Готовясь к выступлению в Ленинграде, отец решил увлечь людей не восемнадцатилетней, а более близкий перспективой лучшей жизни. Он считал цель достижимой, следует только подналечь на корма, на кукурузу, без нее в нашем климате и через 18 лет ничего не получится.
Отец отталкивался от тех же цифр увеличения сельскохозяйственного производства, что и составители справки, только выстроил их в своей манере. Выступая в Ленинграде, он сравнивал рост производства за четыре первые месяца 1957 года с предыдущим 1956 годом. Получалось убедительно: мяса в этом году заготовили 689 тысяч тонн, по сравнению с 466 тысячами тонн прошлого года, то есть на 223 тысячи тонн больше.
И молока заготовили больше на 791 тысячу тонн (3 967 тысяч тонн и 3 176 тысяч тонн). Соответственно выросло производство масла, его же из молока сбивают. Потом отец посетовал на горе-экономистов с их 1975 годом. Присутствовавшие над ними в охотку посмеялись. В заключение отец призвал всех постараться достичь заветной цели поскорее: «Думаю, что нам сейчас не стоит называть год, когда мы должны решить эту задачу… Мы имеем все материальные средства для достижения поставленной цели. Надо только умело эти средства использовать, умело организовать людей, и мы эту задачу решим».
Все зааплодировали.
Я уже говорил и повторю еще раз. На самом деле речь шла не о буквальном соревновании с американцами, кто чего больше съест, а о переходе на научно рассчитанный сбалансированный рацион питания. «Догнать Америку» — это понятный всем лозунг, как бы спортивный призыв, способный, по мнению отца, всколыхнуть народ, и не более того. Не призовешь же к «достижению научно обоснованных норм питания». Засмеют. Правда, и соревнование с Америкой вскоре стало темой для насмешек. Помню, тогда автоинспекция, взывая к соблюдению правил уличного движения, размещала на задних бортах грузовиков призывы. Один из них: «Не уверен, не обгоняй!» Шутники дописывали: «Америку». Кстати, тоже символ освобождения от сталинского режима, попробовали бы они так шутить с Иосифом Виссарионовичем.
Обсуждать, а тем более заранее утвердить на Президиуме ЦК лозунг соревнования с Америкой отец счел излишним. Это же не план с расписанными по регионам и годам обязательствами, а всего лишь призыв. Что тут обсуждать? Отец ошибался. В напряженной атмосфере тех дней его недоброжелатели ставили ему всякое лыко в строку. Расскажи отец на очередном заседании Президиума о своих намерениях, то, несмотря на бурчание Молотова, он получил бы одобрение большинства. Не сделав этого, он сам себя подставил — не только становился единолично ответственным за инициативу, но и выставлял себя нарушителем партийной дисциплины. Он как бы пренебрегал «коллективностью» послесталинского руководства. Но что сделано, то сделано.
По истечении десятилетий можно поразмышлять, в чем и насколько ошибался отец. 1975 год тогда отстоял от года 1957-го так далеко, что и не значил почти ничего ни для отца, ни для людей. Ради 1975 года нечего и стараться. Отец же решил зажечь, увлечь за собой наиболее активную, творческую часть населения.
Тут он противоречил сам себе. Весь прошлый и текущий год отец воевал с Госпланом за четвертую пятилетку без так называемых «мобилизующих» заданий, а теперь вольно или невольно воспользовался сталинским «призывным» планированием, устанавливающим невыполнимые задания в надежде, что реальные результаты пусть и не достигнут поставленных целей, но то, что получится, окажется повыше. Повыше чего? Не называя срока, отец загнал себя в «сталинскую» ловушку «планируемой неопределенности». Он не сомневался, Америку догнать можно не через восемнадцать лет, а раньше. Когда? Через восемь лет? Или через пять? Или десять? Волевая цифра на то она и волевая, что можно выбрать любую. Реальный срок определится сам, по ходу дела.
Теперь мы знаем, что даже к спрогнозированному экономистами научно обоснованному 1975 году Советский Союз не только не догнал США, но окончательно и безнадежно отстал. После 1964 года, после отставки отца, никто уже не толкал страну вперед, не призывал, не будоражил, и все затягивалось ряской равнодушия. Энтропия, всеобщий беспорядок, хаос постепенно нарастали, и никого это уже не беспокоило.
В чем же ошибся отец? Самый легкий и очевидный ответ: во всем. Но очевидное далеко не всегда правильно, оно лишь отражает установившиеся в данное время в обществе стереотипы. Очевидное сегодня отнюдь не очевидно завтра и даже вчера. Мне представляется, что в своих призывах отец не так уж и не прав.
Что же касается их реализации, он напрасно понадеялся на своих «генералов» — руководителей областей, переоценил их способности, желание «взяться за дело как следует». В обкомах сидели люди, жившие одним днем, для них главное — сегодня отчитаться о выполнении спущенных из центра приказов, а что произойдет завтра… Не назвав даты, когда он рассчитывает догнать США, отец подложил под себя мину не очень уж замедленного действия. Поощряемые им особо рьяные секретари обкомов вознамерились на самом деле догнать Америку за год — за два.
Но за год производство мяса не удвоишь, а за два не утроишь, сколько ни старайся, столько телят, поросят и даже цыплят в природе родиться не может. Трудно объяснить, почему отец не прикинул заранее, сколько молодняка может прибавиться за год-два, за три. Ведь он всегда все скрупулезно подсчитывал. Тогда бы он мог назвать срок, пусть очень приблизительный, волюнтаристский, но хотя бы оправданный биологически.
Нельзя сказать, что отец не знал, с кем имеет дело, не ориентировался в кадровой проблеме. Иначе он не затронул бы в своем ленинградском выступлении темы профессионализма партийных работников. «Для того чтобы квалифицированно руководить, секретарям райкомов самим надо много знать, уметь до тонкости разбираться в том или ином вопросе. Тогда вы не попадете впросак. Если не знаешь чего — изучи, и тогда не придется краснеть перед людьми, — сказал он. — Реорганизуем управление промышленностью, а затем и этим вопросом займемся (курсив мой. — С. Х.).Нельзя браться за все сразу».
До Ленинграда отец поднимал эту тему в Горьком. Но речь пока шла только о профессионализме. В 1962 году отец сделает попытку превращения секретарей райкомов в профессионалов-управляющих, то есть в менеджеров, но встретит ожесточенное сопротивление и райкомов, и обкомов, и ЦК. Только тогда он додумается наконец, что следует поменять всю структуру производства, дать как можно больше свободы производителю. В 1962–1964 годах отец попытается затеять новые перемены, но будет уже поздно, «поезд уйдет».
В Ленинграде отец выступил с еще одной инициативой, на сей раз уже обсуждавшейся Президиумом ЦК, «порадовал» слушателей новостью, что с первого дня следующего, 1958 года, они собираются «отказаться от поставок, которые получает страна с личного хозяйства колхозников». В 1953 году этот натуральный налог снизили вдвое, теперь отец хотел ликвидировать его совсем. По его подсчетам, поставки личных хозяйств колхозников государству составляют около 10–15 процентов от общего объема заготовок.
— Продуктов мы получаем с колхозных подворий мало, — говорил отец, — а возни много. Мы держим огромное количество заготовителей, расходуем на них средства. Одним словом, овчинка выделки не стоит. Отказ от поставок с колхозных дворов принесет выгоду: мы сократим аппарат, бюрократическую переписку.
Думаю, что не пропадут и продукты, которые производят в хозяйствах колхозников. Колхозник сам продаст их. Продукция все равно придет на рынок, и таким образом будут удовлетворены потребности нашего общества, наших людей. Видимо, решение надо опубликовать в июне, а ввести его в действие с 1 января 1958 года.
Что и говорить, слова отца деревня встретила на ура. Уменьшение налогов приветствуется в любой стране.
4 июля 1957 года ЦК КПСС и СМ СССР примут официальное постановление «Об отмене с 1 января 1958 года обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов государству хозяйствами колхозников, рабочих и служащих». Она касалась людей, живших на земле или вблизи от земли, «колхозников, совхозников, членов артелей всех видов, рабочих и служащих, проживающих в сельской местности, городской местности и дачных поселках», но не затронуло «злостных скармливателей хлеба скотине» из столичных и региональных центров. Они, как и прежде, согласно постановлению Совмина от 27 августа 1956 года, обязывались платить налоги на имеющуюся у них живность и поставлять государству часть своей продукции.