Ненависть, страх и любовь в ее душе сплелись в один огромный узел, который уже нельзя было развязать.

Стараясь не производить вообще никакого шума, Эмм пошла по коридору к выходу. Как добралась домой, она уже и не помнила.

Эмм глотала горькие слезы разочарования и раскаяния. Ее первая любовь обернулась двойным и потому особенно страшным предательством: она предала Джаннет, а Грегори предал ее.

Может, это кара Божья, подумала Эмм. Я должна была хотя бы выслушать Джаннет, а не бросаться этими глупыми обвинениями.

Она понимала, что вечно прятаться в квартире она не сможет. Надо было что-то делать. Еще несколько минут Эмм собиралась с силами, потом встала, подошла к телефону и позвонила в больницу.

Фредерик вновь куда-то уехал. И Джаннет больше ничего не оставалось делать, как только предаваться грустным размышлениям.

Она нервно теребила своими тонкими пальцами кулончик, который в день помолвки ей подарил Антонио. Теперь на груди Джаннет постоянно висела маленькая раковинка, отлитая из золота. Антонио обещал ей, что, пока этот подарок у нее, их связь не прервется. Даже во время нападения Грегори цепочка, державшая ракушку, не порвалась. Джаннет хотелось верить, что это — добрый знак.

Она уже несколько раз хотела позвонить Антонио и попросить его приехать, но все никак не могла решиться набрать последнюю цифру его номера. Уже в который раз ее рука бессильно падала на синий бархат кресла.

Вдруг в дверь позвонили. Джаннет взволнованно вскочила, но тут же ей пришлось опереться на спинку кресла — нога все еще давала о себе знать резкой болью. Медленно, слишком медленно, как казалось Джаннет, она пошла к двери. Уже открыв замок на один оборот, она вспомнила предостережения дяди и спросила:

— Кто там?

— Джаннет, это я, Эмм.

Она немедленно распахнула дверь. Что-то в голосе подруги заставило ее понять, что случилось нечто ужасное и что сейчас Эмм пришла не для того, чтобы требовать милости для своего Грегори.

— Эмм, милая, что случилось?

— Ты была права. Мои розовые очки разбились. И я пришла к тебе. О, Джаннет, прости меня! — Эмм крепко обняла подругу и горько заплакала.

— Ну-ну, прекрати. Я не сержусь на тебя. Я все понимаю. Если бы с Антонио случилось что-то подобное, я вела бы себя так же. Тебе не в чем каяться передо мной. Все в прошлом.

Когда Эмм чуть-чуть успокоилась, Джаннет спросила:

— Что ты теперь будешь делать?

— Буду учиться, надо же как-то продолжать жить.

— Я рада, что ты так думаешь. Поверь мне, любая рана должна когда-нибудь затянуться. Когда я застала Антонио с Мадленой, я решила, что жизнь кончена. А тут еще Грегори… Но я смогла жить дальше. Ты тоже сможешь. Ты сильная, Эмм, может быть, гораздо сильнее меня.

— Спасибо тебе, Джаннет. Я так испугалась, что просто не знала, к кому бежать. А потом вспомнила, как ты сказала, что я всегда смогу рассчитывать на твою помощь.

— Ну, прекрати плакать. Если можешь, расскажи мне все. Обычно после этого становится легче.

Эмм пересказала Джаннет все, что с ней случилось. Начала она с того самого утра, когда Грегори пришел пригласить ее погулять. Эмм всегда была в тени своей подруги, и вдруг бывший поклонник Джаннет признался, что, оказывается, был все это время тайно влюблен в Эмм. Он робко целовал ее в кино. Рассказывал смешные истории в парке. Нежно гладил руку в кафе. А потом, когда он привел Эмм домой, она будто сошла с ума — как иначе объяснить то, что она переспала с практически незнакомым молодым человеком после первого же свидания?

В постели Грегори ей изложил свою версию событий. И влюбленная Эмм безоговорочно поверила ему. А потом время будто сжалось: ссора с Джаннет, переезд на другую квартиру, встреча с Мадленой, и, наконец, понимание того, что ее использовали, а вскоре выкинут, как сломанный зонтик, который свое отслужил.

Когда Эмм закончила свой печальный рассказ, Джаннет некоторое время молчала.

— Знаешь, Эмм, если кто-то и должен просить прощения, то только я, — тихо произнесла она, избегая взгляда подруги.

— Но за что, Джаннет?!

— За то, что всегда использовала тебя. И когда нужно было, чтобы кто-то прикрыл мои похождения, и когда нужно было оттенить мою красоту. Мне ужасно стыдно, Эмм.

— Не надо, не говори так! Что было, то прошло.

В дверь снова позвонили. Джаннет встрепенулась, сердце ее застучало чаще. Она так надеялась, что на этот раз она не ошиблась и Антонио все же пришел!

— Сиди, — остановила ее Эмм. — Я открою.

— Обязательно спроси, кто это! — крикнула ей вдогонку Джаннет.

Через несколько секунд из холла раздался голос Эмм:

— Джаннет, ты знаешь мистера Спанрида?

— О да, впусти его скорее! Он мой хореограф.

В комнату стремительно — казалось, его ноги вообще не касаются пола — вошел мистер Спанрид.

— Здравствуй, Джаннет. Я рад тебя видеть! Как твоя нога? — спросил он с обычной теплой улыбкой на лице.

— Спасибо, Эдвард, уже лучше, только вот, боюсь, танцевать я не смогу еще долго.

— Ну, это дело поправимое. Ты еще молода и впереди у тебя долгие годы. Это мне уже давно пора на покой.

— Не говорите так, вы прекрасно выглядите. — Как и все в кабаре, Джаннет отлично знала, что слабинкой хореографа, пребывающего в вечной депрессии, был его внешний вид.

— Да, спасибо тебе, девочка. — Казалось, к мистеру Спанриду возвращается подобие хорошего настроения.

— Давайте я вас познакомлю. Эмм, это мой хореограф мистер Спанрид. Мистер Спанрид, это моя подруга Эмм.

— Зовите меня просто Эдвардом.

Он галантно поклонился. Эмм смущенно улыбнулась — впервые за весь день.

— Я, собственно, забежал на минутку, справиться о твоем здоровье. Шел мимо, решил, пойду, проведаю свою любимую ученицу.

— Я вам очень благодарна за это. А как вы узнали, где я сейчас нахожусь? Еще с утра я была в больнице.

— Я встретил твоего дядю. Он узнал меня. Вот что значит адвокат! Поразительная память на лица. Ты ведь знаешь, обычно меня забывают после первого же взгляда. Он и рассказал мне, где тебя найти. — Мистер Спанрид мял в руках шляпу, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Ну, я, пожалуй, пойду.

— Спасибо, что зашли. Я поблагодарю дядю за то, что он дал вам мой адрес.

— Да, конечно, я тоже ему благодарен. Передавай ему мой поклон. До встречи, Джаннет.

Эмм пошла закрыть за ним дверь. Вернулась она только через несколько минут.

— Знаешь, он такой забавный!

— Да, действительно. Но только, когда тебе каждый день не менее четырех часов вещают о конце света, суетности бытия и собственной непригодности, можно завыть волком. А так он отличный человек.

— Он раскланивался со мной минут пять. — Эмм рассмеялась. — Это было так смешно!

— Смотри, снова не влюбись, — пошутила Джаннет, но, увидев лицо Эмм, поняла, что ее шутка была не просто неудачной, а бестактной. — Прости, Эмм, я никогда не знала меры.

— Ничего. Мне просто надо свыкнуться с этой мыслью.

Подруги еще долго сидели перед камином и вспоминали свои приключения. Но того, что произошло с ними на днях, старались не касаться.

Фредерик вернулся в половине одиннадцатого. Он очень удивился, увидев Эмм. Ей вновь пришлось рассказать все, что с ней произошло. Фредерик некоторое время хмурился, а потом сказал:

— Я рад, что ты все поняла. А теперь перескажи мне как можно подробнее подслушанный тобой разговор.

Эмм смутилась.

— Я не хотела подслушивать, — тихо сказала она.

— Господи, девочка, речь идет о будущем Джаннет! А ты кипятишься из-за какой-то ерунды!

— Дядя, — вступилась за подругу Джаннет, — Ты же знаешь Эмм, для нее вопросы чести — не ерунда. Так что прошу тебя внимательнее выбирать выражения.

— И откуда в тебе склонность к защите? — проворчал Фредерик. — Ты же мне племянница, да еще такая дальняя, что я иногда сомневаюсь, можно ли это вообще назвать родством. А ведешь себя иногда так, будто ты моя родная дочь. Впрочем, это к делу отношения не имеет. Эмм, расскажи, пожалуйста, все, и по возможности дословно.