— Наша цивилизация в первую очередь изучала свой мир, направляя усилия на его совершенствование. Для изучения свойств участка пространства, называемого вами "черной дырой", требуются колоссальные энергетические ресурсы. Существует опасность, что при контакте будете втянуты её мощным полем. Поэтому наши знания, в той части, что вы можете усвоить, говорят о том, что любое вещество, попадая туда, будет разрушено до мельчащих энергетических частиц. Чтобы получить их назад и восстановить всю происшедшую картину, потребуются невосполнимые на данном этапе нашего развития, затраты энергии.
— Даже предположить не мог, что сам окажусь инопланетянином. Что встреча будет столь не обычна и в тоже время прозаична, — постарался сформулировать как можно понятнее свою мысль Берг.
— Мы, действительно, не ожидали увидеть живых существ, учитывая недостаточность ваших знаний для подобных путешествий. Но, ваша энергетическая сущность идентична нашей, и это требует особого изучения. Вы пришли за знаниями. В ваших мыслях нет агрессии, поэтому мы поддерживаем контакт с вами.
— Поскольку ваша наука опережает нашу, возможно ли как-то ликвидировать нашу отсталость? Ведь сами сказали, что именно за знаниями мы и прилетели.
— Никто не может пройти путь другого. Всё что мы можем для вас сделать — это показать свой мир, сохранить вашу энергетическую и материальную сущность. Но вам следует спешить. Ваш искусственный интеллект управляющий кораблём не реагирует на наши импульсы и уводит корабль, считая что спасает вашу жизнь, подразумевая жизнь физических тел. Если корабль выйдет из зоны доступа Интелкома, мы не сможем вернуть ваши энергетические сущности в тела. И тогда тела вернуться, но такими, что на вашем языке будет означать: безумны и бездушны. Вы продолжите свой жизненный цикл здесь.
— Нет, нет!!! Нам всем необходимо вернуться.
— При возвратном перемещении, часть полученной вами информации может быть утрачена. Поскольку никогда ранее мы подобных перемещений не производили, то результаты предсказуемы только теоретически.
И тут Берг понял, что как ни странно, он освоился и с этими тонкими ручками и ножками, и с большой головой. Новый мир, не понятный, странный, удивительный, вдруг стал для него интересен в первую очередь не своими научными открытиями, а возможностью быть частью его. И это тело уже не казалось ему чужим и странным. Вот сейчас, сию минуту, это и был он.
— Ваши эмоции ведут к ошибочным выводам. Тело — это временное и вовсе не необходимое, вместилище вашей энергетической сущности. И очень важно вашей расе понять это. Как только это понимание будет вами достигнуто, вы перейдёте на следующий уровень развития. А теперь время истекает, и если вы приняли решение вернуться, то полученного от вашего сознания импульса будет достаточно, чтобы программа возврата запустилась.
— Домой, — удивляясь неожиданно возникшему чувству тоски по оставляемому миру, Берг ощутил уже знакомое медленное падение куда-то в бесконечность…
Свет, резкий, яркий, не давал открыть глаза. Густой, почти осязаемо вязкий воздух, был наполнен знакомыми запахами. Немного привыкнув, он все-таки приоткрыл глаза. Резкая смена серо коричневого мира на яркие краски его каюты не обрадовала, скорее раздражала.
— ВИК, — позвал он, — ситуацию на корабле.
— Физиологические данные всех членов экипажа в норме. Опасный участок пройден
— Зафиксированы ли какие-либо необычные явления?
— Кроме крайнего замедления неровной и мозговой деятельности у людей, никаких явлений, которые могли бы быть определены как непредсказуемые — не зафиксировано, — было что-то общее в манере излагать свои мысли между ВИКом и инопланетным искусственным интеллектом. Ведь кто же иначе обеспечивал перевод…
Темпус-2 выполнив программу исследований, возвращался на Землю. Жизнь на корабле входила в обычное русло. Каждый член экипажа был переполнен впечатлениями. И только искусственный интеллект ВИКа относился к этим впечатлениям как к пост переходному рецидиву. ВИК совершенно точно был уверен, что никто из членов экипажа корабль не покидал и все их разговоры, это галлюциногенные переживания, возникшие в период замедления мозговой деятельности.
— ВИК, но тогда как объяснить абсолютную идентичность описываемых предметов и существ? — спрашивал Ван Юнг.
— Одинаковое воздействие на одни и те же участки головного мозга, плюс коллективное заранее сформированное представление о возможной встрече. Члены экипажа не раз рассуждали между собой о том, какими могут быть другие миры и другие существа, — отвечал ВИК.
— А сколько времени Сева (бортовой синхронизатор времени) отмерил на период прохождения этого участка? — интересовалась Инга.
— Чуть более пяти секунд.
— А сколько времени длилось замедление мозговой деятельности людей? Какие данные на этот счёт у Севы?
— В пределах четырёх часов. Но существует незначительная, поминутная разница между членами экипажа. Кто-то пришел в себя быстрее, кто-то медленнее. Предполагаю это индивидуальные физиологические факторы повлияли, — заключил ВИК.
— Не ясно только почему когда корабль уже давно вышел из приграничной зоны действия сверх мощного поля, люди из своего странного состояния так долго не выходили без видимых причин. Потом также без всякого вмешательства мед. отсека сами пришли в себя.
— Берг, я понимаю, что по возвращении нам предстоит подробно доложить обо всём пережитом. Но, что если прав ВИК? И нет никакой души. Ну, бред все это. Понимаешь…
— Инга, даже если это бред, то его все равно следует тщательно изучить. Уж больно он синхронный.
— Я все понимаю. Но как я буду выглядеть, когда начну рассказывать о том, как появляются на свет дети в том мире?
— Примерно также как и я, когда буду рассказывать, как плазмоид растекся по телу инопланетянина, и он ожил.
— Ну, ведь и нас не в капусте нашли. Тоже мне секрет, — улыбнулся Ван Юнг.
— Там, у них, все по-другому. Совсем не так как у нас.
— Это как?
— Способов размножения живых существ известно и на земле не мало, — вмешался ВИК.
— Я даже не столько о физиологии, там мораль другая. Совсем другая. И она у меня никак не выходит из головы.
Все молча, ожидали продолжения её рассказа.
— Насколько я поняла, каждая особь женского пола заранее знает, сколько сможет иметь потомства. По её желанию ей оставляют то количество будущих деток, которое она сама хочет. Остальные детки перекочевывают в специальный инкубатор. Через какой период времени рождаются дети, я не знаю, но развиваться им приходится все равно в инкубаторе, а не у мамы. После рождения мама может пожелать сама растить ребёнка, может передать обществу. И это считается нормально.
— Н-н-н-да. Бедные подкидыши.
— Совсем не бедные и не подкидыши. Родители могут по желанию общаться с детьми, а когда дети подрастут, то уже надо чтобы желание было с обеих сторон.
— Хм. А если ребенок хочет к маме, а мама не хочет его видеть?
— Там дети не в тягость. Поэтому мама может ни не хотеть, а не иметь возможности по каким-то объективным причинам видеть его. И тогда контакт будет односторонним.
— Показали маму в кино и гуляй…
— Все не так. Ребенок растет с няней и все знает о родителях, правда видит их действительно как в кино. В самом деле, очень мало детей живёт с родителями. Но, когда наступают в их жизни периоды принятия ответственных решений, они проводят много времени вместе.
— А что же с теми, кого заранее переместили в инкубатор?
— Я так поняла, что для них специальная программа подбирает генетический материал отца, и они растут как общие дети. Из них формируется элита. Потому что это наиболее здоровое и часто более одарённое потомство.
— Ни любви тебе, ни ласки родительской.
— Нет, их любят все.
— Пусть лучше меня одна моя мама любит, — как-то грустно сказал Ван Юнг.
— Лучше-то, оно лучше. Но если мама не захочет по каким-то причинам, то у нас инкубаторов нет, и значит, шансов увидеть этот свет, у тебя тоже нет. И любить некого, потому что ты просто не родишься. Так что пусть лучше меня все любят. А если ещё учесть что мне подберут самого подходящего отца, будут учить и лелеять… — Берг чуть повернулся в кресле, чтоб лучше видеть Ингу, но её реакции так и не смог определить.