вопросом, сколько стоила вся эта работа. Моя бабушка была наполовину

брауни, так что я знала, сколько ему пришлось изменить в своей

внешности.

Элис вышла, чтобы принести наши заказы. Дверь закрылась за ней, а

потом кто- то громко в нее постучал. Сладкая Горечь подскочила и

схватилась своими покрытыми глазурью ручками за рубашку Роберта.

Значит, здесь появилась полиция. Люси зашла в дверь, не дожидаясь

приглашения.

Глава7

—  Они спускались с холма, — Сказала Сладкая Горечь высоким

музыкальным голосом, и это была музыка, которая сегодня звучала

фальшиво. Так проявлялся ее стресс, пока она попыталась ответить на

вопросы.

Она скрывалась между воротником Роберта и его шеей, глядя на двух

детективов в штатском как испуганный малыш. Возможно, она была

напугана, а может быть, она играла, используя свой рост. Большинство

людей воспринимает фей- крошек как детей, и чем меньше они, тем

младше они кажутся людям. Я хорошо это знала.

Оба офицера, Райт и О‘ Брайан, заняли места около входной двери по

приказу детективов. Фё Дэрриг вернулся в зал, чтобы помочь в магазине,

хотя я не очень понимала, чем он может помочь клиентам. Он скорее

может напугать, чем принимать заказы.

—  Сколько человек спускалось с холма? — Спрашивала терпеливо Люси. Ее

напарник записывал показания в ноутбук. Люси когда- то объяснила мне,

что некоторые люди волновались, наблюдая, как записывают их слова.

Это может помочь запугать подозреваемого, но с тем же успехом это может

запугать и свидетелей, когда это совершенно не нужно. Но они нашли

компромисс— пока Люси допрашивает, ее напарник записывает. При

случае она делала для него то же самое.

—  Четыре, пять. Не уверена. — Она уткнулась личиком в шею Роберта. Ее

тонкие плечики начали дрожать, и стало понятно, что она опять плачет.

Все, что мы смогли узнать за это время, что это были бы

мужчины- эльфоманы с длинными волосами и удлиненными имплантантами

ушами. Видела он их где- то в промежутке от четырех до шести утра, или

позже. Сладкая Горечь была совершенно уверена, что это было после

четырех. Она сомневалась в определении точного времени, как любая

фея, особенно из тех, кто продолжают посвящать свое время растениям,

которая использует свет, а не часы, чтобы судить о времени.

Роберт заставил фею- крошку съесть еще немного пирога. Мы уже

объяснили детективам, почему сладкое было так важно. О, и почему мы

все еще были здесь? Когда мы собрались уходить, Сладкая Горечь опять

впала в истерику. Она была убеждена, что без принцессы и королевских

стражей, человеческая полиция заберет ее в участок, где полно металла и

техники, и они могут ее случайно там убить.

Я попыталась поручиться за Люси, как за” хорошего парня“, но

Сладкая Горечь, видимо именно так потеряла кого- то, кого она любила,

несколько десятилетий назад— когда он и она появились в Лос- Анджелесе.

Думаю, что если бы я потеряла своего возлюбленного из- за небрежности

полиции, то я бы тоже не доверяла им.

Люси попробовала еще раз,

—  Вы можете описать эльфоманов, спускавшихся с холма?

Сладкая Горечь выглянула, ее крошечный ротик был окружен

глазировкой. Это смотрелось столь невинно, так ранимо, но все же я знала,

что большинство фей- крошек получают новые силы от сладостей.

—  Люди все для меня выглядят высоким, и эти тоже были высокими, -

сказала она глубоким глухим голосом. Не таким голосом она кричала на

нас. Она играла на людях. Это могло быть подозрительно, а может быть

это была привычка, камуфляж, чтобы большие люди не делали ей больно.

—  Какого цвета были их волосы? — Спросила Люси.

—  Один был черным как ночь, другой был желтым как листья клена, перед

тем, как они упадут. У второго был более светлый желтый цвет, как у роз,

когда они увядают на солнце. Еще у одного были волосы цвета опавших

листьев, когда они уже перегнили и стали коричневыми, хотя этот

коричневый цвет, как после дождя.

Все мы ждали, но она вернулась к пирогу, который Роберт держал для

нее.

—  Во что они были одеты, Сладкая Горечь?

—  Пластик, — сказала она наконец.

—  Что Вы имеете в виду, говоря‘ пластик‘? — Спросила Люси.

—  Прозрачный пластик, в который заворачивают пищу.

—  Вы имеете в виду, что они были обернуты в пластик?

Она покачала головой.

—  У них был пластик на волосах, одежде и руках.

Я наблюдала за Люси и ее напарником, пытавшихся скрыть, что эта

новость их взволновала. Эта часть описания должна была объяснить

что- то, что было на месте преступления, и что придавало

правдоподобности заявлению Сладкой Горечи.

—  Какого цвета был пластик?

Я потягивала чай и пыталась не привлекать к себе внимания. Холод,

Дойл, и я были здесь потому, что Сладкая Горечь доверяла нам и чтобы

мы не дали ей попасться в лапы человеческой полиции. Она доверяла

нам, потому что большинство низших фейри считали, что аристократы ее

двора будут благородными. Мы хотели бы попробовать. Люси настояла,

чтобы Дойл сел со мной на кушетку, а не нависал над ними. Поэтому я

сидела на кушетке, зажатая между двумя стражами. Холод переместился с

подлокотника на кушетку, чтобы также не привлекать к себе внимание.

—  У этого не было никакого цвета, — сказала Сладкая Горечь и что- то

прошептала на ухо Роберту. Он осторожно поднял фарфоровую чайную

чашку, чтобы она смогла пить из нее. Чашечка была достаточно большой

для нее, чтобы в ней можно было искупаться.

—  Вы имеете в виду, — уточнила Люси, — что пластик был бесцветным?

—  Именно это я и сказала, — и фея казалась раздраженной. Это был

гламор, в котором феи- крошки были очень и очень хороши, что придал ее голосу

гудение пчелы?

—  То есть Вы могли разглядеть их одежду под пластиком?