – сказал герцог.

– Что делают вышедшие из-под контроля горничные?

– Не знаю, – ответил он. – Вытирают пыль без остановки?

Она ему улыбнулась, и он почти ощутил, как тает его сердце. Брак оказывал вредоносное влияние на мужскую гордость. Если бы он себя не контролировал, то расплылся бы в ответной идиотской улыбке. Марчмонт сделал вид, будто поправляет перья на её шляпке. Затем разгладил атласные буфы на плечах. Потом он отступил на шаг и критически оглядел свою жену.

Она рассмеялась и подошла ближе, ухватив его за лацканы сюртука.

– Зоя, ты меня помнёшь, – укоризненно сказал он.

Она притянула его к себе.

Герцог наклонился и поцеловал её, на виду у слуг. Когда Люсьен выпрямился, то с удивлением заметил, что Джарвис многозначительно смотрит в другую сторону, а лакеи и носильщики внимательно уставились в пространство.

Марчмонт прошёл с ней к двери, и за дверь, и вниз по ступенькам к ожидавшей её карете. Он помог ей забраться внутрь и закрыл дверцу.

Он смотрел, как карета проследовала в западном направлении, вокруг ограды, окружавшей круглый водоём в центре площади. Увидев, что экипаж свернул на Кинг-стрит, он возвратился в дом. Герцог едва переступил порог, а дверь ещё не закрылась за ним, когда до него донеслись конское ржание, крики и визг людей, и оглушительный треск.

Перепрыгивая через ступеньки, он побежал через площадь в направлении Кинг-стрит.

На заднем плане все вокруг него кричали и визжали. Люсьен сознавал, что люди выбегают из домов, но видел их как тени. Он видел тела вдоль тротуара и на улице. Кровь повсюду. Люди толпились вокруг перевернувшейся кареты. Он растолкал их. И увидел карету. Свой герб.

Внутри находилась Зоя.

Марчмонт мысленно видел её, скачущую впереди него по узкой скаковой дорожке, серое небо, блестящие листья деревьев, почву, скользкую от влаги. Тогда она сбежала в последний раз. В последний раз он гнался за ней, как всегда, вне себя от ярости и страха. Тогда дождь лил на протяжении двух дней, и ей полагалось находиться дома, корпя над греческим и латынью. Она обещала, что будет усердно заниматься, поскольку намеревалась посетить Грецию, Египет и Святую Землю вместе со своими родителями.

Тогда она сбежала в последний раз, и в последний раз он её догнал. Не прошло и года, как Зоя пропала. Навсегда.

Пропала навсегда.

Ему кричали, но звуки не имели никакого смысла.

Марчмонт вскарабкался на обломки. Ему пришлось потрудиться, выламывая дверцу.

Первое, что он увидел – страусовые перья. Они не шевелились.

Ничто не двигалось.

Его сердце тоже перестало биться.

– Зоя!

И громче.

– Зоя!!

Небольшое шевеление. Перья затрепетали.

Но в этот безотрадный день на улице свистел ветер – тот же ветер, который пронёсся мгновение тому назад через площадь, пустив рябь на воде фонтана.

Он потянулся вниз дрожащей рукой.

Перья зашевелились.

Тонкая рука в перчатке поднялась и коснулась его руки.

Его сердце совершило такой кульбит, что он едва не свалился с экипажа. Он сильно сжал её руку, очень сильно.

– Зоя.

– Люсьен.

Она подняла голову и посмотрела вверх. Шляпка сбилась ей на голубые глаза.

– Что ты делаешь там, наверху?

Марчмонт плохо помнил, что происходило сразу после этого. Он впал в своего рода безумие, и мир, казалось, сошёл с ума вместе с ним. Люди толпами стекались на Кинг-стрит отовсюду.

Он едва помнил, как лакеи помогли ему вытащить Зою и её горничную из кареты. Лакеи оказались двумя из виденных им тел. Их сбросило с запяток кареты, либо они спрыгнули сами. У них были синяки, ливреи изорвались и запачкались, но эти повреждения оказались самым худшим, что с ними случилось.

Марчмонт занёс Зою домой на руках. Один из лакеев попытался нести Джарвис, но она не согласилась и ковыляла вслед за хозяевами, крепко зажав зонтик в руке.

Прохожие помогли перенести кучера в конюшни герцога на носилках.

Очевидно, некоторая часть крови, которую видел Марчмонт, принадлежала кучеру.

Большая часть крови была лошадиной, учитывая то, что позднее рассказали ему слуги.

Чтобы разобраться, что произошло, потребовалось время.

Как водится, были свидетели, но все рассказывали разное и говорили одновременно. В любом случае, Марчмонт отказался задержаться, чтобы выслушать их.

Кучер Джон должен был видеть всё. Однако он не был в состоянии для расспросов, даже если бы Марчмонт пожелал его опросить. Герцог не пожелал. Он доверил своего слугу заботам врача, подождав только, чтобы увериться, что у него нет смертельных ран.

Потом он вернулся к Зое и отнёс её в спальню.