Изменить стиль страницы

Вслед за этим женщина покинула их, и они не знали, куда она ушла, и она унесла ветвь с собою: ветвь выпала из руки Брана и перешла в руку женщины, и в руке Брана не было силы, чтобы удержать ветвь.

На другой день Бран пустился в море. Трижды девять мужей было с ним. Во главе каждых девяти был один его молочный брат и сверстник. После того как он пробыл в море два дня и две ночи, он завидел мужа, едущего навстречу ему по морю на колеснице. Этот муж спел ему двадцать два четверостишия, он назвал ему себя — сказал, что он Мананнан, сын Лера.

Он спел ему:

 — Чудно, прекрасно Брану
 В ладье на светлом море.
 Для меня же, едущего на колеснице издалека,
 Цветущая долина — то море, где плывет он.
 То, что светлое море для Брана,
 Плывущего в ладье с кормою, —
 Радостная равнина с множеством цветов
 Для меня, с моей двухколесной колесницы.
 Бран видит множество волн,
 Плещущих среди светлого моря, —
 Я вижу на Равнине Забав
 Цветы с красными головками, без изъяна.
 Кони Лера блистают летом
 Всюду, сколько хватает взора Брана.
 Реки струят свой медвяный поток
 В стране Мананнана, сына Лера.
 Блеск зыбей, средь которых ты находишься,
 Белизна моря, по которому плывешь ты,
 Это — расцвеченная желтым и голубым
 Земля, она не сурова.
 Пестрые лососи прыгают из недр
 Белого моря, на которое глядишь ты:
 Это — телята, разных цветов телята,
 Ласковые, не бьющие друг друга.
 Хоть видна тебе лишь одна колесница
 В Счастливой Стране, обильной цветами, —
 Много коней на ее пространствах,
 Хоть для тебя они и незримы.
 Велика равнина, много в ней мужей,
 Краски блистают светлым торжеством.
 Серебряный поток, золотые одежды —
 Все приветствует своим обилием.
 В прекрасную игру, самую радостную,
 Они играют, вином опьяняясь,
 Мужи и милые женщины, под листвою,
 Без греха, без преступления.
 Вдоль вершин леса проплыла
 Твоя ладья через рифы.
 Лес с прекрасными плодами
 Под кормой твоего кораблика.
 Лес дерев цветущих плодовых,
 Среди них лоза виноградная,
 Лес невянущий, без изъяна,
 С листьями цвета золота [426].
 Это облик, тобою зримый, —
 Он придет в твон края, в Ирландию,
 Ибо мне надлежит путь к дому
 Женщины из Лине-Мага.
 Пред тобой Мананнан, сын Лера,
 На колеснице, в обличье человека.
 Им будет рожден — на короткую жизнь
 Прекрасный муж с белым телом.
 Он будет усладой холмов волшебпых,
 Он будет любимцем в доброй стране,
 Он поведает тайны — поток мудрости —
 В мире, не внушая страха к себе.
 Он примет облик всякого зверя
 И в голубом море, и на земле.
 Он будет драконом пред войсками,
 Он будет волком во всяком лесу.
 Он будет оленем с серебряными рогами
 В стране, где катятся колесницы,
 Он будет лососем в глубоком озере,
 Он будет тюленем, он будет прекрасным белым лебедем.
 Он будет спустя долгие века
 Много лет прекрасным королем.
 Он сокрушит полки — славная ему будет могила,
 Он зальет кровью равнины, оставляя след колес.
 Среди королей и витязей
 Он будет героем прославленным.
 На высокой твердыне уготовлю я
 Кончину, вполне его достойную.
 Высоко я поставлю его средь князей.
 Его одолеет сын заблуждения [427].
 Мананнан, сын Лера, будет
 Его отцом и наставником.
 Он будет — кратка его жизнь! —
 Пятьдесят лет в этом мире.
 Драконов камень морской поразит его
 В бою при Сенлаборе.
 Он попросит испить из Лох-Ло,
 Устремив взор на поток крови.
 Белая рать унесет его на колесах облаков
 В обитель, где нет скорби.
 Пусть усердно гребет Бран —
 Недалеко до Страны Женщин.
 Эмайн многоцветной, гостеприимной
 Ты достигнешь до заката солнца.

После этого Бран поплыл дальше. Вскоре он завидел остров. Бран стал огибать его. Большая толна людей была на острове, хохотавших, разинув рот. Они все смотрели на Брана и его спутников и не прерывали своего хохота для беседы с ним. Они смеялись беспрерывно, глядя плывущим в лицо. Бран послал одного из своих людей на остров. Тот тотчас же присоединился к толпе и стал хохотать, глядя на плывущих, подобно людям на острове. Бран обогнул весь остров. Всякий раз, как они плыли мимо этого человека, его товарищи пытались заговорить с ним. Но он не хотел говорить с ними, а лишь глядел на них и хохотал им в лицо. Имя этого острова — Остров Радости. Так они и оставили его там.

Вскоре после этого они достигли Страны Женщии и увидели царицу женщин в гавани.

— Сойди на землю, о Бран, сын Фебала! — сказала царица женщин. — Добро пожаловать!

Бран не решался сойти на берег. Женщина бросила клубок нитей прямо в него. Бран схватил клубок рукою, и он пристал к его ладони. Конец нити был в руке женщины, и таким образом она притянула ладью в гавань. Они вошли в большой дом. Там было по ложу на каждых двоих — трижды девять лож. Яства, предложенные им, не иссякали на блюдах, и каждый находил в них вкус того кушанья, какого желал. Им казалось, что они пробыли там один год, а прошло уже много-много лет.

Тоска по дому охватила одного из них, Нехтана, сына Кольбрана. Его родичи стали просить Брана, чтобы он вернулся с ними в Ирландию. Женщина сказала им, что они пожалеют о своем отъезде. Они всё же собрались в обратный путь. Тогда она сказала им, чтобы они остерегались коснуться ногой земли.

Они плыли, пока не достигли селения по имени Мыс Брана. Люди спросили их, кто они, приехавшие с моря. Отвечал Бран:

— Я Бран, сын Фебала.

Тогда те ему сказали:

— Мы не знаем такого человека. Но в наших старинных повестях рассказывается о Плавании Брана.

Нехтан прыгнул из ладьи на берег. Едва коснулся он земли Ирландии, как тотчас же обратился в груду праха, как если бы его тело пролежало в земле уже много сот лет.

После этого Бран поведал всем собравшимся о своих странствиях с самого начала вплоть до этого времени. Затем он простился с ними, и о странствиях его с той поры ничего не известно.

вернуться

426

С листьями цвета золота. — После этих слов в оригинале имеются пять строф того же характера, что и отмеченные выше; мы их опустили по тем же основаниям. В них любопытным образом проявляется христианская мифология, а именно — стремление отождествить сидов с «чистыми» духами вроде ангелов.

вернуться

427

…сын заблуждения. — Разумеется ли здесь земной враг его или дьявол? Сказания о Мананнане не дают в этом отношении никаких указаний. Во всяком случае, христианский характер метафоры показывает, что это — позднейшая вставка.