Нежность и медлительность — это замечательно, однако сейчас для них не место и не время. Но и испортить все излишней поспешностью Паркер тоже не хотел. Он посмотрел на вздымающуюся и опадающую грудь Девон, затем медленно наклонился и вдруг жадно сомкнул губы вокруг розового пика.

Темноволосая голова Паркера, склоненная над ее белой грудью, — ничего более эротичного Девон еще не видела. Язык ласкал сосок, губы дразнили чувствительную плоть... Девон застонала от наслаждения. Все ее сознание было словно окутано туманом, но через какое-то время наслаждение перелилось через край, его стало слишком много — и одновременно слишком мало. Девон вцепилась в плечи Паркера, оставляя на них следы от ногтей, и прохрипела:

— Сделай что-нибудь, иначе я сейчас умру!

— Не ты одна!

Все так же, словно сквозь туман, Девон смутно сознавала, что Паркер стал раздеваться, приподнял ее, подсунув руки под ягодицы, послышался треск разрываемой ткани, и вот, наконец его возбужденная плоть уперлась в живот Девон. Внезапно до нее дошел смысл происходящего, и, как ни странно, ее это не испугало.

— Я хочу видеть... — Глаза Девон смотрели на Паркера со страстной мольбой.

Она беспокойно задвигалась, стремясь сделать их интимное соприкосновение еще более тесным. Паркер, взяв за запястья, пригвоздил ее руки к столу.

— Что ты хочешь видеть?

— Тебя.

Наблюдать, как он медленно входит в нее до тех пор, пока они не стали единым целом, — это было невероятно эротично, ничего подобного Девон еще не видела. У нее мелькнула мысль, что, даже если лучше уже не будет, все равно это самое восхитительное ощущение из всего, что ей доводилось испытывать.

— Этого ты хотела?

Девон покачала головой — еще не придуманы такие слова, чтобы ими можно было описать ощущения, которые она испытывала. Но дело было не только в этом: Девон боялась, что если откроет рот, то признается Паркеру в любви.

— А это?

Паркер начал двигаться. Так было еще лучше, много лучше! Девон зажмурилась. Кажется, она что-то прокричала перед тем, как медленные толчки стали ускоряться. А потом из головы Девон вылетели все мысли до единой, осталось только это неистовое движение во все ускоряющемся ритме, неотвратимо несущее обоих к финальному взрыву. Девон достигла пика наслаждения за секунду до того, как Паркер присоединился к ней на сияющей вершине. Только достигнув конца пути, Девон в полной мере осознала, почему они оба спешили его достичь.

6

Паркер сгреб Девон в охапку — заодно с одеждой, которую успел схватить.

— Что ты делаешь?

Ей было хорошо и не хотелось двигаться — она лежала под его приятно тяжелым телом, наслаждаясь интимностью затишья, наступившего после шторма. А какой был шторм! Еще недавно Девон и представить не могла, что способна забыть природную сдержанность и вести себя с восхитительным распутством. Обычно Девон не требовалось больших усилий, чтобы владеть собой, силы воли у нее было в достатке. Она никогда не понимала женщин, которые, даже будучи во всех остальных отношениях сильными и уверенными в себе, могли позволить — и охотно позволяли! — мужчине обрести над ними власть. Но теперь Девон на собственном опыте поняла, как это происходит.

Воспоминание о всепоглощающем желании сдаться, принадлежать мужчине, обрело какую-то сюрреалистическую окраску. Но сладостное удовлетворение, согревавшее ее изнутри, было очень реальным. А осознание, что Паркер не меньше нее подвержен власти желаний и столь же беспомощная их жертва, как она сама, избавляло Девон от ощущения, будто она потерпела поражение. Она и не мечтала испытать такое блаженство, более того, до сегодняшнего дня не подозревала о его существовании!

Девон смутно подозревала, что должна чувствовать смущение, но не чувствовала — возможно, оно еще придет, когда к ней вернется способность мыслить трезво. Сейчас же Девон не находила подходящего слова, чтобы описать состояние блаженного удовлетворения, которое ее окутало. И это ощущение было ей внове. И не только оно. Девон улыбнулась своим мыслям.

— Я отнесу тебя в кровать.

Паркер не вкладывал в эти слова сексуальный смысл, но Девон затопила теплая волна. Может, это глупо, но желание охватывало ее от одного только звука его низкого бархатного голоса.

— Тебе не кажется, что это запоздалая мера? — спросила Девон, наблюдая, как Паркер запирает дверь. — Все равно, что запирать конюшню, когда лошадь уже украли.

— А ты хочешь, чтобы кто угодно мог зайти сюда и увидеть тебя распростертой на кухонном столе?

Поразительно точное описание! Первые признаки неловкости омрачили ее радужное настроение.

— Какое безвкусное замечание.

— Грубое, зато точное.

На это Девон было нечего возразить. Паркер воспользовался ее молчанием, чтобы развить свою мысль.

— Представляешь, как быстро слух о нашей связи разнесся бы по деревне?

Девон поморщилась: еще бы ей не представлять.

— Придется переехать, — сказала она наполовину в шутку, наполовину всерьез.

— Неплохая мысль, — загадочно произнес Паркер, опуская ее на кровать.

— Что ты имеешь в виду?

Не спеша прикрыть свое нагое тело, Девон обдумывала его слова. Но Паркер посмотрел на нее сверху вниз, и при виде выражения его лица она потеряла нить рассуждений. А еще она вдруг обостренно осознала, что лежит перед ним обнаженная. Еще бы ему не смотреть! Он — мужчина, а она — женщина, и обнажена. Когда есть возможность, любой мужчина пялится на обнаженное женское тело — на любое. В борьбе инстинктов и хороших манер, как правило, побеждают инстинкты.

— Не смотри на меня так, — нахмурившись, попросила Девон.

— Как?

— Так, словно у тебя слюнки текут. Он принужденно рассмеялся.

— Надеюсь, не в прямом смысле?

— О нет, ты никогда не делаешь ничего некрасивого!

Небрежная элегантность была присуща Паркеру от природы, он не прилагал никаких видимых усилий к тому, чтобы двигаться грациозно. Неудивительно, что Девон порой чувствовала себя рядом с ним неуклюжей.

— Ты, наверное, выглядел бы эстетично, даже если бы по твоей физиономии размазали торт с кремом.

Замечание Девон больше смахивало на критику, чем на комплимент, но это не мешало ей пожирать Паркера глазами, восхищаясь мельчайшими деталями его облика, например, маленькой овальной родинкой над его правым соском или... Господи, что со мной происходит?! — ужаснулась Девон. Можно подумать, я в него влюбилась! Этого не может быть... только не в Паркера, только не сейчас!

— Ты очень добра, но я предпочитаю избегать таких ситуаций. Просто на всякий случай.

Девон промолчала. Паркер нахмурился.

— Все нормально?

Кровь отхлынула от ее лица так быстро, что на какое-то мгновение он испугался, что Девон потеряет сознание. Он не привык к тому, чтобы женщина, с которой он занимался любовью, после этого выглядела так, словно ее вот-вот вывернет наизнанку.

— Я в порядке... в полном!

На последнем слове ее голос не к месту сорвался. Паркер, еще сильнее хмурясь, стиснул зубы. Он не желал верить, что она уже сожалеет о случившемся. Более того, он был полон решимости не позволить ей сожалеть.

— Знаешь, — сказал он с усмешкой, — если выставляешь напоказ свое прекрасное тело, не удивляйся, что на тебя будут пялиться.

Усмешка получилась не очень естественной, за ней угадывалось напряжение, и Девон это заметила. Покраснев, она натянула на себя покрывало, хотя, конечно, особого смысла в этом не было: Паркер уже видел все, что только можно, и почти ко всему, что видел, прикасался.

— Однако я не в претензии. — Он вздохнул. — Так нам будет легче разговаривать, а поговорить нам нужно.

Легче — для кого? Сам Паркер, хотя и натянул брюки, застегнуть ремень не потрудился, к тому же не надел рубашку. Вид его обнаженного торса мешал Девон сосредоточиться. И если бы только это! С похотью она еще как-нибудь справилась бы, но как быть с любовью?

— Поговорить... о чем?