— Кевин, его сын, этого не видел, надеюсь?

Бодайн пристально взглянул на него.

— Нет.

Они стали читать и обсуждать отчет: как тогда шел дождь, как накануне на этом самом повороте грузовик с цементом просыпал часть груза.

— Я считаю, что мотоцикл Бренли заскользил, и тот не смог его выправить. Дорога была мокрая, с остатками гравия с песком.

— А это не случай бегства водителя с места ДТП? — спросил Сэм.

Бодайн устало вздохнул, словно ему предстояло повторить то, что он уже говорил десятки раз.

— В случаях с мотоциклами доказательств бывает не так много, как с машинами. Хотя кое-что определить все-таки можно. Как видите, больше всего повреждений с левой стороны мотоцикла. Он заскользил, не смог выправиться и перелетел через закраину дороги.

— Но вы искалиследы бегства с места аварии? — спросил Джеймс.

— Я искал следы всего.

— Не обижайтесь, сержант. Это нужно мне, чтобы успокоить его сына.

— Мальчишка заходил ко мне раз пять или шесть. А что я мог ему сказать? Он мне твердит, что отец знает каждый дюйм этой дороги. Что он осторожный человек. Ну, я тоже знаю эту дорогу, но несколько раз чуть не потерял управление на этом самом повороте. Никаких намеков на криминал найдено не было.

— Что-нибудь указывает на то, что он применил тормоза? — спросил Джеймс.

Бодайн поднял брови.

— То есть не было ли это намеренным действием со стороны Бренли?

— Я просто спросил.

Сержант поскреб щеку, потом стал листать фотографии, пока не нашел ту, что искал.

— Следов торможения нет, но дорога была мокрая, — напомнил он. — И лично я, если бы собирался в последнюю поездку, то устроил бы это не здесь, а милей дальше по дороге. Если Бренли знал дорогу так хорошо, как утверждает мальчишка, то знал бы и это тоже.

Джеймс кивнул.

— Считаете, парень теперь успокоится? — спросил Бодайн. — Мне все время хотелось его обнять: у меня самого сын такого возраста.

— Постараюсь сделать все, чтобы убедить его, — сказал Джеймс, вставая и протягивая руку. — Большое вам спасибо.

Джеймс вернулся в Сан-Франциско поздно вечером последним рейсом, в конце самого длинного в жизни воскресенья. Он решил поехать домой, рухнуть в постель и спать пока не выспится, хоть до полудня. Он все равно мог увидеться с Кэрин и Кевином только после трех.

Выезжая из аэропорта на 101-е шоссе, Джеймс посмотрел на часы. Почти полночь. Ему хотелось увидеть Кэрин, поговорить с ней, рассказать, что они решили. Он мог бы позвонить, но ему хотелось увидеть ее, побыть с ней.

Зазвонил его сотовый, и он понял, что это она, даже не глядя на экран.

— Это ты.

Помолчав, Кэрин спросила:

— Как ты догадался, что это я?

— Просто повезло. — Ее голос прошел по нему, словно жидкий огонь. Хотя он был уверен, что в его отсутствие ничего не случится, какая-то часть души все равно беспокоилась. Так беспокоится мужчина за женщину, которую… любит. — Как ты?

— Хорошо. Но спать не хочу. Можешь приехать?

— Кевин…

— Пошел спать часа два назад. Он спит беспробудно. Я просто… хочу поговорить. Не могу ждать до завтра.

А он хотел обнять ее, поцеловать, спать рядом с ней. Просто спать. Но у него нет такого права. И никогда не будет.

— Пожалуйста, — добавила Кэрин.

Наверное, не стоит отказываться от таких моментов, когда они есть, подумал он.

— Ладно. Минут через двадцать.

— Я буду смотреть в окно.

— Пока, — сказал Джеймс, понимая, что обрекает себя на душевную боль, но также зная, что по-другому не может. Его сын и мать его сына есть и будут превыше всего. Всегда.

— Тебе что-нибудь приготовить? — спросила Кэрин, когда Джеймс выдвинул стул, и сел к кухонному столу. — Ты ужинал?

— Съел гамбургер в аэропорту. Что было бы на самом деле неплохо, так это чашка горячего какао. Сегодня был длинный день, — сказал он.

Она достала молоко и кастрюлю, потом коробку какао. Это позволит ей держать руки занятыми. Стоя к нему спиной, она не торопила его, хотя ее пульс нетерпеливо выстукивал: Говори, говори, говори.

— Это был несчастный случай, Кэрин.

Она уронила ложку на пол, прижала руки ко рту.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

Джеймс оказался у нее за спиной. Она повернулась и рухнула на него. Его руки обхватили ее и сжали, утешая, сочувствуя и приветствуя избавление от душевной муки. Теперь она может подобрать осколки жизни и сложить их по-новому. И этим она обязана Джеймсу.

Кэрин отступила на шаг и взяла бумажную салфетку. Джеймс поднял упавшую ложку, вынул из ящика другую и помешал в кастрюльке.

— Что мы будем делать дальше? — Она еще раз вытерла щеки и сунула салфетку в карман.

— По-моему, нам надо закруглить это дело, пока не случилось еще чего-нибудь. Как тебе вот такой план: пусть Винес скажет брату, что согласилась дать изобличающие показания. — Он принял притворно-серьезный вид. — Тот мигом прилетит из Лос-Анджелеса, чтобы увезти ее, убрать с глаз. А я буду сидеть в засаде у нее дома и повяжу его. Буду держать в заложниках и потребую выкуп в пятьсот тысяч, которые он тебе должен, включая проценты. Когда он отдаст деньги, я его отпущу на все четыре стороны.

Кэрин улыбнулась шутке, которая сразу изменила ее настроение.

— Не дашь ему возможности сдаться?

— Сдаться полиции?

— Нет, садовому гномику.

Ему удалось не расплыться в улыбке.

— Я как-то не могу себе представить, что он сдастся. Лучше сам его схвачу.

— Ты не собираешься вызывать полицию?

— Полицейские только все испортят. Как в телесериалах.

— Помощь потребуется?

— Пожалуй. — Он выключил конфорку под кастрюлей. — Пара кружек найдется?

Кэрин вынула из шкафчика две кружки и поставила на стол.

— Что это было? — спросил вдруг Джеймс, повернувшись к двери.

— А что такое?

— Этот звук.

— Ну, я просто поставила кружки на стойку.

— Нет, не то. — Он оставил кастрюлю и прошел в гостиную, пересек ее и подошел к лестнице. Кэрин пошла за ним.

— Я ничего не слышала. — Через минуту они вернулись на кухню и сели за стол друг против друга. Какао было горячее и сладкое. Словно гора свалилась у нее с плеч. Жизнь хороша, подумала она. — Каков же настоящий план?

— А тот, значит, тебе не понравился? — спросил Джеймс с веселым блеском в глазах.

— Ну, я надеюсь, ты дашь поработать правоохранительной системе. Я в нее верю.

— Даже если сама не сообщила в полицию о вымогательстве?

— Да, не сообщила. Но с тех пор я кое-что усвоила. У нас достаточно улик, верно?

— Возможно. Это зависит от его адвокатов. Скажу честно: деньги могут и не вернуться. Даже если его осудят, он, скорее всего, не заплатит.

— У меня есть все, что мне нужно, Джейми.

Он быстро взглянул на нее.

— Вот как. Не далее как сегодня утром ты говорила, что хочешь вернуть деньги.

— У меня было время подумать и расставить приоритеты по местам. Да, будет замечательно, если деньги вернутся, но это не самое важное.

— А что самое важное?

— Дом, семья, вкусная еда, друзья, мир во всем мире. — Кэрин улыбнулась.

— Ты единственная в своем роде. — Джеймс перегнулся через стол и поцеловал ее в теплые «шоколадные» губы. — Мне надо поспать, — сказал он. — Я позвоню Кевину перед школой и договорюсь о встрече с вами обоими где-то в половине четвертого. Но если хочешь, я поговорю с ним один.

— Ты скажешь ему что-нибудь такое, чего не говорил мне?

— Нет.

— Тогда поговори с ним утром, пораньше. Он так или иначе позвонит тебе, если ты не позвонишь.

Джеймс взял ее за руку, и они вместе дошли до лестницы.

— Не провожай меня вниз, — попросил он.

— Мне надо запереть за тобой дверь.

У подножия лестницы Кэрин остановилась в ожидании поцелуя. Вместо этого он охватил ее лицо одной рукой, провел большим пальцем по щеке и ушел.