7

Пеша, четверг, 24 сентября

Энрико читал до глубокой ночи, но в конце концов вчерашние переживания взяли верх. Как только он отложил в сторону дневник Лоренца Шрайбера и выключил свет, тут же провалился в глубокий сон. Он спал так крепко, что не мог потом вспомнить, что ему снилось, и это было только на пользу. Новый день приветствовал его серым рассветом. С солнцем, казалось, на сегодня можно было распрощаться. Плотное покрывало облаков лежало на вершинах гор и медленно сползало дальше, на юг.

Когда Энрико вышел из ванной, болезненное ощущение в желудке напомнило о том, что он ничего не ел уже примерно сутки. Он отправился завтракать, прихватив свой путеводитель по Тоскане, чтобы побольше узнать о городе Лукка, в котором разыгрывались эпизоды из дневника Лоренца Шрайбера. По пути у стойки администратора он спросил, не было ли для него каких-нибудь новостей. Он не знал, надеяться на звонок из больницы или бояться его. Но симпатичная блондинка за стойкой сообщила, что новостей никаких нет, и на душе у Энрико полегчало. Если Елене не стало хуже, то и это уже хорошо.

Энрико решил сразу после завтрака ехать в больницу. Пока он без аппетита, почти машинально поглощал завтрак и пил капучино, а потом апельсиновый сок, мысли его были заняты записями в дневнике. Он и не знал, как ему относиться к Фабиусу Лоренцу Шрайберу. Его приключения иногда казались Энрико очень увлекательными. Неужели летописец записывал реальные факты? Или он просто дал свободу фантазии, чтобы прославить себя среди своих современников и потомков? Энрико этого не знал, но, по крайней мере, путевые записки Шрайбера нельзя было назвать скучными. Энрико раскрыл свой путеводитель по Тоскане и отыскал Лукку. В сопроводительной записке сообщалось, что город очень живописен, его центр огорожен старой, но совершенно целой крепостной стеной. Он подумал, что тамошние улицы, должно быть, и сейчас такие же, какими их в своем дневнике описывал Шрайбер. О правлении Элизы Бонапарт в дневнике было лишь несколько строк, из которых Энрико не узнал ничего нового. Для туристов, увлеченных культурой, Лукка, наверное, представлялась настоящим сокровищем, но что приготовил этот город для Лоренца Шрайбера? Энрико наверняка это узнает, когда продолжит чтение дневника.

Но в это утро Энрико беспокоился только о Елене, находящейся в больнице Пеши, поэтому он поехал туда и попытался найти доктора Аддесси. Врача не оказалось на месте, и он справился о Елене у некоего доктора Кардоне, заведующего отделением интенсивной терапии. По словам Кардоне, состояние Елены не изменилось.

— Я могу ее увидеть? — спросил Энрико.

— В этом нет особого смысла, — возразил врач.

— Но, может, хотя бы мне от этого станет легче.

— Va bene, — ответил Кардоне после недолгих раздумий и повел его в палату к Елене.

Врач оказался прав, вид у больной был нерадостный. Елена лежала на кровати с закрытыми глазами и перевязанной головой. Над контрольно-измерительным аппаратом то и дело зажигалась лампочка и исходил сигнал.

Многочисленные трубки и кабели связывали Елену с аппаратами. Это зрелище напомнило Энрико сцену из фильма ужасов, в котором чокнутый ученый экспериментирует с человеческими телами. С одной стороны, ему было невыносимо видеть все эти трубки и приборы, с другой же, он не мог отвести взгляд от Елены. Кардоне, казалось, догадывался, что происходило в душе у Энрико и, взяв его за руку, мягко выпроводил из палаты.

— Вы можете быть спокойны, как только состояние пациентки изменится, мы тут же вам сообщим, — заверил врач, и Энрико оставил ему визитку с номером своего мобильного телефона.

Когда он вышел из больницы, на улице его встретил моросящий дождь, с гор подул прохладный ветер. Подняв воротник, Энрико пошел через парковку к машине. На полпути его ослепил дальним светом сворачивающий к стоянке автомобиль. Это была патрульная машина, за рулем которой сидел упитанный полицейский, бывший вчера на месте преступления в горах.

Полицейский распахнул дверь, высунул наружу голову, предварительно прикрыв ее фуражкой от дождя, и крикнул:

— Садитесь, пожалуйста, ко мне, синьор Шрайбер! Я хочу с вами поговорить. Под дождем это не очень удобно.

Энрико, явно заинтересованный, последовал приглашению и сел на переднее сиденье рядом с водителем.

— Комиссар Фульвио Масси, — представился полицейский и добавил не без гордости: — Заместитель начальника полиции города Пеша. Я был в отеле и, не найдя вас там, предположил, что вы отправились в больницу.

— Хорошо соображаете, комиссар. И что у вас такого срочного?

— В Борго-Сан-Пьетро вы искали членов семьи Бальданелло, к которой принадлежала ваша мать.

— Верно. А убитый бургомистр сказал мне, что никакие Бальданелло в деревне больше не живут. Они умерли или уехали.

— Он вам солгал. Намеренно или по незнанию, я вам сказать не берусь. В Борго-Сан-Пьетро живет одна старая дама, ее зовут Розалия Бальданелло. Кажется, у нее сейчас не очень хорошо со здоровьем. За последние месяцы она дважды лежала в больнице. Мне все равно сейчас нужно ехать в Борго-Сан-Пьетро, и я хотел у вас спросить, не хотите ли вы поехать со мной. Мы могли бы поболтать по дороге. Иначе мне придется постоянно слушать либо болтовню по радио, либо полицейскую волну.

— Но у меня ведь здесь на парковке машина.

Под узкими усиками Масси просияла широкая улыбка.

— Не беспокойтесь, я вас привезу обратно.

Энрико согласился. Ему сейчас нечего было делать в больнице, к тому же, испытывая любопытство, он хотел познакомиться с новыми людьми, которые, возможно, являлись его родственниками. Энрико не верил, что бургомистр не знал об этой даме. В такой маленькой деревушке, как Борго-Сан-Пьетро, все друг друга знают. Скорее всего, Кавара не желал говорить, что в деревне есть Бальданелло. По этой же причине он солгал и про отъезд священника в Пизу. А если принять во внимание, что, вероятно, именно из-за этого произошло убийство, то можно утверждать, что за этим скрывается нечто большее. И это нечто озадачило Энрико. Он всегда интересовался уголовным правом, а маленькая деревушка Борго-Сан-Пьетро, похоже, скрывала множество мрачных тайн.

Они переехали через реку, свернули направо, оставили позади отель «Сан-Лоренцо» и отправились в сторону гор. Дождь все припускал. Дворники полицейской машины работали без устали, иногда поскрипывая от натуги.

— Как случилось, что вас назначили расследовать это дело, комиссар Масси? — спросил Энрико. — Я думал, что такими вещами занимается криминальная полиция.

— Криминальная полиция! — презрительно хмыкнул Масси, притормозив машину, чтобы вписаться в узкий поворот. — Когда в Пеше случается что-либо серьезнее украденного бумажника или квартирной кражи, криминальная полиция из большого города тут как тут: умные, будто мудрость ложками хлебали. Для полицейских из Пеши раскрыть такое преступление собственными силами — это дело чести.

— Значит, у вас вроде как неофициальное задание?

— Я — заместитель начальника полиции Пеши, и сам могу ставить себе задания. И я считаю, что разумнее будет самому все разузнать в Борго-Сан-Пьетро, чем закрываться, как эти криминалисты, в комнате для допросов со священником, который нем, как все вместе взятые рыбы.

— Пастор Умилиани по-прежнему молчит?

— Как могила. Говорит только, что убил бургомистра подсвечником, что это была не самооборона, что его поступок — тяжкий грех и что он нарушил заповеди Господни. Он даже отказался от адвоката, молился только о Божьем заступничестве. Но когда его спрашиваешь о мотиве убийства, замолкает. Я за все годы работы полицейским с таким не сталкивался.

— Может, он просто свихнулся? — предположил Энрико.

Масси покачал головой.

— Впечатление сумасшедшего не производит. Конечно, мы проведем еще психологическую экспертизу на его вменяемость, но могу поклясться годовым жалованьем, что ничего это не даст.