Антониетта осмотрительно открыла свою дверь, позволяя Кельту войти вперед нее. Когда борзая не подала признаков тревоги, она вошла с большей уверенностью.

—  А тебя никто не спрашивает.

На нее пролился его мягкий смех.

— Тони, окно, — Таша бросилась к одному из самых больших осколков цветного стекла. Он был выдавлен внутрь. — Что произошло?

— Это та кошка попыталась войти. Байрон ее сейчас ищет.

— Как ужасно. Ты позвонила Диего?

— Нет, я даже не подумала о звонке властям. Я выбежала из комнаты.

— Что ж, придется здесь все отремонтировать. Тем временем, ради безопасности здесь следует установить засов, — Таша распахнула двери платяного шкафа. — Что-то женственное, но не слишком сексуальное.

—  Ты выглядишь сексуально во всем, что бы ни надела.

— Не сегодня.

Она знала, что одевается вовсе не ради семьи Байрона. Она одевалась ради него самого. Ей хотелось выглядеть красивой и женственной. Ей хотелось выглядеть, как та женщина в зеркале, которую она видела.

— Вот, длинная юбка королевско-синего цвета и легкая блузка с перламутровыми пуговицами, — приняла решение Таша. — Образ идеальный. Пианистка, деловая женщина и к тому же ультраженственная.

—  Длинная юбка, Байрон. Ничего сексуального.

— На сегодняшнем ужине я буду думать о маленьком кружевном бюстгальтере, который ничего не скрывает и «танго». Этих чудесных маленьких «танго», мысли о которых преследуют меня каждую минуту бодрствования.

— Ты меня беспокоишь. Но больше всего меня беспокоит, что мне нравится то направление, в котором ты думаешь. Ты нашел ягуара? Пола здесь нет, но Таша и Франко оба на месте.

— Кошка прокралась через бухту и спустилась вниз, к пещерам, где есть вход в туннель. След ведет от палаццо и снова к нему. Вода уничтожила все следы запаха. А сейчас поспеши и оденься. Твоя экономка, кстати, вымещает свою ярость на поваре.

Ягуар сознательно воспользовался водой, чтобы спутать запах. Байрону не удалось найти четкого следа, ведущего из бухты. Из множества людских запахов, смешавшихся воедино, невозможно было выбрать один-единственный, принадлежащий оборотню. Байрон замаскировал свое присутствие и взмыл вверх на балкон Антониетты, посылая быстрое заверение Кельту, чтобы борзая не насторожилась и не встревожила женщин. Одно из окон было повреждено достаточно сильно. Ягуар пытался прорваться в комнату, определенно желая напасть на Антониетту.

Байрон со всей силы вцепился в балюстраду. Антониетта была превыше всего. Он не мог больше позволить себе выжидать, когда на нее стал охотиться такой враг. Она должна быть с ним.

—  В чем дело? Ты такой печальный. Возвращайся ко мне, и переставай думать о случившемся. Со мной ничего не случилось и не случится. Ты дал мне Кельта, помнишь?

Ее голос наполнял его счастьем, но одновременно и разрывал его сердце. Он должен найти способ заставить ее понять. Ему хотелось, чтобы она выбрала его жизнь. Любила достаточно, чтобы выбрать его. Ее семья и ее музыка были всем ее миром. Должен же быть способ дать ей все это и при этом делить и защищать ее жизнь.

— Байрон, в чем дело? Я делюсь с тобой своими проблемами, поделись и ты своими со мной.

Обида свернулась в ее мыслях. Байрон выпрямился.

—  Позже. После того, как ты повстречаешься с моей семьей. У нас будет уйма времени для разговора. Я иду.

Воспользовавшись трещиной в окне, он туманом просочился в ее спальню, а затем проскользнул под дверью, ведущей в коридор, поэтому, когда она вышла одетая, он уже ждал ее. Он даже позаботился ради нее одеться в костюм.

Таша отвернула от него свое лицо и впервые ничего не сказала. Байрон разглядел, как краска проступила под ее кожей, когда она сжала руку Антониетты, а потом бросилась прочь. Он же просто стоял, глядя на свою Спутницу жизни. В этот момент он понял, что всегда будет ощущать этот первый миг чуда каждый раз, когда будет видеть ее. Испытывать радость от ее существования. Она стояла перед ним, одетая в какое-то синее творение, которое подчеркивало все ее изгибы и кружилось и колыхалось, словно живое, когда она двигалась. Он лишился дара речи, на минуту потеряв способность думать.

— Повар действительно расстроен?

Байрон прочистил горло, любуясь ею. Она, очевидно, не представляла, как подействовала на него, и это было хорошо.

— Послушай, ты сама сможешь услышать, как он спорит с экономкой и своим помощником.

Антониетта с удивлением обнаружила, что действительно может это сделать. Ей просто надо было захотеть услышать. Спор просто бушевал на кухне. Она вздохнула.

— Не бывает ничего легкого, не так ли?

Байрон взял ее под руку. Кельт встал по другую сторону подле нее. И они направились вниз в огромную кухню. Некоторые работники резали и измельчали, ароматы хлеба и бульона наполняли помещение. Когда они появились, все до единого замолчали.

Антониетта выдавила улыбку.

— Уверена, здесь нет никаких проблем. У нас совсем мало времени, чтобы приготовить этот обед. Наши гости могут прибыть в любую минуту, и все должно быть идеальным. Я отправила пересмотренное меню и попросила ирландскую кружевную скатерть и лучший китайский фарфор. Палаццо должно выглядеть безупречно. Если вам придется попросить горничных поработать сверхурочно, то, пожалуйста, скажите им, что это будет компенсировано им должным образом, — на мгновение она заколебалась, поскольку привыкла иметь рядом с собой Жюстин, которая заботилась обо всех деталях, и не знала как поступить дальше. По правде, она редко выходила за пределы того, чтобы отдавать Хелене приказы.

Лицо Хелены стало матово-красным.

— Я способна позаботиться об этих вещах, синьорина, — ее голос был жестким. — Вы больше не уверены в моих способностях управлять персоналом?

— Нет, конечно, нет, Хелена, — торопливо промолвила Антониетта. — Только этот обед очень важен для меня. Я слышала, что шеф-повар, похоже, возражает против меню…

—  Cara, bella, по правде, моя семья будет довольна всем, что бы ты ни выбрала для подачи на стол. Им нет до этого дела. Они придут встретиться с тобой, — Байрон положил руку на плечо Антониетты, ища способ успокоить ее нервозность при мысли о встрече с его семьей. — Они так счастливы, что я нашел тебя. И с огромной радостью примут тебя в нашу семью. Элеанор была так рада, когда услышала, что мы связаны.

— Мне есть,— она явно была расстроена и не обращала на него внимания.

Байрон скользнул своей рукой по ее, пока их пальцы не встретились, переплетясь.

— Синьорина… — Хелена нервно переступила с ноги на ногу. — Ирландская кружевная скатерть пропала. Чуть раньше я сказала горничным положить ее на стол для обычного ужина, и они ответили, что ее нет. Довольно красивы кружева Медичи.

— Пропала? Да что такое со всеми? Как ирландское кружево могло пропасть? Оно осталось от моей матери.

Байрон с усилием притянул ее к себе, пока она не оказалась под защитой его плеча. Она была не похожа на саму себя, носясь со слугами, и все из-за того, что нервничала из-за встречи с его семьей. И он сразу же увидел важность этой скатерти для нее.

— Я сожалею, синьорина, я все понимаю и постараюсь ее найти, но если мы не сможем, то должно быть что-то другое, — в голосе Хелены звучало легкое отчаяние.

— Я хочу, чтобы все было идеальным, Хелена. Я не переживу, если семья Байрона явится на ужин, а на столе не будет ирландской кружевной скатерти.

— Мне жаль, синьорина Антониетта, я еще раз проверю прачечную, — экономка безумно просигналила повару и его помощнику.

— Эта семья, ваши особенные гости, — вдруг заговорил Эстебан, — они деловые партнеры или друзья? Возможно и то, и другое?

Альфредо взорвался стремительным потоком ярости, размахивая руками и резко ударяя Эстебана по ушам.

— Ты не имеешь права спрашивать синьорину о подобном.

Антониетта услышала глухой звук, когда его кулак соприкоснулся с ухом, и она вздрогнула.