Мюриель резко обернулась. Элоиз тоже посмотрела в сторону двери. Первое, что привлекло ее внимание, было платье с ярким цветным рисунком. Свободное, оно очень красиво сидело на высокой стройной фигуре женщины, вошедшей в палату. Элоиз перевела взгляд на лицо незнакомки. На вид ей было лет сорок. Тонкое лицо, черные с проседью волосы заплетены в косу и туго уложены вокруг головы.
Заметив, что глаза женщины такого же, как у нее, серого цвета, Элоиз вновь перевела взгляд на платье. Его веселые краски никак не сочетались со степенной внешностью этой женщины. Туфли были ярко-красные, в тон платью. В руках женщина держала сумку такого же цвета.
— Я приехала, как только узнала о случившемся, — сказала Сара, подходя к кровати. — Мюриель вплоть до вчерашнего дня не подавала признаков жизни. — Она бросила на Мюриель обвиняющий взгляд. — Она ни с кем из нас не желает общаться.
— Я не вижу причин беспокоить тебя или твоих родственников без надобности, — ответила Мюриель в свою защиту.
Наблюдая за обеими женщинами, Элоиз с удивлением обнаружила, что ее неустрашимая мать слегка смешалась; но, как только тетушка обратила строгий взгляд на племянницу, та тоже отчего-то опустила глаза.
— Не могу поверить, что моя племянница, известная своим благонравием и воспитанностью, угодила в такую историю, — сурово проговорила Сара. — Вот что значит легкомыслие! Выделывать трюки на мотоцикле! Боже, какая глупость! — И вдруг совершенно неожиданно она добавила: — Хотелось бы мне полюбоваться на этот трюк.
Элоиз осторожно улыбнулась.
— Я оставлю вас, — сказала Мюриель. Мне нужно быть на заседании благотворительного общества. А вы познакомьтесь получше. — Она поспешно поцеловала дочь и удалилась из палаты, помахав рукой на прощанье.
Сара со строгим лицом посмотрела вслед Мюриель, потом взглянула на Элоиз:
— Ладно, что было, то было, хватит говорить о крутых виражах на мотоциклах. Давай-ка поговорим о тебе. Пора возвращаться к прежней жизни.
— Может, мне не нравилась прежняя жизнь, то есть… я себе не нравилась в прежней жизни, — сказала Элоиз и покраснела, поняв смысл сказанного. Эта мысль давно мучила ее, и она добавила: — Может быть, поэтому я ничего не могу вспомнить.
— Совершенных людей не бывает, — ответила Сара. — Только дураки всегда довольны собой. Насколько мне известно, ты умеешь справляться с трудностями. Я уверена: твои нелады с памятью — явление временное. Тебе нужно немного подлечиться, и память вернется.
Тетушка говорила так уверенно и убежденно, что Элоиз была готова поверить ей. Но внезапно она подумала: а не лучше ли позабыть о прошлом? Нет, решила она, без прошлого не бывает будущего.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Джонатан вел серую «BMW». Тетушка Сара спала, устроившись сзади. Элоиз, сидя на переднем сиденье, тайком разглядывала мужа.
Начиная со второго визита, он всегда приходил в больницу чисто выбритым. На нем всегда были свежие рубашки и чистые джинсы. Ее взгляд скользнул вниз по ноге к тяжелым черным ботинкам, которые носят байкеры, и Элоиз живо вспомнила, как он выглядел в тот день, когда она очнулась после аварии. Она вспомнила темную щетину, придававшую угрюмому лицу еще более суровый вид, вспомнила майку, измазанную в масле, запыленные джинсы, татуировку на руке и длинный тонкий белый шрам на левой щеке.
Ей припомнился рассказ Оливии. Не исключено, что в свое время Джонатан носился на мотоцикле вместе с целой ордой байкеров. С ним нужно держать ухо востро, подумала Элоиз. Она действительно волновалась в его присутствии. Но, внимательно поразмыслив о своих чувствах, поняла, что примеси страха в ее волнении не было. Элоиз тревожило то, что Джонатан вызывал у нее интерес. Она была вынуждена признать, что не могла оторвать от него глаз, когда он был рядом. А внутренний голос напоминал ей об осторожности.
— Тетушка сказала, что она прилетела только сегодня утром. Видимо, путешествие было утомительным, — нарушила тишину Элоиз.
— Сара прилетела из Австралии. Уверен, что она будет спать несколько дней, пока не привыкнет к разнице во времени, — ответил Джонатан.
— Надеюсь, ты не возражаешь, что она поживет у нас, — заметила Элоиз из вежливости.
Джонатан рассердился.
— Твоя мать решила приставить к тебе охрану. Я же пообещал ей, что буду заботиться о тебе, и сдержу свое слово. — Злость исчезла с его лица так же быстро, как появилась, и вновь оно стало непроницаемым. — Но против Сары я не возражаю.
Элоиз взглянула на Джонатана. У нее вновь возникло желание задать ему вопрос, который уже давно мучил ее. Джонатан часто навещал ее в больнице. Они говорили о погоде, о ее самочувствии, о чем угодно, но старательно избегали темы личных отношений. Может случиться так, думала Элоиз, что память не вернется ко мне, а есть вещи, которые мне необходимо знать.
Соблазн спросить его, что он думает об их отношениях, был настолько велик, что слова от волнения застряли у нее в горле. Она боялась его ответа. Я не готова выслушать правду, подумала Элоиз. Кроме того, как узнать, где правда, а где ложь? Лучше немного подождать, решила она.
Они продолжали ехать молча. Элоиз было не по себе. Она возвращалась на ферму, где ей предстояло жить с двумя абсолютно незнакомыми ей людьми. В попытке снять нервное напряжение она старалась найти нейтральную тему для разговора.
— Хорошая машина, — заметила она и удивилась, услышав свой голос.
— Твоя, — равнодушно ответил Джонатан. — Я решил, что вам с Сарой будет в ней удобнее, чем в моем старом пикапе.
Элоиз окинула взглядом салон машины. Кожа и плюш говорили о состоятельности хозяйки. Она нахмурилась. Но, как ни хотелось ей побольше выведать у Джонатана о самой себе, она сдержалась.
Из прошлого она помнила лишь отца и пруд, но это были смутные воспоминания. Тетушка Сара говорила с ней как с самой обычной женщиной. Тем не менее она вышла замуж за человека, похожего на байкера и мрачного, как смерть. Она получила травму, пытаясь сделать вираж на глазах у всего города. Нет, поправила себя Элоиз, на глазах горстки людей, собравшихся у гаража Джонатана. Поняв, что мужа разговорить трудно, она спросила его напрямик:
— Как я проводила время? Била баклуши, как подобает богатой даме?
Джонатан взглянул на нее, и Элоиз была почти уверена, что в его глазах вспыхнуло восхищение. И тут же вновь лицо его стало непроницаемым. Не отрываясь от дороги, он сказал:
— Нет, ты себе этого не позволяла. Ты — дипломированный экономист, специализировалась в области управления производством. После окончания колледжа ты стала партнером Пола Томпсона. У вас очень прибыльный бизнес.
— Пол Томпсон. Один из тех, кто навещал меня в больнице, кроме тебя и матери. — Перед ее глазами возник образ мужчины невысокого роста, полноватого, лет пятидесяти с небольшим. Он был почти лысый и носил очки с такими толстыми стеклами, что она с трудом видела его глаза. Заботливый, как отец. — Да, он представился деловым партнером — и этим ограничился.
— Доктор Грин разрешал навешать тебя лишь нескольким людям. Он хотел, чтобы ты сама восстановила память, без чьей-либо помощи. Поэтому всем, кто приходил к тебе, он давал строгие инструкции: не упоминать о том, какое они имеют к тебе отношение. Все они приходили только для того, чтобы их лица и имена возбудили в тебе воспоминания.
Элоиз кивнула.
— Я помню эти правила. Значит, они отменены, раз ты отвечаешь на мои вопросы?
— Доктор говорит, что тебе пора продолжать жить обычной жизнью. Головные боли прошли, поэтому он считает, что тебе можно рассказывать гораздо больше.
— Но моя память может и не вернуться, а я не смогу жить все время в таком состоянии, — заметила Элоиз, давая понять Джонатану, что полностью владеет ситуацией, в которой оказалась.
Джонатан кивнул, сдвинув брови.
Элоиз вспомнила всех людей, навестивших ее в больнице. И это был хороший знак. Она вспомнила отца Рэндала, священника с очень приятным лицом, карими глазами и доброй улыбкой. Копна непослушных темно-каштановых волос придавала его облику моложавость.