— Что там творится в доме? — тихо спросила она.

— Сейчас пойду и узнаю. Оставайтесь здесь, мадемуазель. Вы все равно ничего уже не измените. Я помогу им, если будет нужно.

— Наверное, мне нужно идти с вами?

В ответ няня только покачала головой:

— Нет. Граф Рауль был бы против этого, я уверена! Оставайтесь здесь! — С этими словами она вышла из детской, закрыв за собой дверь.

Лариса осталась сидеть за столом. Она положила раскалывающуюся от боли голову на руки. Няня была права в том, что граф Рауль не хотел бы делать ее свидетельницей неприятного зрелища. Он не хотел, чтобы девушка видела своего воспитанника, маленького Жан-Пьера, мертвым. Он хотел защитить ее от всего уродливого и грубого, но в то же время это свидетельствовало о том, что он не воспринимает ее в качестве близкого человека, как всех остальных членов семьи. Она чужая. А вот няня — своя, она всю жизнь прожила здесь, и ей позволено разделить общее горе. Сидеть в неведении было сущей пыткой.

Должно быть, они уже принесли тело Жан-Пьера домой. Наверное, мальчика отнесут в его спальню. Ей хотелось, чтобы няня посидела с ней. А может быть, найти мадам Савини и рассказать ей о случившемся?

Впрочем, ей не хочется ни с кем говорить. Будет слишком много вопросов, на которые она, оправдываясь, должна отвечать. Лариса не могла сидеть, она встала и прошлась по комнате. Из-за пылавшего камина было жарко. Лариса распахнула окно. Из окон детской видны парки, раскинувшиеся к юго-востоку от замка. Окрестности пустынны, спокойны, зелены. Трудно поверить в то, что здесь только что разыгралась трагедия.

«Сейчас они его принесут», — думала она.

Что же происходит? Почему никто не пришел к ней? Она почувствовала, что больше не в силах выносить эту молчаливую безвестность. Ей было страшно, что граф Рауль станет обвинять ее в случившемся. Почему она не смогла удержать ребенка? Можно ведь было держать его крепче. Ей и в голову не приходило, что он внезапно вырвется. И все из-за злосчастного кролика, выпрыгнувшего из кустов. Такая, казалось бы, мелочь! Все это могло произойти в любой момент и не вызвать трагических последствий. Гибель Жан-Пьера не укладывалась в сознании.

— Я не вынесу этого! Не вынесу! — вслух, не обращаясь ни к кому, сказала Лариса и двинулась к двери.

Она сейчас спустится вниз и обнаружит, что Жан-Пьер каким-то чудом жив. В этот момент дверь открылась, на пороге стояла няня.

— Где он? Куда они его отнесли? Он в самом деле… мертв?

— Жан-Пьер умер, — тихо ответила няня. — А старый граф застрелился!

Глава 8

Няня вошла в классную. Лариса нетерпеливо посмотрела на нее, она провела все утро в ожидании известий. Девушка затаила дыхание.

— Мадам хочет поговорить с вами, — сказала няня. Лариса не ожидала этого. В то же время все лучше, чем сидеть и безнадежно ждать, пока за ней пришлют от графа Рауля. Она узнала от няни о событиях вчерашнего дня. Женская прислуга обрядила Жан-Пьера и старого графа. Их тела до похорон оставили в часовне.

Няня рассказала, что вчера граф Рауль послал за местным врачом. Он рассказал доктору, что произошел несчастный случай от неосторожного обращения с оружием, в результате которого погибли Жан-Пьер и старый граф. Врач подписал свидетельства о смерти. Теперь нужно было начать готовиться к церемонии похорон, на которую должна съехаться вся многочисленная родня. Няня не упустила ничего из происходившего в доме. Лариса беспрестанно плакала, и та уложила ее в постель.

Нервы девушки были истощены. Смерть Жан-Пьера вызвала у нее шок. За день до этого она испытала еще один шок, по дороге в Париж, когда она не знала, успеет ли спасти графа Рауля от смерти, уготованной ему собственным отцом. Кроме того, она физически устала от верховой поездки. Давно не тренированное тело ныло. В Англии, до смерти отца, она ездила каждый день. Потом все погрузились в дела, заботы и приготовления: стало не до прогулок.

Лариса чувствовала себя ужасно. Она постоянно корила себя, обвиняя в смерти ребенка, подсознательно испытывая страх перед будущими упреками графа Рауля. Все ее мысли были так или иначе связаны с ним.

— Ну, как он там? — спросила она у няни, как только проснулась.

— Граф встал очень рано. Он бледен, похоже, не спал всю ночь. Но справляется с делами. Нужно очень многое устроить.

— А Бернард? Что теперь с Бернардом?

— Он исчез! Вполне вероятно, что старый граф покончил с собой после того, как именно Бернард ему рассказал о случившемся. Один из лакеев слышал, что Бернард устроил ему истерику. — Няня помолчала и добавила: — Он, наверное, насмерть перепугался, зная, как дед любил своего внука.

Лариса содрогнулась:

— Он бежал! Нет худа без добра! Графу Раулю пришлось бы выгнать его!

— Или отдать в руки правосудия. — Няня взглянула на девушку: — Граф Рауль дал всем ясно понять, что произошел несчастный случай. Старый граф осматривал ружье, и оно выстрелило!

«Выглядит довольно неправдоподобно», — подумала Лариса. Тем не менее, граф убедит в этом своих родственников. Вряд ли возникнут вопросы.

По дороге к мадам Савини девушка пыталась угадать, знает ли та об истинном положении вещей. В комнате стоял полумрак, так как ставни не открывали. На мадам Савини было черное платье. Она сидела на своем обычном месте. Увидев Ларису, улыбнулась:

— Я послала за вами, моя дорогая, потому что няня говорит, что вы очень расстроены.

— Как же мне не быть расстроенной, мадам, — сказала девушка, подходя ближе.

Лариса села рядом с ней на низенький стул. Мадам Савини положила на плечо Ларисы свою испещренную голубыми венами руку:

— На все воля Господня. Может быть, оно и к лучшему. Лариса поняла, что речь идет о Жан-Пьере, но не решилась спросить об этом.

— Я полагаю, нам обеим известно, что у Жан-Пьера совсем не было нужных способностей к учению.

— Я бы… так не сказала.

— Если бы вы сказали, то брат тотчас выгнал бы вас!

Лариса ничего не ответила на это. Мадам Савини продолжала:

— Но рано или поздно он и сам бы понял. Всемилостивому Богу лучше известно, что для нас хорошо, а что плохо.

— Будем надеяться на это, — согласно пробормотала девушка.

— Рауль теперь в состоянии предпринять ряд шагов, чтобы поправить дела в имении. Я знаю, как его раздражало неприятие моим братом любых нововведений и усовершенствований. Рауль молод и полон сил, он сделает Вальмон тем, чем он был во времена моего отца, — образцом для всех соседей.

Мадам Савини говорила так воодушевленно, что у Ларисы несколько поднялось настроение.

— Потом Рауль женится по собственному выбору, что также поможет ведению дел.

У Ларисы на сердце заскребли кошки.

— Вы имеете в виду?.. — робко начала она.

— Я имею в виду, что он сможет найти нужную партию из высших кругов парижского общества, в результате которой можно получить хорошее приданое. — Мадам Савини рассмеялась: — Быть наследником крупного состояния — это совсем не то, что быть его владельцем. Нет ни одного человека во всей Франции, который не был бы горд, что его дочь замужем за графом де Вальмоном.

Лариса не могла вымолвить ни слова. Зная, что мадам Савини ждет от нее ответной реплики, она издала какой-то сдавленный звук.

— Я уже начала составлять список подходящих невест, родители которых примут Рауля с распростертыми объятиями. Их уже набралось солидное число.

— Может быть, у графа уже кто-нибудь… есть… в Париже? — Лариса успела придумать хитрый вопрос.

Мадам Савини в ответ только пожала плечами:

— Я определенно знаю, что у него несколько любовниц, — без всякого стеснения сказала она. — Но для француза chere amie [33]— это одно, а жена — совсем иное!

— Вы считаете, что как бы ни был граф Рауль в кого-нибудь… влюблен, то, если у нее нет денег, он на ней никогда не женится?

— Ну конечно нет! — подтвердила мадам Савини. — Мне кажется, англичане не понимают, что французы никогда не женятся на своих любовницах, все браки среди представителей ancien regime — это mariages de convenance [34].