Что ему теперь делать, Роланд не знал. Всю свою жизнь он был одинок и не видел в этом ничего плохого. Теперь же, узнав Мередит и не имея возможности быть с ней, он понял, что значит настоящее одиночество. Будущее рисовалось ему в виде черной реки печали.

Как мог он так с ней поступить?

Эта мысль заставила его глубоко вздохнуть и расправить плечи. Он знал, что не сумеет ничего исправить, и не надеялся, что Мередит когда-нибудь снова полюбит его. Но с этого момента он может относиться к ней с почтением и уважением, которые она заслуживала с самого начала.

Глава четырнадцатая

Мередит не знала, зачем Роланд попросил ее прийти в маленькую комнатку, где он держал свои бумаги.

Ее больше не волновало то, что происходило в Керкланде. Извинение Роланда не могло ничего исправить. Теперь ей было разрешено покидать покои, однако у нее не появилось желания выходить куда-либо. Даже тот факт, что она призналась Роланду в своей любви, не имел для нее большого значения. То, что эта любовь умерла, было очевидно.

Остановившись около двери, Мередит глубоко вздохнула, потом расправила плечи, протянула руку и открыла дверь. Шагнув за порог, она остановилась в изумлении от увиденного. Вопреки ее ожиданиям, Роланд был не один. В комнате находился гость.

Это была торговка травами Ателгард.

Мередит тут же вспомнила, что видела ее разговаривающей с Селестой в Кингсбридже в тот, казавшийся теперь таким далеким, день. До сих пор Мередит не вспоминала об этом. Другие события вытеснили эти воспоминания из ее памяти.

Узнав гостью, она озабоченно спросила:

— Что-нибудь случилось с Селестой? Ателгард встала.

— Да, насколько я знаю. Она не смогла получить от меня то, за чем обращалась. Я боялась, что крошка уже слишком прижилась, чтобы уйти, не взяв с собой и мать.

Мередит ахнула.

— Вы хотите сказать, что Селеста обращалась к вам затем, чтобы избавиться от ребенка?

Старуха кивнула в ответ на ее вопрос. Она подняла голову и встретилась взглядом с Мередит.

— Но я не поэтому пришла сегодня, леди Мередит. А потому, что кое-что услышала от одного из деревенских жителей Керкланда. — Ателгард повернулась и показала сухонькой ручкой на Роланда. — Я не хотела ничего говорить лорду Керкланду до вашего прихода.

Мередит вспыхнула. Роланд направился к ней. Однако она все еще не смотрела на него.

Ателгард тем временем продолжала:

— Мне стало известно, что кто-то пытался отравить вас, милорд.

Роланд тихо ответил:

— Да, это правда.

Ателгард с сожалением покачала головой.

— Боюсь, что я немного виновата в этом, милорд.

Мередит шагнула вперед и взяла Ателгард за руку.

— Что вы хотите этим сказать? — сухо спросила она старуху. — Зачем вам было помогать кому-то убить лорда Керкланда?

В этот момент Роланд опустил свою ладонь на ее плечо, и Мередит оцепенела. Он немедленно убрал руку.

Ателгард переводила взгляд с Мередит на Роланда, который теперь стоял тихо и молчаливо позади нее. У Мередит появилось смутное чувство, что проницательные серые глаза старухи видели гораздо больше, чем ей хотелось.

Старуха успокаивающе погладила хозяйку замка по руке.

— Я не знала, что зелье, которое я продала, пойдет для такой цели. Меня обманули.

Роланд заговорил резко, заставив Мередит взглянуть на него. Его напряжение выдавали необычные складки, которые пролегли вокруг рта.

— Не могли бы вы нам сказать, кто купил у вас это снадобье?

Ателгард покачала головой.

— На этот вопрос я не отвечу, но могу сказать вам вот что. Тот человек очень старался, чтобы я не увидела его рук. Он снял перчатки только на короткий миг, чтобы достать деньги из кошелька.

Роланд нетерпеливо поднял руку.

— Вы ничего не можете сказать о нем еще? Ателгард пожала плечами.

— Он был одет в длинный плащ с капюшоном. В этом нет ничего необычного. Большинство тех, кто приходит ко мне, не хотят, чтобы их узнали, и стараются как-то прикрыться. Но никто никогда не прятал свои руки.

Роланд вздохнул.

— Прости меня, старая. Ты пришла, чтобы помочь. Я не собираюсь больше беспокоить тебя. — Он подошел к столу, открыл стоявшую на нем шкатулку и извлек оттуда золотую монету. — Благодарю тебя за то, что рассказала, сколько смогла. Может, мы и найдем человека, который пытался отравить меня.

Ателгард презрительно взглянула на монету.

— Я пришла сюда не за золотом, милорд, а потому, что не хотела участвовать в преступлении против другого человека. — Она с царственной гордостью вскинула голову. — Я знаю, что болтают обо мне люди. Они боятся, что я занимаюсь черной магией. Мое искусство древнее и сильное, но не более зловещее, чем всякое другое. Я не хочу ничего, кроме как помогать людям, живущим в этом мире в одно время со мной. Что касается вашей платы, позвольте уверить вас, что я могла бы быть богатой сверх головы, если бы только захотела. Но я не хочу.

Роланд положил монету обратно в шкатулку. Он снова повернулся к старухе.

— Тогда позволь предложить тебе две самые ценные для менявещи: мою благодарность и клятвенное заверение. Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, я, Роланд Себастиан, барон Керкланд, клянусь сделать для тебя все, что в моих силах.

Пока он говорил, Мередит не могла отвести от него глаз — от этого гордого человека, который не погнушался оказать честь простой старой женщине. Это был человек, более чем достойный женской любви.

В эту минуту ей захотелось… но нет. То, что было между ними, было, безусловно, уничтожено его недоверием.

Повернувшись к старухе, Мередит неожиданно встретила такое глубокое сочувствие в ее взгляде, что едва не потеряла над собой контроль. Глубоко дыша, она закрыла глаза, а в следующий миг почувствовала теплое дыхание на своей щеке и услышала шепот старухи:

— Мужайся, детка. Все будет хорошо, когда придет время.

Мередит открыла глаза и отстранилась от Ателгард, понимая, что ей нечего ответить на это. Сколь мудрой ни была бы эта женщина, она не понимала ни того, насколько глубока рана Роланда, ни того, как слеп он в своей боли.

Все было безнадежно, потому что он не хотел понимать, что должен был сам решить, любить или не любить, верить в нее или нет. Он все еще думал, что вера должна прийти откуда-то извне.

Находиться и дальше под сочувственным всевидящим взглядом Ателгард Мередит было невыносимо. Она поспешно сказала:

— Я тоже благодарю вас, Ателгард, — и, повернувшись, торопливо вышла из комнаты.

Она направилась в свои покои. Оказавшись внутри, захлопнула за собой дверь и в слезах прислонилась к стене. Лишь здесь, в этих комнатах, она была спасена не только от многих пытливых глаз, но и от сквозившей в них жалости.

Жалость не была тем чувством, которое ей хотелось бы пробуждать в ком-то. Наоборот, всю свою жизнь Мередит пыталась прятать боль одиночества от других. Это всегда помогало ей, и должно было помочь и сейчас.

Когда на следующий день Роланд пришел в ее покои, она смогла разговаривать с ним с вежливой учтивостью.

Он сел туда, куда она ему указала, и немедленно начал:

— Мередит, из Пинакра пришло приглашение. Нас приглашают на свадьбу вашей сестры, которая состоится через три дня.

— Через три дня? — удивленно повторила Мередит.

Роланд пожал плечами.

— Могу только предположить, что ваш отец поторопился с этой свадьбой из-за беременности Селесты.

— По-видимому, вы правы. — Мередит взглянула на серое небо. Дождь стих, но погода все еще была прохладной и унылой. Захочет ли Роланд уезжать сейчас из Керкланда, если вообще решит везти ее на свадьбу? Стараясь не показать, как хочет поехать, она спросила: — И что вы ответите на приглашение?

— Я хотел бы предоставить вам решить это, хотя сам думаю, что его следует принять. По многим причинам.