Катерине хотелось верить словам Скрина, лицо его выдавало бывалого, но довольно прямодушного человека. Известен был ей и Троха Кабан, главарь одного из зеленых отрядов, каковой кантовался в лесах неподалеку от Сидиромово. Впрочем, женщина покидала еще вопросы насчет Трохи и его отряда. Скрин же ответствовал правильно в тех случаях, когда должен был знать, и не сказал того, чего не имел права ведать.

Окромя того, новый человек проворно устроил настоящий костер, добыл острогой несколько карасиков из озера и сварганил неплохую ушицу. Обед обернулся дружественной пирушкой. Скрин, кстати, не разу не перешагнул границ дозволенного даже в рассказках о своей повольничьей жизни и выказывал только преданность. Когда веселая трапеза была в разгаре, покачнулась вдруг земля и крупная зыбь покрыла озеро.

Что-то тряхнуло мир, созданный Фомой, непонятное творилось в его недрах или на его границах, где-то высвобождалась доселе связанная сила и, проходя вдоль перепада потенциалов, сотрясала организованные структуры. Еще толчок, и водяной вал, дотянувшись до Катерины и воина-зеленщика, облепил сапоги тиной.

— Тикаем, сударыня, — Скрин потянул Катерину за рукав, и она решила, что довериться опытному лесовику будет правильным.

Близость холма была опасной, потому что с него катились валуны, один крупнее другого, и вообще казалось, что в глубине его просыпается с кряхтением и потягушками некое могутное чудище. Однако, и лес не выглядел менее устрашающим, деревья в три обхвата прыгали, как чертики на пружинках, а те, что в два охвата, бессильно валились. Потому, едва увернувшись от нескольких упавших стволов, беглецы выскочили из чащи на опушку. Оставалась последняя более-менее приемлемая дорога по узкому лугу, но и там земля превратилась в подвижную гущу, напоминающую кашу на огне. Ноги вязли, застревали и даже проваливались. Однако крепкая рука воина вседва выручала Катерину, да и кроме того, он умело подбирал направление.

Потом заметно стало, что не токмо Катерина с зеленщиком несутся сломя голову, но и земля движется под ногам. Будто ее кто-то скручивал, как свиток, ино сдирал, словно кожу с черепа. Жуть обуяла Катерину и склизко протекла в каждую жилку, заставив зашататься. Даже две мысли не могли сцепиться вместе, отчего женщина безропотно дала Скрину потащить себя в какой-то мшистый овраг. Тот становился все глубже и глубже, словно рана от сабельного удара, инда породы почвы становились все более красными. Катерина не прочь была остановиться, но воин своей сильной волей и мощной десницей увлекал за собой. В какое-то непрекрасное мгновение слои земли сдвинулись и закрыли бегущих сверху. Скрин не останавливался, он бежал и бежал по подземельям, озаренным багровым сиянием, словно был уверен в скором выходе — и не только на свет, но также из корчащегося золотого мира. А Катерине все более казалось, что она живьем попала в нутро какого-то левиафана. Впечатление усиливали и густые слизневидные капли, кои падали и стекали со стен тоннелей, провисая на манер нитей, и как будто способны были ползать. Наконец, бег закончился тупиком в некой каверне, то ли пещере, то ли полом органе громадного тела.

— Я не верю, что отсюда есть выход, чертов Фома, — дрожащим голосом упрекнула женщина отсутствующего кудесника.

— Не сомневайся в хорошем, сударыня, — уверенно проговорил Скрин, не выказывая никаких признаков размышлений и переживаний. — Старуха с косой как ни старалась, не могла зацепить меня. Я даже ушел живехоньким с Ишимского поля, хотя от супостата не прятался. — Воин показал страшный рубец на своем предплечье. — Вражий мишка царапнул.

Катерина вдруг поняла, что больше не интересуется замыслом кудесника Фомы — каковой вряд ли включал ее чудесное избавление из ловушки — теперь она целиком полагалась на простого теменского разбойника.

Они устроились в углу пещеры, совсем рядом друг с другом и Катерина почувствовала, что ее одиночество имеет предел и сейчас закончится. Претендентка на престол, чая скорого освобождения от страха, прильнула к крепкому плечу зеленого воина и ощутила себя маленькой и слабенькой, а он приобнял ее, и дал почувствовать, что она под надежной защитой.

Она прикоснулась к его губам и сразу устыдилась прежних сомнений: не только внутри, но и снаружи Скрин был настоящий земной муж.

Срочно, спешно соединиться с ним, решила Катерина, и конец томлению души. От сего смелого соития родится тот, кто спасет и Землю, и Космику.

Едва она решилась, как почувствовала, что он проникает в нее, словно вмиг не стало одежды. И оттого словно происходит падение в бездну, только бездна эта не страшная, не выворачивающая душу, а сладкая, ласкающая изнутри и снаружи, нежная. Но неожиданно все оборвалось. Скрин вскочил, пещерные стены и потолок уже рушились, капли не ползали, а прыгали, вели себя зло и хищно. Катерина уразумела, что сработала ловушка серорясого кудесника, только попался в нее не сатаноид, а любимый, суженый. (Она как будто услышала слова Фомы: суженого расширим, чтобы лопнул). Катерина и Скрин побежали куда-то вместе, во вновь открывшиеся проемы, только нити становились все гуще и в чрево левиафана вливалась распирающая волна.

Скрин стал вдруг дрожать, еще недолго сдерживал себя, стиснув зубы. А потом вдруг сделался схож с волком, под нестерпимый волчий вой его затрясли судороги, члены раздулись, стали как тыквы, и в итоге разлетелись прямо по стенам. Катерина в отчаянии стала метаться по подземелью, как будто хотела убежать от своего ужаса. Капли превращались сейчас в каких-то вредных насекомых, которые, падая на женщину, цеплялись липучками и крючками — но одних вовремя рвало в ошметки, а других, напротив, растягивало в ниточки.

А то, что осталось от ее любимого, сделалось чудовищем, громадным будто сто ящеров. Она поняла, что Скрин — не кто иной, как сатурнианский Плазмонт. Он сейчас преследовал ее, она убегала, хотя по-прежнему любила его. Ведь это сраный Фома порушил ее жизнь ради своей ловушки. Любимый превратился во вращающееся жерло огромной воронки, чье сильное притяжение было обращено на Катерину. едва она уже хотела противу всяких инстинктов сдаться и закрыть глаза, пошла тяга обратная. Она сперва распирала воронку, потом вывернула ее и начала скручивать, сжимать. А Катерину сия великая сила отшвырнула от гибельной опасности. Женщина из-за чересчур быстрого движения словно разлетелась струйками, но в конце долгого полета был расплескивающий удар.

Когда она подняла веки, то увидела над собой нелепое пластилиновое лицо Фомы и озабоченные ряхи других зеленщиков, среди коих выделялось краснотой мурло Игната.

— Вставай, вставай, курносая, кто опаздывает на завтрак, тот остается дежурным по столовой, — пропел ворон.

— Ты вовремя очнулась. — молвил Фома своим бесцветным голосом, — вот посмотри, что я сейчас сделаю с твоим ухажером. Джинн-то в бутылке. — В ладони у серорясого лежал шарик, схожий с осиным гнездом. Кудесник размахнулся и швырнул его в сторону Ярилы. — А бутылка на солнце… Прости меня, Адаптид.

— Он тоже по своему несчастный, — пробормотал ворон. — Все это очень мне напоминает стародавнюю историю о Фенрире, то ли волке, то ли тролле, который, выполняя волю каких-то судеб, чуть не схавал весь мир… Простите меня великодушно, что я не смог удержаться от проявления своей эрудиции.

Удовлетворенно отряхнув руки, Фома сказал Марине-Катерине:

— Ты без пяти минут настоящая царица Темении. Будь уверена, Земский Собор проголосует за тебя, наши люди там подготовят почву. Игнату придется выделить место главы тайного совета, это такой новый орган запроектирован.

— Да провались ты к центру Сатурна вместе со своим органом! — вскричала «без пяти минут царица Темении».

— По рычанию узнаю монархиню, а я ей еще хамил. Ой, пропадет моя буйна голова. Моим последним желанием на плахе будет покакать, — дурашливо запричитал пернатый друг.

БЛОК 20. КОРОНАЦИЯ НАЧИНАЕТСЯ

Четкий прием. Симплекс

Через три недели после погибели президента-оборотня состоялось венчание Катерины, отбросившей нелепое прозвище «президентши Марины», — на самое настоящее царствие.