В целом мы были очень довольны. До открытия оставалось еще три недели, однако к нам уже начали заглядывать в поисках работы. По сравнению с Америкой здесь все было гораздо проще: ни объявлений в газетах, ни заявок, ни официальных собеседований, ни рекомендательных писем. Как только ресторан начал смотреться презентабельно, к нам ежедневно стали заходить люди в надежде получить место.

Один из первых претендентов был одет в брюки цвета хаки и бледно-голубую рубашку. Совершенно ясно, он хотел произвести на нас приятное впечатление. С огромным удивлением он обнаружил, что я, начальница, с ног до головы перемазана розовой краской. Когда он спросил, занималась ли я прежде ресторанным бизнесом, у меня немедленно возникло ощущение, что это я, а не он устраиваюсь на работу. Соискатель протянул мне резюме и пояснил, что ему доводилось работать в ресторанах Нью-Йорка и Майами. Заявив, что вообще может взять управление рестораном на себя, он заверил меня, что на Ангилье такого профессионала больше не сыскать. «Может, оно и так», — подумала я, но мне очень не хотелось нанимать человека, потерявшего невинность в Нью-Йорке и Майами. Я закончила разговор стандартным: «Большое спасибо, мы с вами свяжемся». Я надеялась, что у нас будут варианты и получше.

Я как раз возилась с колючей бугенвиллией, когда возле ресторана остановился белый джип. Оттуда выпрыгнул жилистый молодой человек высокого роста и предложил мне помощь. После того как мы посадили бугенвиллию, он пошел за мной следом, продолжая помогать мне по саду. Мы готовили к посадке китайские розы, маленькие пальмы, лаймовые деревья и при этом говорили не умолкая. Я узнала, что его зовут Лоуэлл Ходж, а живет он чуть дальше по дороге в Лонг-Бэй, рядом с магазинчиком Кристины.

— Скажите, вам официанты еще нужны, или я уже опоздал? — спросил Лоуэлл, помогая загружать в тачку рассаду.

— Честно говоря, официантов у нас еще вообще нет. Мы наняли пару человек для работы на кухне — и это пока все. Вам прежде доводилось работать официантом? — спросила я, надеясь, что он не станет мне рассказывать о бесценном опыте, полученном в ресторанах Нью-Йорка.

Лоуэлл улыбнулся и воззрился на меня честными глазами.

— Я с шестнадцати лет работаю в отеле «Кокколоба», но готов перейти к вам.

— У вас там какие-то неприятности?

Лоуэлл помолчал, окидывая оценивающим взглядом мои перемазанные руки и драную футболку. Солнце жарило беспощадно, и я чувствовала, как по моему лицу, мешаясь с грязью, стекает пот.

— Простите, я не хотел на вас пялиться. Вы что, никогда не отдыхаете?

— Нет. Я люблю работать. Вы уверены, что хотите с нами сотрудничать? В ресторане я собираюсь работать не менее усердно, чем здесь, и буду требовать от других того же. — Тут до меня дошло, что он так и не ответил на мой вопрос. — Так у вас какие-то неприятности в «Кокколобе»?

— Да нет. Просто у меня такое чувство, что вас ждет успех, а от клиентов не будет отбоя.

Подобный оптимизм меня сильно удивил, и я спросила, что именно заставляет его так думать.

— Так ведь все только о вас и говорят. Вы быстро отстроились, пашете как проклятые. У меня брат работает официантом в «Маллиуане», так у них целыми днями о вас судачат. И все, кого я видел в магазине у Кристины, тоже вас обсуждают. Дождитесь начала сезона и сами увидите: отбоя от клиентов не будет.

— И вы хотите в этот момент быть с нами?

— Я хороший официант. Сами увидите. Дайте мне шанс.

Лоуэлл мне понравился. Когда я сказала, что мы его нанимаем, он заявил, что до открытия полностью в нашем распоряжении. Перемазанные грязью, мы пошли внутрь ресторана, чтобы поговорить с Бобом.

— Привет Боб, меня зовут Лоуэлл. Здорово здесь у вас, — с уверенностью в голосе произнес Ходж. Они пожали друг другу руки. Стоило Бобу переброситься с Лоуэллом парой слов, и муж тут же согласился, что нам очень повезло с таким помощником.

На протяжении следующих нескольких недель Лоуэлл с самого утра выходил со мной на работу. Голый, усыпанный песком двор постепенно превращался в очаровательный сад. Иногда из ресторана выходили Боб с Клинтоном и помогали нам. Рядом с обеденным залом мы сложили из камней два фонтанчика овальной формы. Их было видно практически из-за всех столиков. В каждом фонтанчике имелся набор водяных форсунок. На дне мы расположили лампочки, которые были должны освещать воду. Извивающаяся змеей мощенная камнем тропинка, которая вела на пляж, проходила мимо одного из фонтанов. Потом она терялась в сени большого старого хвойного дерева и затем устремлялась в сторону моря.

Я вполне допускаю, что у водопроводчика Чарлза иногда возникало желание меня удавить. И я его за это нисколько не виню. Я хотела, чтобы вода не била, а текла тонкой струйкой. Страшно вспомнить, сколько времени мы убили на отладку давления в трубах. Сперва фонтан взметнулся в воздух на высоту полутора метров. Потом вода еле сочилась, и ее из ресторана было не разглядеть.

— Ниче страшного, — успокоил меня Чарлз, — сделаем воду, как вам в голову взбрело.

В результате получилось нечто, напоминающее с одной стороны гриб или колокольчик, а с другой — набор струй.

Единственный вопрос, по которому мы разошлись с ним во мнениях, касался эстетики. Чарлз искренне хотел украсить фонтаны разноцветными лампочками, считая, что так будет гораздо зрелищней. Он был страшно разочарован, когда я сказала, что мне требуется не зрелищность, а создание атмосферы спокойствия и умиротворения.

— Как хотите, — уступил он.

Моя мама часто называла меня «пацаном в юбке».

Похоже, я так им и осталась. Я смешивала удобрения с землей исключительно руками. Я сваливала землю на тачку, добавляла удобрения, а потом, зачерпывая все это руками, начинала месить. Затем Лоуэлл подливал из шланга воду, и в результате получалась густая масса грязи — в самый раз для того, чтобы наполнить ею ямки, в которые мы сажали растения. Мне не хотелось портить сандалии, и поэтому я предпочитала работать босой. Под вечер я оказывалась вся перемазана грязью. Она забивалась под ногти, в волосы, между пальцами. «Свинарка Мэл», — дразнил меня Боб.

Мы с Лоуэллом покрасили ставни, а затем и практически все, что нам попалось под руку. Мы выбрали бирюзовый цвет — именно такого оттенка морская вода на глубине. Специально для этой цели я купила пульверизатор фирмы «Вагнер» и была изумлена восторгом, который он вызвал.

— Это у тебя «Вагнер»? — крикнул мне Шебби с крыши.

— Да, — кивнула я. — Ты им когда-нибудь пользовался?

Не успела я и глазом моргнуть, как Шебби, Клинтон и Маленький Джо собрались вокруг меня и принялись смотреть, как я поливаю краской ставни. По какой-то неведомой для меня причине им очень нравился пульверизатор.

— Клинтон, — сказал Шебби, — я видел по телевизору передачу про этот «Вагнер». Веришь — нет, но им, короче, за день весь дом можно покрасить. Лучше этой штуки вообще ничего нет.

В этот момент Боб осведомился с крыши, не собирается ли кто-нибудь залезть назад и помочь ему закончить класть черепицу. Братья, поохав и поахав над «Вагнером», с неохотой вернулись к работе.

Лоуэлл привез с собой своего приятеля Мигеля, который, по его словам, работал официантом в «Кэп Джулука». Мигель носил на голове берет, лихо заломленный на левое ухо, и вообще производил впечатление дамского угодника. Он сразу направился в ресторан поговорить с Бобом.

— Здрасьте. Ло сказал, что вам, типа, еще официант нужен.

— Может, и нужен, — осторожно произнес Боб.

— Круто, — тихо сказал Мигель.

— У вас опыт есть? — Боб слез со стремянки и пожал Мигелю руку.

— Я работаю в «Кэп Джулука». На обедах. Вы че, меня не узнали?

— Извините, здесь довольно темно.

— Круто. Круто, — покивал Мигель, — а я вас за обедом видел. Вы взяли бутерброд с рыбой и пиво.

— Вы что-нибудь о вине знаете?

— Не, но хочу узнать. В «Кэп Джулука» клиенты постоянно спрашивают всякое разное о вине, и мне приходится выкручиваться. Было бы неплохо узнать, че я им такое плету.