Генри понимающе кивнул, как показалось Нэнси, слишком понимающе. Она поправила передние косички — просто потому, что захотела хоть как-то скрыть свою неловкость.

— Ты не мог бы дать мне его телефон и адрес, — произнесла она решающие слова глухим, чужим голосом. — Понимаю, моя просьба выглядит странно, и потом…

Генри жестом остановил ее.

— Ничего не объясняй. Я никогда никому не даю телефоны сотрудников, предварительно не узнав, хотят ли они этого. Но в данном случае нарушу правило, так как уверен на сто процентов: Курт твоему звонку непременно обрадуется. — Он взял из лотка для бумаг чистый лист и принялся писать телефонные номера и адрес Курта.

Нэнси пораженно за ним наблюдала. Неужели Курт обо всем ему рассказал? — недоумевала она. Или кто-нибудь из рабочих? Когда мы прощались у стены, все видели, что я плачу, а Курт меня обнимает. Может, о наших чувствах знает уже весь белый свет, а я решилась окончательно признать их и назвать своим именем только вчера?

Нэнси ужасно хотелось спросить у Генри, откуда ему все известно, но она не осмеливалась. Он сам ответил на ее вопрос, когда отдал ей лист.

— По-моему, ты удивлена, Нэнси. Правильно?

Молодая женщина кивнула, нервно сглатывая.

— Ладно, не буду тебя мучить. — Он сложил руки перед грудью и оперся ими о стол. — Я сразу понял, что вы с Куртом понравились друг другу, как только познакомил вас.

Молодая женщина наклонила голову, боясь, что ее щеки вот-вот воспламенятся. Когда она заговорила, ее голос дрожал:

— Только, пожалуйста, не подумай, что я ветреная и несерьезная. Мое чувство к Курту — глубоко осмысленное и непреходящее… Странно, что мне не хватило мужества признаться ему в этом…

Генри добродушно рассмеялся.

— Тебе не в чем оправдываться, Нэнси, ни передо мной, ни перед кем бы то ни было. Гордись своим чувством, береги его. А что касается твоей ветрености, то я прекрасно знаю: ты самая серьезная из всех известных мне людей. Курт — тоже. Признаюсь, увидев, как вы друг на друга смотрите, я подумал: если эти двое решат быть вместе, я всю жизнь буду гордиться, что невольно свел их в Солуэе.

Нэнси подняла голову и озадаченно нахмурилась.

— Но ведь тогда я была замужем.

— Была? — переспросил Генри обрадованно.

— Я… — Нэнси в растерянности покачала головой, провела по горячим щекам ладонями и кивнула. — Официально мы с Томом еще не развелись, — произнесла она, как ни странно, весьма уверенным тоном. — Но вчера я серьезно с ним поговорила и ушла.

Генри одобрительно кивнул. Нэнси не понимала, зачем так откровенничает с ним, но почему-то была уверена, что никаких нежелательных последствий этот разговор иметь не будет.

— Если честно, то я очень рад, — сказал ее собеседник. — Я давно подозревал, что в семейной жизни у тебя не все в порядке.

Нэнси в который уже раз за сегодняшнее утро изумилась, но ничего не ответила. Она смотрела на листок бумаги в своих руках, и ей казалось, что от него исходит тепло.

Генри немного наклонился вперед и доверительно сообщил:

— Ваши с Куртом взгляды в тот первый день в Солуэе красноречиво говорили о зарождении чувства возвышенного и сильного, которое в состоянии справиться не только с неудачным замужеством, но и с любой другой проблемой. Поэтому смело поезжай в Эдинбург. Готов поспорить, Курт будет на седьмом небе от счастья. О работе поговорим позднее, когда ты вернешься, а я разыщу-таки это письмо.

Пробормотав слова благодарности, Нэнси покинула кабинет. Допуская, что Генри может не дать ей координат любимого человека, она не задумывалась о своих дальнейших действиях. Сейчас же, едва выйдя из «Арт Хонникер», молодая женщина вызвала такси и попросила отвезти ее на автобусную станцию. Ее не волновало, что у нее нет с собой вещей. А о том, что не предупредила подругу о своей поездке в Эдинбург, она вспомнила лишь в дороге.

— Удачи! — крикнула Джессика в трубку, узнав обо всем. — Только не волнуйся, все будет хорошо!

— Спасибо, — ответила Нэнси, предчувствуя, что подруга не ошибается.

10

Курт бездельничал вот уже неделю, не в силах заставить себя заняться ни домашними делами, ни работой, ни подготовкой к поездке. Отпуск проходил, но его это нисколько не волновало.

Прошлой ночью он заснул только под утро, поэтому проспал почти до полудня. Его разбудил телефонный звонок.

— Алло…

— Курт, привет, — прозвучал из трубки певучий голос красавицы Розмари.

Впрочем, представив ее сейчас, Курт вдруг понял, что вовсе она и не красавица. Да, ее волосы всегда идеально уложены, макияж нанесен искусно и тщательно, одежда сидит так, будто сшита специально для нее лучшим в Эдинбурге портным. У Розмари были правильные черты лица, длинные стройные ноги, тонкая талия и полная грудь. И все-таки чего-то ей не хватало — наверное, изюминки, способной превратить в предмет всеобщего восхищения самую посредственную из женщин.

— Привет, — ответил Курт, вновь опуская голову на подушку и закрывая глаза. Беседовать с Розмари у него не было ни малейшего желания.

— Чем планируешь заняться сегодня вечером? — спросила она таким тоном, словно в последний раз они виделись не несколько месяцев назад, а только вчера.

— Ничем, — не задумываясь, ответил Курт.

— Это еще почему? — удивилась Розмари. — Симпатичные свободные люди должны брать от жизни все, что та им предлагает.

У Курта на душе сделалось настолько тоскливо, что он даже вздохнул. Рассуждения Розмари, не удосужившейся даже поинтересоваться, как ему жилось последние полгода, показались абсурдными, нелепыми. Он удивился, что так долго поддерживал с ней отношения, не вычеркнул из своей жизни после первой же встречи.

— Может, передумаешь? — спросила Розмари, соблазнительно понижая голос. — Я была бы не прочь провести сегодняшний вечер с тобой.

Как пошло, подумал Курт, передергиваясь. Встретились, переспали, разошлись и забыли друг о друге до тех пор, пока опять не захочется поиграть в любовь. Нет уж, такими отношениями я сыт по горло.

— Послушай, Розмари… — Он задумался, как бы отказать ей, не обидев. — Ты восхитительная женщина, красивая и умная. Я уважаю тебя, но…

Розмари хмыкнула.

— Что «но»?

— Но встречаться с тобой больше не могу, — договорил Курт, наплевав на политес. — Если хочешь, давай останемся просто друзьями.

— Ты что, женился? — насмешливо спросила его бывшая подружка.

— Нет.

— Значит, заболел. Меня тебе нечего бояться, дурачок. Я в состоянии обеспечить себя всем необходимым, поэтому не нуждаюсь ни в муже, ни в богатом покровителе. Если я предлагаю тебе встретиться, значит, просто хочу с тобой приятно провести время, а не заманить в какую-то ловушку или затащить к алтарю.

— Неужели тебе ничуть этого не хочется? — спросил Курт.

— Чего?

— Найти человека, с которым ты могла бы не только приятно провести время, когда возникнет такое желание, а жить постоянно — заботиться о нем, рожать и воспитывать его детей.

Розмари рассмеялась неестественным смехом. И Курту вдруг пришло в голову, что под маской особы ни в ком не нуждающейся и самодостаточной она скрывает боль. Своего единственного Розмари, по-видимому, еще не встретила. А может, тоже тайно любит, человека, связанного узами брака с другой женщиной.

— Нет, — сказала она с деланной беспечностью. — Все это не для меня. Если когда-нибудь мне все же придется выйти замуж, я умру со скуки… А почему ты вдруг заговорил на эту тему? Неужели влюбился?

— Да, — признался Курт. — Влюбился настолько сильно, что схожу с ума.

— Не завидую, — пробормотала Розмари посерьезневшим голосом.

— Да уж, завидовать тут нечему. — Курт горько усмехнулся.

— Она не отвечает тебе взаимностью? — полюбопытствовала его собеседница.

— Скорее всего отвечает. Но у нее есть муж. Такие вот дела.

— А-а, понятно… — Розмари громко вздохнула. — Что ж, тогда желаю тебе поскорее избавиться от этой любви. Или нет, чтобы твоя избранница бросила мужа. Пожалуй, так будет гораздо лучше.