Когда он повернулся спиной к командору, он, удерживая реликварии одной рукой, вынул поддельный из складок одеяний и спрятал там же настоящий с такой ловкостью, что никто не заметил ничего необычного.

Повернувшись лицом к присутствующим, он поставил реликварии на место, снова опустился на колени и начал произносить последнюю молитву. Рассматривая реликварии, никто не догадался бы, что это копия. Римские ювелиры сделали свое дело идеально, не оставив повода сомневаться в подлинности предмета. Как только Гильом закончил песнопения, он благословил командора и своего помощника и подошел к тому месту, где стоял де Эскивес. Он возложил руки ему на голову и тихим голосом произнес молитву, слов которой командор не разобрал.

По завершении церемонии они вместе вышли из церкви, и Гильом попрощался с обманутым им де Эскивесом, велев ему явиться в новое командорство до конца лета.

После этого магистр и его помощник направились в Сеговию. Им предстояло долгое путешествие – сначала в Барселону, а потом в Рим, снова на корабле. После этого магистр Арагоны и Каталонии должен был продолжить путь один. Они пришпорили лошадей, горя желанием как можно быстрее отдалиться от Замарралы. Гастон, безусловно, не подозревал о том, что произошло, но чем дальше они уезжали, тем большее облегчение чувствовали.

25 августа, во второй половине дня, де Кардона въехал в Рим, ожидая увидеть Его Святейшество на следующее утро, чтобы передать ему реликварий. Перед отплытием он написал Великому магистру длинное письмо, в котором поделился радостью от успешного выполнения их плана. Теперь у него находился реликварий, который так желал получить Папа. В середине письма де Кардона посетовал на то, что ему так и не удалось ничего узнать о местонахождении сундучка и папируса, но при этом он пообещал приложить все силы для их поиска. В заключение он успокоил Великого магистра, уверив его, что командор не догадался о расследовании деятельности тайной группы, которое уже подходило к концу.

Утром, несмотря на ранний час, солнце так раскалило город, что казалось, будто уже полдень. Для Гильома де Кардоны, который в этот час, явно торопясь, выходил из резиденции ордена, это был особенный день.

Он ждал Папу Иннокентия IV в зеркальном салоне. В этот раз магистр, несомненно, чувствовал себя намного лучше, чем во время предыдущей аудиенции. Ему не терпелось отдать Папе желанный реликварий, чтобы продемонстрировать преданность ордена, послушного воле Папы и всегда готового выполнить любую задачу, которую он поставит перед орденом.

–  Pax vobiscum,сын мой! Как я рад тебя видеть!

В салон вошел Папа Иннокентий вместе со своим секретарем.

–  Et cum spiritu tuo! –произнес де Кардона, поднимаясь с кресла.

Поздоровавшись, они сели. Без лишних слов магистр вынул из черной бархатной сумки серебряный реликварий и с крайней осторожностью поставил его на стол. Увидев реликварий, Папа широко раскрыл глаза и затаил дыхание до того момента, пока не взял его в руки.

– Прекрасно! Хвала Господу, который всегда с нами! – Он взволнованно посмотрел на магистра и продолжал: – Я очень благодарен вам за вашу преданность, за то, что вы выполнили обещание, а ведь это, признаю всем сердцем, было трудной задачей. Я не дождусь, когда вы мне расскажете, как вам это удалось, но я также умираю от желания узнать, у вас ли сундучок и папирус. Были ли у вас какие-либо проблемы с де Эскивесом? Мне кажется, что нет.

– Все обошлось, святой отец. Наш обман удался. Ваше Святейшество, вы можете быть совершенно уверены в том, что он так и не узнает никогда, что его реликварий подменен. Все прошло очень гладко и не вызвало у него никаких подозрений, – ответил магистр на второй вопрос, затем ему все же пришлось сообщить о своем полном поражении относительно сундучка и папируса. Он не нашел даже намека на место, где эти два предмета могли быть спрятаны.

Довольный, сияющий Папа, похоже, не сильно расстроился, когда услышал эту плохую новость. Иннокентий передал реликварий секретарю, чтобы тот немедленно отнес его в маленькую мастерскую, находившуюся в Летране, и велел как можно скорее открыть его с наибольшей осторожностью. Папа распорядился, чтобы секретарь находился при вскрытии реликвария все время, чтобы его содержимое сразу же принесли Папе и чтобы, кроме секретаря, это содержимое никто больше не видел. Секретарь быстрым шагом ушел, унося с собой реликварий.

Магистр тем временем начал рассказывать Папе о родившемся после их предыдущей встречи плане, а также обо всем, что произошло до замены реликвария. Ему показалось уместным, помня об интересах Великого магистра Арманда в Святой земле, упомянуть о больших расходах, которые они понесли, выполняя это задание. Наконец Гильом поведал о своей аудиенции у короля Хайме I, поспешив рассказать Папе о планируемой королем кампании с целью возвращения Мурсии.

– Короля Хайме я особенно ценю. Его старания изгнать нечестивых достойны похвалы, и его крестовый поход был удачен. Если бы не сложившаяся ситуация, я бы вдохновил его на новый поход в Святую землю. Его мужество; и благородство стали бы гарантией успеха. Он отличный король и отличный христианин!

В дверь вошел секретарь, совершенно бледный и вспотевший. Он подошел к Папе и что-то прошептал ему на ухо. Услышав его слова, Иннокентий широко открыл глаза. На его лице читалось разочарование. Он закрыл лицо обеими руками и, сделав глубокий вдох, замер на несколько минут, потом приподнял голову, посмотрел на Гильома и сообщил ему новость.

– Мой сын, я сожалею, что вовлек вас во всю эту истерию. Мне только что сообщили, что в реликварий, кроме фрагмента креста, не было обнаружено ничего. Я чувствую себя глубоко безутешным. Я решил вернуть его, потому что ряд совпадений заставил меня думать, что Онорио III спрятал внутри него нечто важное. Но я вижу, что все это было лишь плодом моего воображения. Мое предположение оказалось совершенно неверным! В реликварии не было ничего. – Он глубоко вздохнул. – Мне жаль, что вам стольким пришлось пожертвовать, но я, несмотря ни на что, щедро вознагражу вас. И моего верного де Перигора, чтобы он мог подготовить новую кампанию, и тебя, дав тебе все, что ты попросишь, в разумных пределах.

Папа потерял интерес к происходящему. С нескрываемым разочарованием он поднялся и поторопился распрощаться с Гильомом де Кардоной, отдав перед этим распоряжение секретарю выплатить ему щедрое вознаграждение в качестве помощи ордену в его провинции. Он также велел отменить все запланированные на этот день встречи.

Единственный раз в жизни Иннокентий IV не мог прогнать из своей головы досаждавший ему вопрос.

Раз серег Девы Марии не оказалось в реликварии из церкви Подлинного Креста, где же его предшественник Онорио III спрятал их? Безусловно, они спрятаны в другом реликварии, который он послал в Эфес!

8

Церковь Подлинного Креста. Сеговия. Год 2002

Фернандо Луэнго припарковал свою машину на маленькой площади у церкви, рядом с автобусом, который привез три десятка пожилых туристов, сопровождаемых гидом, на экскурсию. Как раз в этот момент группа собиралась зайти внутрь вслед за девушкой, которая начала рассказывать им об истории собора.

Фернандо и Моника ждали в машине доктора Херреру. Они договорились встретиться с ней в двенадцать часов, в субботу, 12 января, чтобы посетить церковь Подлинного Креста, а потом они собирались провести вечер вместе с Паулой. Они приехали за четверть часа до условленного времени и теперь сидели молча, погрузившись в воспоминания.

Фернандо вспоминал поездку в Херес де лос Кабальерос в прошлые выходные и рассказ дона Лоренцо Рамиреса. Эта информация натолкнула его на мысль еще раз посетить церковь, о которой он кое-что знал, но которая, похоже, таила в себе много исторических загадок.

Они договорились с доктором Лючией Херрерой, которая была одним из лучших экспертов по истории церкви Подлинного Креста. Фернандо позвонил ей, решив, что только она может ответить на его вопросы, а это было необходимо, чтобы дальше распутывать историю браслета.