Йэн взглянул на дверь, уже открываемую дворецким. Несколько минут назад Франсис сказала экономке, что Мэри отправилась на прогулку. Может, он увидит ее до отъезда?

— Йэн? — тихо напомнила о себе Барбара.

Йэн рассеянно повернулся к ней.

— Никаких хлопот. Я буду счастлив подвезти вас. Пожалуйста! — Он махнул рукой в сторону двери.

Победно улыбаясь, Барбара прошествовала перед ним на парадное крыльцо.

День был прекрасный, солнце ярко светило с безоблачного синего неба, но, подсаживая кузину в экипаж, Йэн жадно оглядывался, надеясь увидеть Мэри.

Ему даже показалось, что он заметил ее. Среди деревьев справа мелькнули сиреневые юбки. Он вгляделся, но не увидел ничего, кроме качающихся на легком ветру ветвей вязов и дубов.

Йэн со вздохом влез на место кучера, стегнул лошадей и с трудом сосредоточился на том, что говорила кузина.

Слушая болтовню Барбары о домашнем хозяйстве, Йэн вдруг впервые подумал, сколько еще кузина собирается оставаться в Синклер-Холле. Неужели она не скучает по родным, а они — по ней? Смешно вспоминать, как он уверял Мэри, что Барбара лишь его друг, никогда не помышлявшая о браке с ним. Конечно, она приехала сюда, только на это и надеясь! А он, дурак, ничего не замечал! И Йэн решил обращаться с кузиной полюбезнее, стремясь загладить свою толстокожесть. Мэри заметит и непременно одобрит его новообретенную чуткость!

Мэри не хотела верить своим глазам, но они ее не обманывали: Барбара и Йэн вместе усаживались в экипаж.

В последние четыре дня Мэри не раз подумывала, что совершила огромную ошибку, снова заподозрив Йэна в обмане. Что, если Йэн говорил правду? Он так искренне удивлялся ее обвинениям во лжи! Что, если солгала Барбара? Не раз Мэри хотела рассказать Йэну о словах его кузины, но гордость не позволяла ей сделать это.

Все эти четыре дня Йэн практически избегал ее и вот теперь уезжает куда-то с Барбарой! Зачем ему нужна жена, если к его услугам Барбара? Любящая его Барбара, как она сама призналась! Мэри знала теперь одно — она не позволит себе любить мужа. Любовь к Йэну погубит ее.

В течение следующих нескольких дней Мэри старалась не попадаться мужу на глаза. Это было не так уж трудно. Если он и находился в Синклер-Холле, то был занят со своими лошадьми или с рабочими, возводившими какое-то странное каменное сооружение в дальнем конце парка. Эти рабочие держались совершенно обособленно от остальных обитателей поместья, и только один мужчина иногда наблюдал за Мэри и царапал что-то на листе бумаги. Однажды она даже попыталась подойти к нему и посмотреть, что он делает, но мужчина быстро покинул парк.

Йэн все чаще стал бывать в обществе Барбары. Казалось, он начал получать удовольствие в афишировании своих отношений с кузиной, сопровождая ее повсюду.

Барбара, со своей стороны, также не пыталась ничего скрывать. Более того, она откровенно рассказывала об их совместных прогулках в деревню или на побережье не только графу, но и всем, кого ей удавалось заманить в слушатели.

Именно во время одного из таких оживленных рассказов — на этот раз о том, какое чудесное утро Йэн и Барбара провели в Миттендоне, соседней деревушке, — терпение Мэри лопнуло. Она поднялась со своего места у окна, оставив недопитым чай, и направилась к двери гостиной.

И Барбара, и граф подняли на нее глаза. Взгляд свекра был довольно ласковым.

— Вы уходите, Мэри? Вы не выпили свой чай.

Остро ощущая на себе ехидный взгляд Барбары, Мэри остановилась и чуть улыбнулась свекру. В последнее время старый ворчун проявлял к ней непонятную доброту.

— Скоро прибудут приходские дамы, чтобы обсудить благотворительный базар в пользу местных вдов. Я хотела бы прогуляться до их приезда.

Малькольм взглянул в окно, через которое в гостиную струился веселый солнечный свет.

— Чудесный день! Желаю вам насладиться прогулкой.

Мэри проследила за его взглядом. Теперь в дневное время шторы всегда были отдернуты, и дом изменился. Он больше не казался мрачным, несмотря на массивную мебель и темные портьеры. Солнечный свет оживлял и подчеркивал богатство обстановки. Это сражение, правда, с разрешения графа, Мэри выиграла, но почему-то радовалась своим маленьким успехам гораздо меньше, чем ожидала.

Какое это теперь имело значение, если она и Йэн за целые недели обменялись лишь несколькими фразами, да и то мимоходом. Йэн совершенно погрузился в свои новые дела. Он был слишком занят для всех… кроме Барбары.

Мэри прошла через зимний сад на веранду, медленно спустилась по лестнице в парк, подставив лицо солнечным лучам. Может, солнце согреет ее замерзшую душу? Виктория пришла бы в ужас от подобного отношения к цвету лица, подумала Мэри и печально улыбнулась. Как ей хотелось быть рядом с подругой!

В своем последнем письме Виктория сообщала, что уже более чем готова к рождению ребенка, и выражала сожаление, что Мэри не будет рядом с ней во время родов. Мэри даже подумала, не поехать ли к Виктории. Но нет — при встрече невозможно будет скрыть печальную правду от подруги.

Самое лучшее для нее — остаться здесь и попытаться справиться с собственными проблемами. И вообще — если бы не несложившиеся отношения с Йэном, она была бы вполне счастлива в Синклер-Холле.

Вздыхая о своей неудавшейся жизни, Мэри бродила по парку, пока не наткнулась на таинственную стену Йэна, отгораживавшую часть сада. Даже старый граф, похоже, не знал о назначении этого сооружения и говорил о нем со снисходительным любопытством.

За последние недели отношение старика к сыну изменилось в лучшую сторону, и Мэри радовалась за них обоих. Оставалось только надеяться, что все образуется.

Мэри попыталась отвлечься от своих мыслей, разглядывая неприступную стену. Сегодня здесь не наблюдалось никаких признаков какой-либо деятельности, что показалось ей несколько странным. В последние недели работа кипела ежедневно с раннего утра до позднего вечера, и следовало признать, что это усердие принесло плоды. Проект казался почти, если не полностью, законченным — во всяком случае, снаружи.

Мэри, словно магнитом, тянуло к стене, вблизи оказавшейся гораздо выше, чем издали. Сооружение чем-то походило на средневековые башни, которые ей доводилось видеть; впрочем, оно, конечно, было не столь внушительно.

Мэри медленно обошла стену, нашла в ней лишь одну массивную дубовую дверь с замочной скважиной и остановилась, нахмурившись. Ее рука протянулась к закрытой двери…

Пока Мэри колебалась, дверь внезапно распахнулась и… она увидела Йэна. Как давно они не были наедине! Йэн похудел, загорел и выглядел сейчас прекрасно. Широкая грудь, облаченная в голубую сорочку и расстегнутый темно-синий жилет, узкие бедра, обтянутые темно-синими брюками.

Ну почему он все так же возбуждает и обостряет все ее чувства?

Йэн остановился как вкопанный, нахмурился… и быстро закрыл за собой дверь, заговорив слишком поспешно, слишком резко:

— Мэри! Что ты делаешь здесь?

Почему он так странно смотрит на нее?

Этот алчный взгляд так не вяжется с раздраженным тоном!

— Я просто гуляла. Я не хотела мешать тебе. Сейчас уйду. — И она отвернулась.

— Нет, подожди, пожалуйста, не уходи! — Йэн протянул руку. — Пойдем со мной.

— Я не знаю, стоит ли…

Ее взгляд блуждал по далекой роще. Уныние охватило Йэна. Господи, она готова смотреть на что угодно, только не на него!

— Неужели мы не можем даже прогуляться вместе? — печально спросил он. — Обещаю, я не причиню тебе никакого вреда.

— Я не знаю, что мы могли бы сказать друг другу, Йэн. — Мэри бросила на него быстрый взгляд. — Я бы очень хотела, чтобы все было иначе, но, к сожалению, все обстоит именно так.

— Черт побери, ну и упрямая же ты женщина! — Он больше не может выносить это молчание. Споры гораздо предпочтительнее холодной пустоты в душе, от которой он не в силах спастись. — Мне кое-что необходимо тебе сказать. И сказать немедленно.