Леон рассмеялся. — Поверь, у меня все отлично. Но сейчас, после того, как пыль улеглась и ты подписал все бумаги, я бы хотел узнать, зачем ты сделал это?

— Знаешь, что, — сказал Данило, — я поговорю с тобой после того, как ты побудешь в бизнесе десять лет. — Он повесил трубку.

Он окончательно отдал своему младшему и значительно более конкурентоспособному брату то, что он хотел. Полный контроль над семейным бизнесом. С этого момента он, Лео, был директором империи Таварес, реального имущества, отелей и казино. Без сомнения, его младший брат напьется прямо сейчас.

Данило знал это чувство. Он создавал все это. В течении последних пяти лет он работал еще тяжелее, дольше и более тщательно чем когда либо, чтобы заглушить боль от потери Танешы. Но он достиг критической точки. После того, как он позаботится о Танеше, он вернется в Бразилию и будет вести спокойную жизнь. Однажды он хотел сделать это вместе с ней, но больше он себя не обманывал.

Он даст ей достаточно денег, чтобы она осталась в Штатах и он сможет забыть, что когда-то обещал жениться на ней, сможет забыть, что она когда-то существовала. Приступ одиночества охватил его сердце. Он заскрипел зубами, прогоняя это чувство из головы. Сейчас он понял — для него не было любви.

Он посмотрел на время. Что задержало ее так надолго? Если она не догадалась, как попасть к нему, значит она слишком медлительная, умственно и физически. Потому что она не отклонила бы его предложение, это определенно то, что он о ней знал. Он прогнал внезапную мысль, что он отправил ее слишком далеко. Закрыв глаза, он старался не думать о том, что бы он делал, если бы она погибла. У него возник порыв остановить ее. Если бы он поторопился, он, может быть, застал ее вовремя и предотвратил бы ее прыжки с дома на дом. Он направился к террасе, когда двери с легким шипением распахнулись.

Он сделал шаг назад, когда она ворвалась внутрь, несколько осенних листьев залетело вместе с ней в комнату. Она встретила его пристальный взгляд, все ее тело излучало злость — ее руки сжались в кулаки, ее ноги дрожали. Резким движением, она отбросила с лица длинные волосы, ее темные глаза блестели.

— Ты, скотина, — сказала она, поднимая подбородок. — Я почти умерла. Выкладывай, что ты хотел от меня, пока я не изменила своего решения и не превратила тебя в мокрое место. — Напряжение сжало его мышцы, но ее слова невольно заставили его улыбнуться. Ее голос был мягким и глубоким, как будто ожил черный шелк. Он поднял голову и неторопливо изучил ее с головы до ног. Ее подбородок приподнялся, она дерзко встретила его взгляд. Он оценил полноту ее груди, мягкий изгиб ее бедер и аккуратный треугольник между ее ног — и нашел ее несовершенной.

— Убить меня? — Он расслабил руки. — Давай. Я дерусь с обнаженными женщинами каждый день. — Его слова возымели желаемый эффект — штормовые облака собрались у нее в глазах, но она закусила губу, воздерживаясь от ответа. Она не была так высока, как он думал, ее грудь была полнее, чем он предпочитал и ее живот был не плоским, а закругленным. Она выглядела слишком женственно. Определенно не его тип, даже несмотря на то, что ее волосы красиво спадали ей на плечи, составляя контраст с ее белой кожей так, что это заставляло задуматься о дереве и снеге — от нее даже пахло холодом. Его взгляд упал на кулон, который висел у нее на груди. Он подавил в себе рычание, подавляя желание сорвать кулон с ее шеи.

Когда он снова взглянул ей в лицо, он обнаружил, что ее широкий рот с полуоткрытыми губами не иначе как восхитителен. Танеша была соблазнительно сексуальна. Он не планировал этого, но его член встал на нее, порыв взять ее внезапно стал непреодолимым.

Глава 4

В груди Танеши, словно барабанные палочки, все еще стучали ярость и страх. На последнюю крышу она прыгнула не так ловко, как прыгала до этого, но ей удалось вскарабкаться и удержать себя, балансируя на краю. Одно мгновение она думала, что не сможет удержаться. Какое же облегчение она испытала, затащив себя на каменную террасу, радуясь своему человеческому телу и твердой почве под ногами. Ни при каких обстоятельствах она бы не покинула здание, используя тот же маршрут.

Когда она открывала скользящую стеклянную дверь, ее взгляд упал на человека, стоящего посреди комнаты. Сомнения, что она попала не в ту квартиру, рассеялись. Она была уверена, взглянув на него, что она нашла человека с голосом как темный вельвет.

Ее сердце на мгновение остановилось, затем застучало быстрее. Ладони стали влажными, нервы словно плавились в огне, она дала выход своей ярости. А он улыбался ей.

Ей непреодолимо захотелось утихомирить его, когда его темный взгляд скользил по ней. — Давай, — сказал он, — Я дерусь с обнаженной женщиной каждый день.

Она сузила глаза и расправила плечи, не чувствуя из-за своей наготы ни капли смущения. На нем была одета только пара свободных, льняных брюк, ни ботинок, ни рубашки. Его обнаженное тело оказало на нее поразительный эффект. Оно притягивало к себе, призывая узнать, являются ли все эти мужские достоинства правдой. Она нахмурилась, не понимая, почему он так притягивает ее. Можно было бы подумать, что я не видела полуобнаженных мужчин раньше.

Его темные волосы были достаточно длинными, чтобы она накрутила их на пальцы, притянула его ближе и поцеловала. Когда она встретила его взгляд, она глубже задышала. Он выглядел диким и неприрученным, в отличие от этих чрезмерно ухоженных экземпляров, праздно шатающихся по улицам Манхеттена. Черт побери. Ей нужно остыть, мысли о нем вызывали у нее приступы наслаждения.

Тут она вспомнила, что из-за него чуть не умерла. Он играл с ней, и она не позволила бы ему выиграть. Она захлопнула позади дверь террасы и придвинулась ближе к нему, смотря вверх, так как он был на голову выше нее. — Мне нужны мои деньги, я хочу что-нибудь из одежды, и я хочу наконец знать, какого черта тебе так было важно видеть меня, — сказала она, ее слова рассекли тишину.

Он поднял брови. — Конечно, твои деньги. — Он направился к стойке в дальнем конце комнаты. Когда он вернулся, в руках у него был толстый конверт.

— Спасибо, — сказала она, протягивая руки. — Возьми. — Он бросил конверт к ее ногам. — Наклонить и подними.

Она медлила, ее дыхание замедлилось. Она смотрела на пол, на белый конверт, который так контрастировал с темным деревянным полом.

— Что-то не так? — Он направился по направлению к террасе и снова открыл дверь. — Уверен, ты знаешь как наклоняться.

Его вельветовый голос звучал позади нее так тихо, что она почти не слышала его. По ее телу прошли мурашки, дыхание участилось. Она хотела повернуться к нему и сказать, чтобы он прекратил эту чушь, но не стала. Медленно, она наклонилась, чтобы поднять конверт, его взгляд лизнул тепло ее позвоночника. — Мне нужна одежда, — сказала она, выпрямляясь и отбрасывая волосы с лица. Она повернулась к нему, зная, что у нее упругая грудь с напряженными сосками. — О, ты так восхищена сама собой? — она подняла руку, чтобы ударить конвертом с деньгами по его лицу, но он схватил ее за запястье.

Он улыбнулся, отводя руку от своего лица, его взгляд упал на ее грудь. — Ты восхищена сама собой?

— Вовсе нет, — сказала она, стискивая зубы и позволяя конверту упасть на пол. Ее грудь болела от его прикосновения и, судя по выражению его глаз, он об этом знал. Ей захотелось, чтобы он сказал наклоняйсяеще раз своим темным голосом, но он только смотрел на нее, его слегка раскосые глаза изучали каждый миллиметр ее тела. Кошачьи глаза, подумала она и затем отогнала от себя эту мысль. Обхватив себя руками, она сказала: — Холодно. Закрой дверь.

— Как ты можешь чувствовать холод? — стремительным движением он распахнул дверь еще больше, позволяя ворваться ветру. Он подошел к ней и положил руку ей на грудь, его ладонь накрыла кулон. — Ты — кошка. Разве ты не чувствуешь внутри себя тепло?

От его прикосновения по ее телу разлилось тепло, прожигая ее кожу огнем. Она пристально смотрела на него, когда он гладил ее по всему телу и остановился между ее ног. Ее киска сжалась, она закрыла глаза, влажная от его прикосновения. Она стала горячей не потому, что была кошкой, все это было только благодаря его прикосновению. Когда она открыла глаза, то увидела, что он смотрит на нее со скрытым желанием. Она накрыла его руку своей. — Кажется, ты многое обо мне знаешь.