Весьма оригинальны мелкие двугубые цветочки чабреца, чаще всего окрашенные в пурпурно-фиолетовые или красноватые тона и лишь иногда белые.

Как раз в период цветения и заготавливают чабрец как лекарственное снадобье. Его нежные стебельки нужно не рвать, а осторожно, и то лишь до половины, срезать острым ножом или ножницами, так как только в этом случае чабрец достаточно хорошо, хотя и медленно, возобновляет утраченные части.

Повышенное содержание ценного эфирного масла обусловило использование чабреца и в качестве пряного растения (в консервной промышленности, как приправу к мясным блюдам).

Эфирное масло чабреца высоко ценится и парфюмерами.

В ботанике чабрец считается сборным видом, состоящим из большого количества мелких экологических типов и переходных между ними форм. Он известен под именем тимьян ползучий и причислен к семейству губоцветных. Любопытен источник родового названия чабреца тимьяна: «Тимус» переводится с греческого как «сила», «дух»; этим, видимо, было отдано должное тому воздействию, которое он оказывает на человека. Видовое же название свидетельствует об особенности его роста, так как в переводе с греческого буквально означает: «ползает группами, сцепившись».

У нашего чабреца есть и весьма примечательный брат, дико растущий по побережью Средиземного моря. Внешне они довольно схожи, но средиземноморец более рослый, он нередко достигает высоты 50 сантиметров. Отличается он и более стройным, прямостоящим стеблем, менее скученными соцветиями, а также мелкими листочками с характерно отогнутыми вниз краями. Зовут его тимьяном обыкновенным, садовым или душистым.

У нас он возделывается в качестве лекарственного растения (плантации регулярно создаются по заказу Министерства здравоохранения СССР на Украине, в Крыму, Краснодарском крае). Из-за теплолюбивости семена приходится высевать лишь в мае, когда минует угроза весенних заморозков. Урожаи лекарственного сырья на посевах тимьяна обыкновенного собирают 2–3 года, после чего плантации снова пересевают. На зиму его стебли скашивают не позднее середины сентября, с тем чтобы до наступления холодов они еще успели и отрасти и одревеснеть. В таком виде даже самые суровые зимние холода им не страшны. Семена тимьяна обыкновенного собирают в более поздние сроки, когда они достигают полной зрелости, становятся из зеленоватых темно-бурыми.

Для лекарственных нужд стебли тимьяна обыкновенного заготавливают, как и у нашего чабреца, в пору цветения. В сравнении с чабрецом лечебные достоинства тимьяна обыкновенного выше, а медоносность значительнее.

…Надежно обжился теперь у нас этот душистый уроженец Средиземноморья. На родине он был лишь обычной дикой травой, а здесь он вместе со своим братом чабрецом служит человеку.

Корень жизни

Среди сопок восточной Маньчжурии, в окружении дремучих, непроходимых лесов, испокон веков жили два враждовавших между собой рода: Си Лянь и Лян Серл. Первый, по преданию, вел начало от могучего и справедливого царя зверей и лесов — тигра, второй — от хищной и коварной красавицы рыси. Кто знает, как долго бы затянулась и чем кончилась исконная их вражда, не родись одновременно в каждом роде по мальчику.

Наступило долгожданное примирение. Малыши, на радость родителям, подружились, охотно играли друг с другом, и ничего не омрачало их счастливого детства.

Плотный приземистый крепыш из первого рода, будто и впрямь унаследовавший свойства древнего предка — тигра, вырос сильным, смелым, великодушным. Казалось, ладная, крепко сбитая фигура Жень Шеня вросла в землю, как бы оправдывая его имя («жень шень» — «человек-корень»). Не могли нарадоваться и родители второго юноши, красавца Сон Ши-хо. Правда, ослепленные красотой сына, они легко прощали ему все пороки: необузданное честолюбие, эгоизм и жажду власти.

Но вот на их край обрушилось страшное чудовище — Желтый дракон. Близость опасности сплотила всех. Лишь Сон Ши-хо оказался в лагере врага.

Долгой и жестокой была схватка. С непреклонной решимостью победить или умереть дрался Жень Шень. Не знавший ранее поражений Дракон был повержен наземь. У ног победителя ползал, моля о пощаде, и смертельно раненный предатель Сон Ши-хо.

Бросив тяжелое оружие на землю, смотрел на ликующих соотечественников Жень Шень. И вдруг — страшный удар в спину. Это подлый Сон Ши-хо, собрав последние силы, насмерть сразил победителя.

На самой высокой сопке хоронили героя. А когда убитые горем люди возвращались домой, на месте гибели Жень Шеня выросло невиданное дотоле растение. Старейшина рода преклонил колена и сказал:

— Из крови нашего избавителя выросла эта трава. Пусть же носит она его славное имя.

С тех пор и пошла по земле слава чудодейственного растения женьшеня.

В другом варианте этой поэтической легенды фигурирует еще одно лицо — красавица Ляо. Полюбив красивого и жестокого предводителя банды хунхузов Сон Ши-хо, взятого в плен ее братом Жень Шенем, она тайно освобождает его из заключения и бежит из дому. Жень Шень бросается в погоню и, настигнув беглецов, вступает в поединок с Сон Ши-хо. Когда он нанес предводителю хунхузов сильный удар, Ляо, укрывшаяся в кустах, вскрикнула. Услышав голос сестры, Жень Шень оглянулся, и, воспользовавшись этим, Сон Ши-хо, сам уже смертельно раненный, вонзил из последних сил меч в спину противника. Горько оплакивала красавица Ляо брата и возлюбленного. И там, где падали ее слезы, выросли первые растения женьшеня.

Много еще легенд создал китайский народ о женьшене. В одной из них рассказывается, что, спасаясь от людей, женьшень наплодил великое множество себе подобных растений-двойников, которых китайцы называют «панцуй». И чем крупнее их размеры, чем больше напоминают формой своего корня фигуру человека, тем ближе они к настоящему женьшеню. А чем ближе панцуй к настоящему женьшеню, утверждает легенда, тем больше в нем целебной силы. Естественно, что такой корень и ценится дороже. Да и сам женьшень обладает способностью превращаться в человека, принимать облик любого животного, любой птицы и даже камня. Поэтому-то и обнаружить растение очень трудно…

Такое поверье подслушал на Дальнем Востоке знаменитый русский ученый и писатель Владимир Клавдиевич Арсеньев.

О том, как велика была с незапамятных времен вера в жизнетворную силу женьшеня, свидетельствуют имена, которыми наградил его народ: чудо света, дар бессмертия, божественная трава, соль земли, корень жизни…

Еще 4000 лет назад женьшень занял видное место в народной медицине Востока. Китайские лекари рекомендовали его при многих болезнях, а старикам — как «эликсир молодости», якобы способный сообщить их телу «нежность розовой кожи девушки». «Исцеляющее действие сказочного растения скажется немедленно и в тех случаях, когда настой его корней отведает человек, уже впавший в предсмертное забытье», — говорится в одной из древних фармакопей.

Для изучения чудесных качеств женьшеня прибегали иногда к весьма своеобразным методам. По рассказу жившего в XI веке врача Су Суна двум равноценным по выносливости пешеходам предлагали быстро пройти расстояние в 3 или 5 километров. Один из них держал при этом во рту кусок оцениваемого корня. Если этот пешеход приходил к финишу бодрым, а второй уставшим, то специальный консилиум авторитетных лекарей давал соответствующее заключение о достоинствах испытываемого корня.

С давних пор женьшень завоевал признание и в тибетской медицине: «опеку» над ним немедленно взяли высшие духовные лица — ламы, лично занимавшиеся врачеванием. К началу X века о женьшене уже хорошо знают и в Средней Азии, а великий Авиценна подробно описывает его в своем уникальном «Каноне лечебной науки».