Когда Стейси рисовала, она забывала обо всем. Исчезал окружающий мир с его проблемами, бытовыми вопросами, праздниками, невыясненными обстоятельствами, срочными телефонными звонками, походами к стоматологу, днями рождения, капризами погоды… Все это будто стиралось. Оставалась она сама, краски и холст. И та идея, что хотелось на этом холсте воплотить. Сегодня для идеи требовался зеленый цвет, а также черный, золотистый и немного синего.

Стейси так увлеклась, что не услышала, как подошел Дэвид. Обычно она не любила, когда кто-то подкрадывается к ней во время работы, даже любимую сестру Лолу прогоняла. Но почему-то явление Дэвида не расстроило и не рассердило Стейси, как будто не человек к ней приблизился, а обычный ветерок.

— Ты молчишь уже третий час, — объяснил Дэвид, — даже не напеваешь. Я решил проверить, все ли в порядке.

— Все хорошо. — Стейси отступила от мольберта на шаг, чтобы посмотреть на результаты своей работы, и осталась довольна.

— Можно, я взгляну? — Дэвид стоял чуть сбоку от мольберта и если и мог видеть будущую картину, то мельком и не полностью.

— Можно, — после некоторой заминки разрешила Стейси.

Дэвид обошел мольберт и задумчиво посмотрел на рисунок.

— Позволь угадать. — Он разглядывал перекрещивающиеся полосы, странные завитки, игру цвета. — Парк Тильден? Я угадал?

— Да. — Стейси удивилась. Когда он рассматривал ее картины в Чикаго, то явственно сохранял вежливый вид, чтобы не обидеть художницу, но ему явно не очень нравилось. А сейчас Дэвид смотрел с интересом, но главное не это — он сразу понял, что изображено на картине. — Мне очень понравилось там, и я решила запечатлеть это, пока впечатления свежи.

— У тебя отлично получается. Эти цвета очень характерны для парка. Я часто там бываю, поэтому, наверное, и узнал, — улыбнулся он. — Я не слишком большой знаток искусства. Но вот это мне нравится.

— Очень хорошо, потому что я намеревалась украсить этим одну из стен в твоей гостиной.

— То есть как? Ты рисуешь это специально для гостиной?

— Ну да. Там не хватает картин. Я решила, если парк Тильден тебе нравится и ты разрешил мне делать в гостиной что угодно, то…

— Стейси, — серьезно сказал Дэвид, — ты смешная. Это же произведение искусства, оно стоит немалых денег. А ты собралась отдать мне его просто так.

У Стейси едва не отвисла челюсть.

— С чего ты взял, что оно стоит немалых денег?

— Оно математически красиво, — объяснил Дэвид, чем поверг Стейси в еще более глубокий шок. — Большинство математически красивых вещей себя окупают. Вспомни Энди Уорхола. Многие люди не понимают, в чем прелесть его работ, но это не отменяет их бешеной популярности. А я понимаю, потому что в них заложена математика формы, заложены числа. И так со многими. Наука и искусство постоянно пересекаются. Если человек этого не осознает, у него ничего не выйдет. Но ты это понимаешь.

Стейси молчала, не зная, что на это сказать. Она ожидала вежливого одобрения или скрытого ехидства, но не такой прочувствованной речи. Не от этого человека. Не сейчас. Дэвид сумел ее удивить настолько, что она не знала, что ему ответить.

Он заметил ее замешательство.

— Я сделал что-то не то? Эй…

— Я просто… просто не ожидала, что ты так скажешь. Думала, может быть, тебе немножко понравится или ты притворишься, а после того, как я отсюда уеду, засунешь картину в мусорный ящик.

— Я никогда бы так не поступил. Зачем мне тебе врать? Если бы я думал, что картина плохая, то так бы сразу и сказал. — Дэвид выглядел возмущенным.

— Я верю, — поспешно произнесла Стейси. — Просто мне непривычно слышать это от тебя.

Он улыбнулся.

— Времена меняются! Не хочешь пойти перекусить?

Они сидели на веранде, пили холодный апельсиновый сок и ели овсяное печенье. Стейси искоса поглядывала на Дэвида.

— Я уже говорила тебе, что ты полон сюрпризов?

— Кажется, да. — Он выглядел спокойным и невозмутимым — светлая рубашка, мягкие домашние брюки, волосы аккуратно зачесаны назад.

— Извини, что не поверила тебе сначала… ну, насчет картины. Я вообще с подозрением отношусь, когда кто-то начинает с ходу хвалить мои работы. Кроме родственников. Но они давно привыкли.

— Ты считаешь свои работы плохими?

— Нет, однако…

— Тогда в чем проблема?

Стейси вздохнула. Как ему объяснить за один прием все те сомнения, что ее посещают, — сомнения в таланте, в заслуженности признания? Да и признания-то пока никакого нет… У Дэвида не существует подобных проблем. Он успешен, он доволен собой. Да, наука — это тоже творчество, и можно сказать, что Дэвид творчески реализовался. Стейси по-хорошему ему завидовала.

— Думаешь, что я не могу об этом судить? — неожиданно спросил он, разбивая повисшую паузу.

— Что-то вроде того.

— Зря. Сомнениями терзаются все. Без сомнений мы не люди.

— Ты такой правильный! — Стейси немного рассердилась, ей показалось, что он взялся ее поучать. — И как будто знаешь ответы на все вопросы!

Дэвид мягко улыбнулся.

— Нет. Не на все. Я несовершенен.

— По тебе не скажешь, — съязвила она.

— О, спасибо! Это был отличный комплимент! Стейси засмеялась. Как же хорошо сидеть с ним здесь и перебрасываться фразами! И как жаль, что скоро все это закончится…

12

Мэтью позвонил утром.

— Привет, дружище! Надеюсь, ты не забыл про сегодняшний вечер?

— Конечно нет. — Дэвид как раз запихивал бумаги в портфель. Толстая пачка упорно не желала укладываться, письма ферматистов, на которые он ответил вчера, так и норовили рассыпаться. Дэвид чертыхнулся и плечом прижал мобильник к уху, продолжая сражаться с портфелем. — В пять?

— Все верно. А твоя гостья придет?

— Не знаю. — Дэвид покосился в сторону кухни, где Стейси, по своему обыкновению напевая, мыла посуду после завтрака.

— Приводи ее! Келли и Дайана с удовольствием с ней познакомятся.

— Может быть.

— Никаких «может быть», дружище! Чтобы был с дамой. — И Мэтью, не церемонясь, повесил трубку.

Дэвид ругнулся, уронил мобильник, защелкнул замочек на портфеле, потом нырнул под стол и выудил оттуда трубку. Мэтью не отвяжется. Придется что-то решать.

О том, чтобы пригласить Стейси в четверг пойти в гости, Дэвид уже думал. И все больше склонялся к мысли, что не стоит это делать. За прошедшие дни он слишком близко подошел к опасной грани, за которой начиналось сплошное безрассудство. А как человек, любящий порядок и умеющий мыслить логически, Дэвид плохо относился к безрассудствам. Ему случалось терять голову из-за женщины, и о тех случаях, закончившихся разрывом, он старался не вспоминать. Влюбленность надолго выбивает из колеи, заставляет беспокоиться, плохо спать ночью, переживать. Дэвид считал, что не может себе это позволить. Он уже нарушил все обещания, которые давал сам себе. Зачем-то повез Стейси в парк Тильден, а потом это нечаянное купание… Бог знает, чего ему стоило не прикоснуться к ней тогда. Когда вот так тянет к женщине — это не к добру.

Он вышел в прихожую, поставил портфель на стул у дверей и заглянул на кухню.

— Стейси, я уезжаю.

— Ага, — откликнулась она.

Дэвид помолчал.

— Я хотел поговорить с тобой об одной вещи, — начал он, кляня себя. Все обещания теряли смысл, когда он видел Стейси.

— Я тебя слушаю.

— У тебя есть какие-нибудь планы на вечер? — Черт, черт! Он чувствовал себя студентом, мальчишкой, в первый раз приглашающим сокурсницу на свидание. Неловкость, некоторый стыд, боязнь опозориться и вместе с тем — тайная надежда, что она согласится.

— Планы на вечер? — удивилась Стейси. То ли ей давно не задавали подобного вопроса, то ли она не ожидала услышать его от Дэвида. — А что?

— Ты ведь познакомилась с Мэтью, моим другом.

— Да, он очень мил.

— Сегодня у него день рождения. И он приглашает меня на праздничный ужин. Ты хотела бы пойти со мной?

— Ой! — засмущалась Стейси. — Но ведь меня он не приглашает?