После столь длительной многомесячной разлуки потребуется какое-то время, чтобы вновь привыкнуть друг к другу. Телефон и электронная почта — это все же плохая замена живого общения. Суррогат. Но постепенно все изменится, восстановится и будет так же, как в Египте.

Но все оказалось иначе. Совсем не так, как это представлялось. Едва он увидел ее в зале ожидания, как бросил все свои вещи и даже букет цветов на пол и рванулся к ней. Как настоящий кентавр, как слившийся со скакуном жокей, выйдя на финишную прямую, завидев желанную конечную цель. Без страха и сомнений, только вперед, вложив в этот победный рывок все остатки сил.

— Анна! — услышала она зовущий, радостный крик.

И его голос как будто перевернул все внутри нее, пробуждая сладостные воспоминания, сметая все преграды, сомнения, запреты и нормы приличий. Она тоже рванулась навстречу, едва не сбив кого-то в толпе встречающих. И они переплелись в объятиях друг друга, соединившись в иступленных и жадных поцелуях, как будто не виделись целую вечность. Не замечая никого и ничего вокруг. Она не помнила, как оказалась на выходе из здания, на стоянке машин. Роберту самому пришлось вести ее «опель», потому что сейчас она была способна видеть только его лицо и глаза, слышать только его голос. Это было как наваждение, как полет во сне.

Впрочем, при въезде в город она все же смогла немного прийти себя. Достаточно, чтобы показать ему дорогу к отелю. Правда, перед этим он остановил машину на обочине дороге, и они долго и всласть целовались друг с другом, пока у нее немного не прояснилось в глазах, пока она сумела восстановить самообладание. Во всяком случае, могла уже довольно толково и связно отвечать на его вопросы.

Потом был недолгий перерыв, пока он регистрировался в фойе отеля. А потом опять как будто наступил провал в памяти. Она смутно помнила, как они поднялись в его номер вдвоем. Потом срывали торопливо друг с друга одежду. Затем опять были поцелуи. И ласки, конечно. Жадные и страстные, утонченные и не очень. Много поцелуев и много ласк. Очень много. Она отдавала себя без остатка и, как вампир, всасывала в себя всю его энергию и любовь. Это безумие длилось до тех пор, пока не наступило утро. Настоящее любовное исступление. И время, и все другие человеческие потребности как будто ушли из их жизни. Даже сон и еда не напоминали о себе. Временно оставили их наедине друг с другом, чтобы не мешать, не отвлекать от главного.

С первыми лучами солнца, приникшими в окно, они все же вспомнили о том, что на свете существует не только любовь. Скорее всего, усталые, уже изнемогающие организмы решили, что влюбленным необходим небольшой перерыв. И небольшая смена впечатлений, для усиления восприятия чувств. Как в ритуале поглощения кофе по-турецки. Пьется со стаканом воды. Глоток кофе, затем глоток воды. И новый глоток кофе вновь ощущается как первый поцелуй.

Они долго плескались вместе в ванной, смывая с себя сексуальные ароматы полной оргазмов ночи и приятную усталость. Затем выпили по чашке растворимого кофе с печеньем и шоколадкой. Кофе приготовил Роберт из запасов, предлагаемых отелем в номере. Затем опять забрались в постель, под теплое одеяло, обнялись так, чтобы чувствовать как можно больше любимое тело, соединились губами и сразу же погрузились в сладостный сон, в котором продолжали все так же страстно любить друг друга.

Так что намеченное на вечер пятницы посещение музея и театра не состоялось. Анна даже не стала напоминать об этом Роберту, когда они наконец проснулись и она заметила положение стрелок часов. Зачем? Им было слишком хорошо вдвоем, в общей постели, чтобы отвлекаться и тратить время на вечные ценности. Культурные раритеты никуда не уйдут, не исчезнут, будут терпеливо ждать их столько, сколько понадобится. Возможно, пока они не состарятся и не угаснут их чувства. А это вряд ли произойдет очень скоро. Человеческая жизнь проходит слишком быстро, и заниматься в первую очередь нужно ею.

А пока их ждало более важное событие из намеченного ритуала встречи. Конечно, за прошедшие часы они не только целовались. В перерывах хватило времени и на то, чтобы вновь рассказать о своих чувствах. За время разлуки таких слов, которые не столь красиво звучат по телефону или смотрятся на экране компьютера, накопилось очень много. Анна решила пока не говорить ему о заговоре родственников. Зачем? Все должно идти своим чередом. После пробуждения она ждала новых слов о любви. Это было бы так естественно. Но, видимо, у англичан свои представления о том, как надо делать дела, даже когда находишься в постели с любимой девушкой.

— Извини, радость моя, но у меня есть для тебя сюрприз. Как и обещал, — с загадочным выражением сказал Роберт, вылезая из кровати и направляясь к сиротливо лежащему на столе портфелю. — Вот, ознакомься. — И он протянул ей пачку извлеченных из портфеля бумаг.

— Что это?

— Моя домашняя работа. Как твой литературный агент и импресарио, я кое-что успел сделать до нашей встречи. Если не против, подпиши бумаги, по которым ты доверяешь мне представлять свои интересы перед лондонскими издательствами. Я уже заключил джентльменское соглашение с одним известным издательством о публикации твоего романа. Остались юридические формальности. Ты можешь подписать договор об издании сама или доверить это мне. Текст проверен компетентным в этих делах юристом. Предлагаемые условия достаточно выгодны для новичка. Я получил максимум того, что могут предложить начинающему автору. На всякий случай, обсудил такую же возможность с другим издательством. Они тоже не против иметь такую талантливую «литературную лошадку» в своей «конюшне».

— Роберт, ты просто прелесть… — Она сидела, совершенно обнаженная, в постели, с открытым от изумления ртом, забыв про сползшее на пол одеяло. — Ты идеал. Ты просто ходячая добродетель. Лучший подарок женщине во все времена.

— Подожди, дорогая. Комментарии и комплименты потом. Хочу заодно извиниться перед тобой. Естественно, что лондонское издательство согласилось издать твой роман только в переводном виде. Я получил твой вариант перевода, но… — Роберт немного помялся, пытаясь подобрать выражения помягче, затем продолжил: — Но требовалось придать ему более британский вид. Я взял на себя смелость… и сам поработал с текстом.

Никаких серьезных изменений, — тут же торопливо пояснил он. — Никаких покушений на твои авторские права. Чисто лингвистическое упражнение, как на квалификационном студенческом экзамене на знание английского. У меня просто не было другого выхода, и время поджимало, — продолжал извиниться Роберт.

По его глазам Анна поняла, что он лукавит. Наверняка, пользуясь случаем, внес что-то свое, особенно в мужские персонажи. В портрет главного героя. Однако с разборкой его интерпретаций вполне можно подождать. — Тем более, как говорится, победителей не судят. Да и вестников победы тоже. Поэтому она мило улыбнулась и томно пропела, как бы слегка задыхаясь в чувственном экстазе:

— Дорогой, тебе незачем оправдываться. Я верю, что ты нашел лучшее решение. И твой английский, полагаю, гораздо лучше моего. Это я должна благодарить тебя. Мой долг за последние минуты вырос настолько, что просто не знаю, как смогу с тобой расплатиться.

— Это как раз самое простое. Я тебе подскажу.

Его взгляд в этом момент приобрел настолько нескромное выражение, что в характере подсказки можно было не сомневаться. А она, осознав желаемое, уже потянулась к нему, но была остановлена.

— Подожди, любимая. Мешок с сюрпризами еще не опустел. Кстати, я ввел в договор положение, что издания на немецком языке будут выходить в оригинале, то есть будет использован твой вариант романа в чистом виде. Это на тот случай, когда ты будешь готовить издание для Австрии и Германии. А теперь есть еще одно предложение.

Роберт взглянул на часы, выразительно присвистнул и продолжил:

— Для завтрака явно поздновато, для ланча рановато. Кстати, в английском языке появился новый термин «бранч» — поздний завтрак. Как раз для таких, как мы. Я тут перед поездкой расширил свое домашнее задание, и немного изучил путеводитель по Грацу. Решил, что не помешает лучше узнать условия, в которых произрастал столь прекрасный альпийский цветок, похожий на эдельвейс. Это позволяет лучше понять твой психологический портрет.