Марк-27 решил, что зашел уже слишком далеко и постарался закоротить урок.

— Ну-ну, а еще говорите, что вам есть дело до всего, — насмешливо сказала женщина, — ведь мы даже не дошли до сопоставления данных курсового счисления с полярными проекциями.

Анастасия удалилась, а генеральному не понравилось собственное отражение в зеркале. Какой-то он красный, потрепанный, даже потный, не похожий сам на себя. Затем Марк-27 подошел к картопроектору и, изрядно помучившись, наконец разместился в звездном пространстве над плоскостью эклиптики. Перед ним был яркий синеватый шар Сатурна, его кольца, от А до E, с узорами, лучами и овалами, пятнышки спутников, чуть поодаль светился красный нервный глаз Юпитера. Два великана казались столь схожими, но являлись столь враждебными друг другу. Это еще от мифов пошло: владыка времени меланхоличный Сатурн был соперником Юпитера, обуреваемого всеми человеческими чувствами и желаниями.

Внезапно через кибероболочку крейсера поступило малоприятное сообщение — пропал первый навигатор. Напрочь исчез в районе двигателя-трансквазера, который представлял дисковидное расширение в корабельном миделе. Там же находилась резервная рубка, которая иногда использовалась офицерами для навигационных наблюдений в оптическом диапазоне. Сам трансквазер было не в чем обвинять, он мерно перекручивал пространственные кванты в гравитоны и укорачивал гравитационный радиус, что ускоряло скольжение корабля по виртуальной поверхности континуума-реальности.

Судя по всему, первый навигатор, каким-то образом преодолев кодированные люки, оказался на внешнем контуре двигателя, где и был «перекручен».

Несмотря на то, что можно было общаться с экипажем через бортоболочку корабля, генеральный технарь пришел в кают-компанию, где уже собрался комсостав «Петергофа».

Впрочем, при появлении начальника Технокома оживленная дискуссия стихла.

— Скорее всего, первый навигатор погиб в результате собственной небрежности, — ответственным голосом заявил капитан Роман К109.

— Вы хотите сказать, что ваш офицер перепутал преобразовательный контур трансквазера с сортиром и при этом проявил максимум упорства, чтобы попасть туда, куда не надо, — съязвил начальник Технокома. — А я думаю, первый навигатор вряд ли бы так ошибся сам по себе. Кто-то ему помог.

— Ну и кто по вашему этот помощничек? Может, укажете пальцем? — не совсем почтительно спросил капитан.

— Коллега генеральный намекает, что конкурента убрал второй или третий навигатор. По-крайней мере, так принято у них в Технокоме.

Это сказала, вернее нахамила Анастасия. Генеральный поморщился. Прозвучала еще одна неприкрытая дерзость. Непрозрачный намек на разборки в Технокоме. Но то была дерзость двойная. Если бы не посиделки возле проектора, Анастасия О200 не позволила бы себе такой выходки.

— У кшатриев тоже много скелетов в шкафу.

И генеральный ровным голосом выдал небольшую справку на предмет кабинетных перестрелок, отравлений и намеренного заражения коллег микроботами на «дружеских» офицерских пирушках, напомнил о случаях намеренного оставления боевых позиций, о выдаче секретов и продаже современного оружия врагу, о таком прочем, что позволяли себе офицеры и генералы в борьбе за чины и благополучие.

После этого доклада кшатрии несколько приуныли.

— Так вот, друзья мои, — закончил генеральный, — я не настаиваю на своем мнении. Просто из-за некоторого воинского простодушии вы не совсем понимаете, с каким изощренным противником имеете дело.

И Марк-27 вышел. Спустя шесть часов аппаратура засекла в кольцах Сатурна ооцисту Плазмонта, готовую выпустить спорозоитов. Через шесть-двадцать Анастасия навестила Марка-27.

— Я хотела узнать, коллега генеральный, будем ли заниматься динамическими астрокартами, ну и кроме того собралась извиниться. Только не подумайте, что я пытаюсь отвести от себя подозрения.

— Я думаю, коллега навигатор, нам будет не до уроков в ближайшее время. И охотно извиняю — ведь мы ошибаемся лишь из-за недостатка информации. Разве мы сморкались бы двумя пальцами, если бы знали, что в пятидесяти процентах случаев содержимое носа попадает на башмак?

— Честно говоря, поначалу я не воспринимала вас как человека, — призналась женщина. — Генеральный Марк-27 был для меня некой функцией, чем-то растворенным в Техносфере, какой-то синусоидой в ее резидентной оболочке.

— Ах уж эти наши абстракции. Идите работать, рентгеновское солнышко.

Уже возле двери, которая с готовностью распахнулась, Анастасия спросила, не оборачиваясь.

— Вы мне не доверяете после того, что случилось с первым навигатором?

— Я не доверяю даже себе…

Через семь часов ударное соединение космофлота достигла «крепового» кольца Сатурна.

Хроноплазменные структуры в каменно-пылевой каше были хорошо замаскированы, не давая себя прощупать ни бортовым сканером, ни разведывательным зондам.

В оптическом диапазоне «креповое» кольцо почему-то напоминало болото с кочками и трясинами. Антихрононовые бластеры и хрононовые излучатели обработали предположительные точки уязвимости, однако ооциста осталась цела и начала выпускать спорозоиты. Генеральный видел на гвизоре хроноплазменного мониторинга, как из «болота» стали прыскать фонтанчики. И самое неприятное — движение хроноплазменных структур не соотносилось с данными курсовой прокладки и навигационных систем.

— Похоже, мы не знаем, где они на самом деле находятся, — передал Марк-27 командованию соединения. — Один из навигаторов «Петергофа» нас предал и ввел ошибку в борт-компьютер корабля. Мы не знаем кто, поэтому всех штурманов под замок. Соединению лечь на обратный курс, а я пока попробую найти ошибку.

При отступлении крейсер «Петергоф» оказался в арьергарде и поэтому стал первой мишенью для внезапно вынырнувших сатурнианских кораблей. Несколько хрональных каналов удалось закоротить, однако, порожденный этим гравитационный всплеск был столь мощным, что, расшвыряв сатурнианские корабли, он бросил «Петергоф» к креповому кольцу. Неуправляемый полет начался с больших повреждений двигателя, сорванного со своего фундамента. Затем произошло несколько боестолкновений с сатурнианскими эсминцами. Мегаваттные плазменные залпы и ракетные удары с малых дистанций могли бы уничтожить «Петергоф», но системы наведения сейчас корежило пучковыми гравиполями, поэтому враг только разнес аппаратуру навигации и жизнедеятельности на крейсере. Впрочем и этого было достаточно.

Уцелевшие члены экипажа разбежались по аварийным шлюпкам и в самый последний момент Марк-27 поинтересовался у командира корабля, где же взятые под стражу навигаторы.

Капитан Роман К109 выразился однозначно:

— Им не повезло. Я сейчас никого не отправлю в БЧ-5, это корыто может в любой момент превратиться в зону хронально-гравитационно-пространственной неопределенности типа Тунгусского метеорита.

— Я вытащу их и уйду на последней шлюпке, — вызвался начальник Технокома, опять-таки неожиданно для себя.

— Я не могу приказывать и указывать вам, коллега генеральный, но вы поступаете нерационально.

Марк-27 бежал по коридорам гибнущего корабля, преодолевая отсек за отсеком, вскрывая заблокированные люки с помощью секретных кодов аварийного доступа. Пару раз его отбрасывало потоком горячих газов, но все равно он ощущал, что ему не только страшно, но и интересно.

В одной каптерок нашелся второй навигатор с тянущимися из живота серебряными нитями, — предатель тут же получил свое. В другой каптерке нашлась Анастасия.

Едва генеральный технарь и навигатор Анастасия О200 отлетели от корабля на последней исправной шлюпке, тот превратился в расширяющуюся зону хронально-гравитационно-пространственной неопределенности, как и предвещал капитан Р.К109.

Неопределенность выкинула последнюю шлюпку в толчею внутреннего кольца. Серебристо-голубоватое сияние окружало посудинку со всех сторон, густое и непрозрачное — свет, отражаемый гигантской планетой, рассеивался среди ледяной и каменной пыли, а также обломков покрупнее — всего того, что осталось от спутников Сатурна, злополучно угодивших в предел Роша.