Изменить стиль страницы

ЭПИГРАММЫ [583]

На пороховой заговор

Фокс, посягая на жизнь короля и всех лордов британских,
Ты лицемерно решил — иль я не понял тебя? —
Выказать кротость отчасти и делом лжеблагочестивым
Хоть для виду смягчить мерзостный умысел свой.
Вот почему вознамерился на колеснице из дыма
И языков огня ты их поднять до небес.
Словно пророка, [584]который был некогда пламенным вихрем
В рай с иорданских полей, Парке назло, [585]унесен.

На него же

Уж не мечтал ли ты, зверь, в берлоге своей семихолмной [586]
Этим путем короля на небеса вознести?
Коль от кумира, которому служишь ты, польза такая,
Просим тебя мы услуг впредь не оказывать нам,
Ибо и без твоего сатанинского взрыва Иаков,
С жизнью простясь, воспарил к звездам в назначенный час.
Лучше свой порох истрать на идолы и на монахов,
Толпы которых сквернят впавший в язычество Рим:
Ведь, не взорвавшись, они вовеки не смогут подняться
Вверх по тропе, что ведет нас от земли к небесам.

На него же

Вздором смешным почитал Иаков чистилища пламя, [587]
Через которое в рай якобы входит душа.
Десятирогая гидра с тройною латинской тиарой, [588]
Слыша насмешки его, так пригрозила ему:
«Вышутил ты мои таинства, веру мою презираешь,
Помни, британец: тебе этого я не прощу,
И, коль под куполом звездным тебе предназначено место,
Лишь через пламя к нему путь ты проложишь себе».
О, сколь угрозы чудовища были от истины близки!
Миг промедленья — и стать делом могли бы слова,
И над столицей взметнулось бы адское пламя волною,
В небо на гребне своем прах короля унося.

На него же

Фурий на короля натравливал Рим нечестивый,
Всюду грозился его Стиксу и Орку обречь; [589]
Ныне ж его вознести мечтает до звездного неба,
Чтобы он в воздух взлетел выше жилища богов.

Изобретателю пороха

По неразумию древние так восхваляли титана, [590]
Чьим раченьем с небес людям огонь принесен:
Тот, кто громовый трезубец сумел у Юпитера выкрасть,
Бо́льшую славу стяжал, чем Япетид Прометей.

Певице-римлянке Леоноре [591]

К каждому — помните, люди! — приставлен с рожденья до смерти
Некий ангельский чин, чтобы его охранять.
Но, Леонора, ты взыскана большею честью: мы чуем,
Внемля тебе, что господь рядом витает с тобой.
Да, сам господь, с небес низлетев, непостижный свой голос,
Преображающий нас, в горло влагает твое
И приучает тем самым заранее к звукам бессмертным,
Исподволь и не спеша, смертные наши сердца.
Всюду бог и во всем, но хранит он об этом молчанье
И лишь в пенье твоем близость свою выдает.

Ей же

Тезкой твоею пленясь, другой Леонорой, Торквато
Был когда-то с ума страстью своею сведен. [592]
Бедный поэт! Сколь счастливей он был бы, лишившись рассудка,
Из-за тебя в наши дни: он услыхал бы тогда
Пенье твое пиэрийское [593]под материнскую лиру,
Струны которой от сна длань пробуждает твоя.
И хоть от муки глаза у него из орбит выступали,
Как у Пенфея, [594]и он, бредя, сознанье терял,
Это смятение чувств, исступление это слепое
Ты бы в нем уняла голосом нежным своим,
И, успокоив его, ему возвратила бы разум
Песня твоя, что сердца трогает, движет, целит.

Ей же

Зря, легковерный Неаполь, бахвалишься ты алтарями,
Что воздвигаются в честь Ахелоиды [595]тобой;
Зря утверждаешь, что с пышностью предал земле Партенопу,
После того как она бросилась в море со скал.
Эта сирена жива, но шумный прибой ей наскучил
И Позилиппо [596]она переменила на Тибр,
Где стяжала любовь и восторг обитателей Рима,
Смертных, равно как богов, пеньем пленяя своим.

ИТАЛЬЯНСКИЕ СТИХИ [597]

Перевод с итальянского.

"Кто холоден к тебе, чьей красотой…"

Кто холоден к тебе, чьей красотой
В долине Рено горды без предела,
Чье имя край окрестный облетело, [598]
Тот — человек ничтожный и пустой.
Всех женщин ты затмила чистотой,
И прелестями (о которых смело
Скажу: они — Амура лук и стрелы),
И разумением, и добротой.
Чарует слух твой разговор, а пенье
Способно даже камни взволновать,
И слышать дивный голос твой опасно
Нам, не достойным звук его впивать:
Ведь там, где вспыхнет искра восхищенья,
Не может не заняться пламень страстный.
вернуться

583

ЭПИГРАММЫ— Четыре латинских эпиграммы На Пороховой заговори одна Изобретателю пороханаписаны, как полагают, где-то между 1625 и 1626 гг. Пороховым заговором была названа неудавшаяся попытка католической партии взорвать в 1605 г. здание парламента во время заседания, на котором должен был присутствовать король Яков I Стюарт (1603–1625). Взрыв поручили осуществить английскому офицеру Гаю Факсу.

вернуться

584

Словно пророка… — В огненной колеснице был унесен на небо пророк Илия (4 Царств, II, 11)

вернуться

585

…Парке назло… — то есть Атропе; см. прим. к с. 377.

вернуться

586

…зверь, в берлоге своей семихолмной… — папа римский: Рим, как известно, возник на семи холмах; зверь — см. ниже.

вернуться

587

Вздором смешным почитал Иаков чистилища пламя… — Английский король Яков I (Яков VI Шотландский) принадлежал к пресвитерианской церкви, которая не признает чистилища.

вернуться

588

Десятирогая гидра с тройною латинской тиарой… — римский папа; десятирогая гидра — апокалипсический «зверь багряный» с семью головами и десятью рогами, на котором восседает блудница вавилонская (см. «На недавнюю резню в Пьемонте», прим. к с. 446).

вернуться

589

…Стиксу и Орку обречь… — то есть смерти.

вернуться

590

…восхваляли титана… — то есть похитителя Зевесова огня — Прометея.

вернуться

591

Певице-римлянке Леонореи еще две эпиграммы Ей жедатируют 1639 г., полагая, что именно в этом году Мильтон мог слышать знаменитую неаполитанскую певицу Леонору Барони на концерте у кардинала Барберини в Риме. В концертах певице обычно аккомпанировала ее мать, Адриана Барони.

вернуться

592

Тезкой твоею пленясь, другой Леонорой, Торквато // Был когда-то с ума страстью своею сведен. — Итальянский поэт Торквато Тассо (1544–1595) в последние годы жизни был поражен тяжелым психическим недугом. После смерти Тассо сложилась легенда о его безумной любви к Элеоноре д'Эсте, сестре герцога Альфонса II д'Эсте, покровителя поэта.

вернуться

593

…Пенье твое пиэрийское… — то есть пению муз подобное.

вернуться

594

…Как у Пенфея… — Неистовство фиванского царя Пенфея описывает Овидий («Метаморфозы», III, 560 и сл.), однако причиной оного был гнев, а не любовная страсть.

вернуться

595

Ахелоида— здесь: сирена Партенопа, эпоним города Неаполя, древнее название которого — Партенопея. Легенда рассказывает, что после того, как сирены бросились в море, когда Одиссей проехал мимо, не прельстившись их пением, волны вынесли Партенопу на берег Неаполя, где ей воздвигли пышную гробницу.

вернуться

596

Позилиппо— гора и грот в окрестностях Неаполя.

вернуться

597

ИТАЛЬЯНСКИЕ СТИХИ— Наиболее вероятной датировкой пяти сонетов и одной канцоны считают 1630 год. Помещая канцону в ряду сонетов, Мильтон следовал примеру Петрарки.

вернуться

598

…Чье имя край окрестный облетело… — Река Рено протекает в области Италии под названием Эмилия, следовательно, имя воспеваемой красавицы — Эмилия.