— Давайте играть в прятки во дворе! — предложила Мэлли, когда все взрослые уехали.

Пятилетняя Ханна и четырехлетняя Хезер восторженно захлопали в ладоши и побежали за курточками.

— Мы уже взрослые и не хотим играть в прятки, — с апломбом заявил Адам.

— Ты струсил, — поддела его Мэлли. — Ты знаешь, что не сможешь меня догнать, и боишься. Я спортсменка. У тебя нет шансов.

— Могу! — попался на крючок Адам.

— Не сможешь. Бежим вон до того дерева? Даю тебе полторы минуты форы… Ханна! Вернись и надень ботинки. Там холодно. На старт!

Оставшись одна, Мэллори не стала считать, как было договорено, а, опустившись на четвереньки, заползла под крыльцо. Так оказались одна из величайших в мире коллекций старых, потрескавшихся тарелок фрисби, велосипедный насос и одичавший кот, который, бросив на девочку настороженный взгляд, бросился наутек. Ничего похожего на ракеты или петарды.

Позади послышался радостный крик Адама:

— Стукали палия!

В прятки они играли больше часа. Потом еще полчаса в «фонарик».

Закончилось все тем, что Ханна потерялась в соседском винограднике площадью в два акра…

Рыдающая Ханна утешилась лишь чашкой горячего какао, которую ей приготовила Мередит, и уселась смотреть детский фильм о жизни львят. Алекс и Адам поднялись наверх и теперь сражались на компьютере в видеоигры. Кроме безобидных скейтбордистов и футболистов ее младший брат тайком пронес «Головорезов». Мэлли не собиралась доносить на Адама, справедливо полагая, что в ответ младший брат станет доносить матери на нее. Совесть Мэллори оставалась чиста… почти чиста… Мама ведь не спросила: «У тебя есть компьютерные игры без насилия?» Так что назвать поведение Мэллори обманом, строго говоря, нельзя.

Час спустя маленькие кузины начали клянчить карнавальные шляпы.

— Еще рано, — не согласилась Мерри.

На часах не было еще и восьми.

— Сначала давайте поедим.

Она приготовила макароны с сыром и нарезанными кружочками сардельками.

Малыши покорно съели все без остатка и поставили тарелки в посудомоечную машину. На дверке ее красовался магнит с надписями «Грязная посуда» и «Чистая посуда». Тетя Кейт поворачивала магнит на сто восемьдесят градусов каждый раз, когда перезагружала машину.

— Можно будет постучать во дворе по кастрюлям? — попросила Ханна. — Мама разрешает.

Было видно, что девочка врет.

— Не знаю, — улыбаясь сказала Мередит. — По-моему, ты еще маленькая.

— Нет. Я не боюсь темноты, — решительно заявила Ханна, хотя час назад так визжала от страха, что, казалось, этот крик можно было услышать на Манхэттене.

— Тогда посмотрим, что у вас есть.

— Тетя Кейт не обрадуется, если вы будете барабанить по ее французским кастрюлям, — с холодком в голосе сказала Мэллори.

— Мэлли, не будь занудой! — запротестовала Мередит.

— Ну… она, думаю, не…

— Расслабься!

Мередит выбрала четыре из сорока пяти или около того кастрюль тети Кейт. Еще она вытащила большую выварку, сковороду и деревянную ложку.

Подбежавший Алекс тоже захотел поучаствовать в затее младшей сестры.

— А ты, Адам Муравей? — ехидно поинтересовалась Мередит у брата.

Адам насмешливо улыбнулся.

— Не все развлечения — детские, — назидательно сказала Мерри брату. — И не все детское — плохое.

По телевизору показывали новости о подготовке к празднованию Нового года, потом выступала рэп-группа, которую даже близнецы не знали. Рэперы танцевали на большой сцене под цветомузыку.

Позже Мэллори вспоминала, что в последние часы накануне несчастья поймала себя на том, что испытывает к окружающим какие-то непривычно нежные чувства.

К сестре, например, прилив любви. Мэлли добродушно улыбалась, видя, как Мередит всеми силами старается подражать поведению взрослой женщины: вытирает испачканные шоколадом ладошки малышей, помогает Ханне и Хезер натянуть пижамы, готовит верхнюю одежду детей, чтобы они смогли быстро одеться, сбегать во двор, постучать по кастрюлям и сразу же лечь спать. Сама Мэлли в это время преспокойно валялась на диване. Заботливость сестры умиляла ее. Такой, должно быть, сестра и будет, когда вырастет и станет матерью. Но в глубине души у Мэллори было нехорошее предчувствие: ей не суждено быть рядом с сестрой, когда та вырастет и обзаведется собственной семьей.

Как ни странно, Мэлли никогда не думала, что может любить Мередит. Она любила семью, друзей, чудесную собаку Ким по кличке Тофу, любила песни, спорт и лето. Как можно любить себя, свое зеркальное отражение? Как можно восторгаться своим заостренным подбородком и звуком голоса, который, словно аудиозапись, воспроизводит твой собственный голос?

— Джигги, — сказала Мерри сестре, которая во все глаза смотрела на нее.

Это было одно из ранних слов тайного языка близнецов. Его значение они точно не помнили, но предполагали, что «джигги» — это «любовь».

— С днем рождения, Стер! — воскликнула Мэлли.

Подскочив, Адам вытащил из каждого кармана по пластиковому кулечку, завязанному ленточкой. Сестры развязали свои подарки. Мэллори достался крошечный амулет в виде футбольного мяча, а Мерри — мегафона. (После случившегося подарки Адама нашли во дворе под слоем битого оконного стекла.)

— Приколите их к свитеру красивой булавкой, как Ким, — посоветовал Адам. — С днем рождения, Стер!

Мэллори протянула руку и потрепала брата по волосам. Потом благодарные сестры набросились на него, повалили и начали щекотать.

Рвануло. Пластиковая панель, которую дядя Кэвин установил вместо летней противомоскитной сетки, рухнула на пол. Из полуоткрытой двери главного входа на собравшихся в гостиной дохнуло ледяной свежестью. Оконные стекла задрожали.

Все изумленно уставились в ночное небо, расцвеченное огнями фейерверков. Ракеты со свистом взлетали и взрывались красными, золотистыми, зелеными огнями. За стаккато шутих последовало уханье «вишневых бомб».

— Какого черта! — завопила Мерри.

— Круто! — перекрикивая визг малышей, заорал Адам. — Это что, сюрприз?

Рыдающие Ханна и Хезер прижались к Мерри.

— Адам Бринн! — крикнула Мэллори. — Что ты натворил?! Ты испугал малышей! Я же говорила: никаких фейерверков!

Веснушчатое лицо брата выражало обиженную невинность.

— Я? Это не я!

Дети выбежали из дома. Старшие растерянно оглядывались по сторонам. Где-то позади дома хлопали, вздымаясь ввысь, фейерверки. Не простые бенгальские огни, которые можно купить в любом магазинчике, а оглушительно взрывающиеся ракеты, которые используют профессиональные пиротехники.

— Никого нет! Не вижу! — крикнула Мэлли.

— И я тоже, — сказала Мерри.

Ханна и Хезер жались к ней и просились на руки.

— Может, позвоним в пожарную часть? — перекрикивая грохот, спросила Мерри.

— Не надо. Это ведь не пожар. Шума много, а вреда никакого, — ответила Мэллори.

Близнецы загнали малышей обратно на крыльцо.

— Адам! — снова принялась за брата Мэлли. — Поклянись здоровьем мамы, что это не твоя работа.

— Клянусь! Я просил фейерверки у Дэвида Джеллико, но он не дал.

Мобильный телефон Мерри начал вибрировать, потом заиграл «Песню радости».

Девочка поднесла мобильник к уху. Звонил Вилли Брент. Ему не терпелось поздравить сестер с днем рождения.

— Я не могу сейчас говорить, — сказала она. — Какой-то местный идиот устроил фейерверк. А еще даже не полночь!

Мерри посмотрела на сестру.

— Нет, — улыбнувшись, сказала та тихо.

В доме зазвонил телефон. Близнецы, не сговариваясь, бросились туда.

Сестры с ног сбились, загоняя малышей в дом и одновременно убеждая бабушку, что взрывы, которые она слышит в трубке, вовсе не звуки стрельбы из Тыквенной лощины. Наконец они плюхнулись на диван перед огромным окном.

«Почему бабушка нам позвонила?» — промелькнула у Мэлли мысль.

Было еще рано. К чему звонить?

Она припомнила, как первым делом спросила у бабушки:

— В чем дело?

— Я беспокоюсь из-за фейерверков, ответила Гвенни.