Грейс отворила дверь еще до того, как Адам подошел к дому, и, улыбаясь, следила за его приближением. Распущенные волосы струились по ее плечам. На ней было простое платье без рукавов, выгодно подчеркивавшее ее формы. Она была воплощением женщины его мечты, и, едва увидев ее, он потерял способность мыслить.

Она повела его в глубь дома. Адам шел за ней, не в силах оторвать взгляд от ее прекрасного тела, и гадал, как пережить несколько часов ужина, перед тем как лечь с ней в постель. Когда она вышла на террасу, он по дороге сунул пиццу в духовку, а вино оставил в сумке-холодильнике.

В дверь позвонили, и Адам застонал:

— Да что же это такое! Мы когда-нибудь останемся одни?!

Грейс улыбнулась тому, как он это сказал. От его жаркого восклицания она почувствовал себя такой желанной. Это чувство было ново для нее, и ей не хотелось от него отвыкать.

— Я уверена, это не слишком важное. Сейчас вернусь.

Грейс прошла через весь дом, чувствуя, как поет ее душа от близости любимого человека, и смутно сознавая, что Адам идет к двери вслед за ней.

Она обернулась.

— Ты собираешься открыть дверь в моем доме?

— Нет, конечно. Просто я забыл в машине подарок для тебя.

— Вот как? Очень интересно, — поддразнила его Грейс. И тут же осознала смысл сказанных им слов. Адам привез ей подарок. Что же именно? — И где же он? Почему не принес сразу?

— От твоей сексуальности у меня помутился разум. — Остановив ее, Адам запечатлел быстрый поцелуй у нее на губах.

Грейс тихо рассмеялась. Никто никогда и не подозревал ее в том, что она способна переводить мысли какого-нибудь мужчины в область секса. Но то была прежняя Грейс, педантичная и правильная, ей никогда не хватало уверенности, чтобы быть самой собой рядом с мужчиной. Нынешняя Грейс, оказывается, способна заставить Адама забыть о подарке, и она очень гордилась произошедшими в ней переменами.

Увидев на пороге Малкольма, Грейс ужаснулась. Мужчина был в костюме, как будто прямо с работы, но без галстука, а волосы были растрепаны, словно он ерошил их.

— Хорошо, что вы оба здесь, — произнес он, глядя через плечо Грейс на Адама. Потом мимоходом выглянул на улицу.

— Зачем вы пришли? — спросила Грейс.

— У нас большая проблема.

— Еще одна? — Она уже начинала думать, что «Треммел-Боуэн» никогда не избавится от неприятностей. Каждый раз, когда удавалось сделать шаг вперед, обязательно случалось что-нибудь, оттягивавшее их на два шага назад.

— Да, — ответил Малкольм. — Можно войти?

Придерживая дверь, Грейс посторонилась. Вечерний воздух был прохладным и сухим, но она заметила бисеринки пота на бровях Малкольма. Черт, что же такое происходит?

Грейс провела всех в гостиную, но никто не садился.

Адам обнял ее за талию и прижал к себе. Она чувствовала себя намного лучше, когда он был рядом, обнимал, поддерживал ее. Это напоминало о том, что она теперь не страдает от полного одиночества.

— Мы были очень осторожны и ни разу не появлялись на людях вместе с тех пор, как на прошлой неделе появился тот снимок.

Малкольм пристально рассматривал Грейс, затем бросил взгляд на Адама.

— Она не была осторожной.

У Грейс упало сердце; она боялась того, что мог сказать Малкольм. Она попыталась отстраниться от Адама, чтобы между ними образовалось хоть какое-нибудь расстояние, прежде чем Малкольм обрушит на них бомбу, какой бы та ни была.

Но Адам обладал твердой хваткой. Смысл его объятий был ясен — в этой ситуации они вместе. Он не убежит прочь, а она не станет прятаться. Но «держать лицо» при подобных обстоятельствах было чертовски трудно.

— Что вы имеете в виду? — спросила Грейс свистящим шепотом.

— Была обнародована история под названием «Владычица Адама». Героиню зовут Грейс, и та пара напоминает вас двоих. Местные средства массовой информации уже в курсе. Я удивлен, что они не ломятся в вашу дверь.

— О боже! Не знаю, что и сказать.

Ей хотелось убежать в свою спальню, закрыться там и никогда не открывать дверь. Чувствуя себя на грани обморока, она боялась взглянуть в глаза Адама. Не сейчас.

— Грейс? — раздался глубокий, встревоженный голос Адама.

— С вами все в порядке? — осведомился Малкольм.

Грейс поняла, что нетвердо покачивается на ногах, а перед глазами у нее мелькают точки, но решила не терять мужества.

— Подождите минутку. — Грейс тяжело сглотнула. Конечно, можно броситься на диван и разрыдаться, но это бы ничего не решило. У кого ее рукопись? И кому она вообще понадобилась? — Эту историю написала я.

— Я догадался, — произнес Малкольм.

— Как получилось, что ее обнародовали? — спросила Грейс, не глядя на Адама. Она поговорит с ним позже и расскажет о своих потаенных фантазиях.

Малкольм потер затылок, потом откашлялся.

— Мои источники утверждают, что это дело рук Доун. Но я не представляю, как рукопись попала к ней.

Грейс совсем пала духом. Она пыталась назначить интервью другим женщинам, не состоящим в штате, но Доун не ответила ни на один звонок за всю прошедшую неделю.

— Я распечатала рукопись на работе, потому что дома у меня закончились чернила в принтере. Доун оставалась одна у меня в кабинете всего минуту — наверное, она и взяла.

— Это будет нелегко уладить, — сказал Малкольм.

— Мои люди разберутся с этим, — отозвался Адам. — Я позвоню вам позже и проинформирую о наших дальнейших действиях.

Кивнув, Малкольм быстро ретировался. Грейс еще больше погрузилась в себя, силясь представить, как объяснить Адаму всю историю. Наконец она решилась поднять на него взгляд.

— Готова поспорить, у тебя много вопросов, — начала она.

— Много.

— Все это трудно объяснить.

— Уверен, что не так уж трудно. Хочешь, выйдем на террасу?

— Да, — ответила Грейс, недоумевая, отчего Адам так спокоен. Узнав, что он написал историю о ней, она потребовала бы объяснений. — Ммм… не знаю, с чего начать. Дело в том, что я написала о нас с тобой эротическую историю. Хотела выйти с ней на литературный конкурс, но потом передумала. В смысле, я же директор школы, поэтому так просто не могу опубликовать эротический рассказ, даже под псевдонимом.

Адам ничего не ответил. Когда она наконец взглянула на него, то увидела, что он пристально смотрит на нее, серьезно и задумчиво.

— Я знал о написанной тобой истории.

Грейс была в полном шоке. На мгновение она перестала мыслить логически, а потом вдруг задалась вопросом, когда же Адам мог увидеть рукопись… и внезапно поняла.

— Ты прочел ее до того, как решил помочь мне спасти школу?

— Да.

Адам знал, что своим признанием совершает ошибку. Он уже давно перешел определенную границу, за которой Грейс не простит его. Но дело уже сделано, и поздно оглядываться назад.

— Ты, кажется, говорил, что правдивость для тебя превыше всего! — произнесла Грейс, отойдя от него. Опустив глаза в пол, она зашагала взад-вперед по террасе.

— Это так, — подтвердил Адам, понимая, что не убедит ее одними словами. Он лихорадочно соображал, что нужно сказать или сделать, чтобы все наладилось. Чтобы унять боль, которую ощущала Грейс, и помочь ей пережить все это. Но простых ответов у него не было.

— О, боже мой, ты ведь не просто прочитал мою рукопись, Адам, ты… — Задохнувшись от негодования, она остановилась перед Адамом, уперев руки в бока и сверкая огромными глазами.

Он невольно потупился, вспомнив, что нечто очень похожее она описала в своей истории. Да, он кое-что позаимствовал из ее рукописи. Использовал фантазии Грейс для ее соблазнения.

Увидев поблескивающие у нее в глазах слезинки, Адам почувствовал себя последним мерзавцем. Он ни за что не должен был допустить, чтобы дело зашло так далеко.

— Я могу все объяснить, — произнес Адам, зная, что на самом деле не может. С самого начала он не планировал оставаться здесь, а потом решил подождать того момента, когда правда станет известной. Но, так или иначе, он знал, что уедет из Прано.