— А сам тем временем накопил бы силы на правой стороне усадьбы. Я про это думал, — цыкнул слюной сквозь зубы десантник. Он только что доложил по рации своему командованию обстановку, назревшую вокруг дома Басаева, и получил указание действовать согласно своему разумению. — Тут загвоздка в том, что мы видны как на ладони, малейшее движение, и весь наш маневр пойдет насмарку. — Но работа итак ведется впустую. Вместо ответа майор подозвал к себе двоих гвардейцев и негромко приказал: — Сейчас мы перенесем огонь на левый угол усадьбы, а вы постарайтесь подобраться вон к тому месту в заборе и заложить там тротиловые шашки. Мы вас прикроем. — Приказ ясен, командир. Гвардейцы исчезли за саклей. Десантник повернулся к капитану и так-же спокойно посоветовал: — А ты, морпех, когда мои ворвутся во двор, будешь со своими узниками обеспечивать наш тыл. — Ошибаешься, майор, мои узники пусть решают сами за себя, а я пойду в составе штыка. — Ты хочешь сказать, вместе со штурмовой группой? — По вашему ДШГ, а по нашему штык. — Добро, капитан. Мощный взрыв поднял на воздух доски забора и разметал их по всей дороге, в дыру тут-же устремились десантники в бронежилетах поверх камуфляжа. Среди них выделялся черной формой капитан с пулеметом Калашникова в руках. Он на несколько мгновений задерживал свой бег и с разворота поливал огнем просторный двор, по которому метались боевики. То одна, то другая сухопарая фигура в пиджаке и брюках вдруг ломалась пополам и утыкалась лицом в траву. Некоторые бросились к дому в надежде укрыться за его стенами. В основном это были горцы в черных одеждах и с черными беретами на головах, они представляли из себя личную гвардию кого-то из главарей. Но двери оказались закрытыми, а из окон строчили пулеметы, и горцы с громкими проклятиями, бросались под фундамент, отстреливаясь до последнего патрона. Их это не спасало, в боевиков полетели гранаты РГД, похожие формой на зеленые помидоры, а рои раскаленных пуль довершали дело.

Захар с Петером ворвались вовнутрь усадьбы вслед за десантниками, они успели разжиться автоматами Калашникова с запасными рожками и несколькими гранатами. На поясе у них болтались настоящие кинжалы. Это оружие троюродные братья конфисковали у горцев, стоявших в первом ряду оцепления и успевших отдать душу своему аллаху. Не отставали от братьев и сестры с госпожой Натали Трепоф. Автоматы им показались тяжелыми, поэтому они вооружились пистолетами, и посылали по окнам дома пулю за пулей. Воины, бежавшие впереди недавних узниц, только что освобожденных ими, норовили прикрывать их своими телами. Но женщин охватила неподдельная ярость, щеки у них пылали праведным огнем, а губы искривляла ненависть к врагам. Вряд ли кто заставил бы их сейчас укрыться в надежном месте, второго принуждения над собой они бы не потерпели. Гвардейцы успели обложить монументальное строение со всех сторон, но подойти к нему ближе не давал кинжальный огонь из десятков стволов, который горцы вели из окон. Десантники стреляли из подствольников по рамам, они бросали туда гранаты. Все было тщетно, на подоконниках по ту сторону рам лежали мешки с песком, они принимали на себя все пули с осколками. В то время, как боевики выставляли оружие в щели и строчили без перерыва. Казалось, запасы патронов у них не истощатся никогда, проемы часто освещались резким пламенем и очередная ракета взрывалась с оглушительным треском на середине просторного двора или где-нибудь на дороге. Штурм затягивался, орешек оказался весьма крепким, принуждая искать новое решение проблемы. Снова за спиной у радиста замигал на рации крохотный индикатор, майор взял наушники и обрисовал положение дел. Видимо, начальство на том конце связи полностью доверяло своему командиру, диалог получился коротким. Десантник отдал наушники радисту и, прижимаясь к земле, привычно сдвинул берет на затылок. Он оглянулся на гвардейцев, подкладывавших перед этим тротиловые шашки под забор. Но здесь ситуация была уже другая, двор нельзя было сравнить с шириной дороги, он размахнулся метров на семьдесят. Это пространство тоже простреливалось насквозь из любого из окон.

— Пойду на подвиг, — деловито сказал морской пехотинец, лежавший с правой стороны от майора, он передвинул парочку ребристых Ф-1 к середине пояса. — Пришла пора показать и себя, иначе чехи и правда возомнят, что русские умеют только плодиться да размножаться.

— Поэтому яйца нашим парням отрезали? — как бы сторонне откликнулся десантник. — Сами плодятся красноглазыми кроликами, а русским половые органы отчекрыживают.

— Так будет всегда, пока мы не докажем этим неразумным, что они не правы.

— Ты долго над подвигом думал? — развернулся лицом к капитану его собеседник.

— Наше наступление затягивается, — передернул плечами тот. — В береговых войсках к такому проститутству не привыкли.

— У нас тоже укрепзоны всегда брали с кондачка. Но у меня к тебе вопрос, что ты сможешь сделать один?

— Попробую навести шороху, а вы тем временем будете на подхвате.

— Мы и сейчас в полной боевой.

Капитан затянул пояс потуже, поменял опустевшую коробку с патронами на набитую под самую крышку и закинул пулемет за спину:

— Гвардейцы лупят из подствольников по мешкам с песком, и гранаты не докидывают до окон, а надо, чтобы те и другие средства поражения живой силы противника взрывались в комнатах дома. Это не просторный двор, где можно укрыться за каждым бугорком, — веско сказал он, брови у него нахмурились еще больше. — Короче, я попытаюсь прорваться к самой активной точке, а ты постарайся прикрыть меня огнем из всех стволов.

— Теперь понял, — десантник приподнялся на локте, в глазах у него появился непривычный блеск. — Поосторожнее там, капитан, мне показалось, что ты мне чем-то симпатичен.

— Да и ты нормальный кореш. Подбрось-ка еще парочку "лимонок", чтобы волна была покруче, — морпех подцепил одну из гранат, переданных ему, за кольцо указательным пальцем. Не глядя на собеседника, буркнул. — Майор, мы с тобой еще побалуемся чистым спиртиком. Но только нашим и неразбавленным, а не паленой кавказской водкой.

— Принято к сведению, братишка…

Взрывы в середине дома раздались один за другим, в шуме боя они прозвучали едва слышно. Но после третьей гранаты, заброшенной капитаном в следующее окно, в комнатах рвануло так, что, показалось, приподнялась крыша всего строения. Наверное, она попала в ящик с боеприпасами, и они тут-же сдетонировали. Наступила тишина, которая бывает тогда, когда приходит понимание, что противник повержен и остается лишь пленить оставшихся в живых. Майор приготовился дать сигнал к последнему штурму, он машинально пробежался рукой по карманам бронежилета, проверяя, все ли на месте. Иностранные корреспонденты, освобоженные десантниками, и лупившие из своего оружия по оконным проемам без перерыва, подползли к нему поближе. Было видно, как не терпится им рассчитаться с боевиками за свои унижения, и как хочется побыстрее встретиться с ними с глазу на глаз, чтобы высказать все, что думают о них. Но майор сердито замахал руками:

— Назад, мать вашу так и этак, чтобы духом вашим тут не пахло, — он погрозил недавним узникам автоматом. — Журналистов здесь не хватало, да еще иностранных.

— Господин майор, мы имеем к Шамилю Басаеву свои претензии, — дерзко крикнула госпожа Натали Трепоф, она больше других старалась вслед за майором продвинуться поближе к дому.

— У нас почти у каждого есть вопросы к этому человеку, — сказал, как отрезал, десантник. — Вот на суде их и предъявим.

— Этот иуда до суда еще должен дожить.

— Никуда он теперь не денется.

Радист, находившийся рядом с командиром, поправил наушники и развернулся к иностранцам, губы у него вытянулись в одну линию:

— А не доживет, туда ему и дорога, — с издевкой процедил он.

В этот момент из одного из окон, из которого валил густой дым, показалось полотнище белого флага. Боевики на подворье побросали оружие и упали на колени, упираясь лбами в землю. Майор подождал еще немного, пока последний из них не задрал кверху тощую задницу. Неприглядный вид врага, недавно такого грозного, вызвал у многих гвардейцев громкий смех, он прокатился по всему периметру двора и вернулся назад, уже в виде снисходительных усмешек. Русский человек никогда не был злопамятным, наверное, это была одна из причин, по которой Россия со дня своего основания непрерывно прирастала новыми землями. Но воины аллаха, оставившие во дворе оружие, ошиблись, их соплеменники в доме призывали противника всего лишь к переговорам. Ошибка обернулась против них самих, к молящимся поспешили гвардейцы, отсекая их от стен. Майор поднялся во весь рост и направился к дому, сложенному из отборной сибирской лиственницы. Пальцы правой руки у него лежали на спусковом крючке автомата, а левую он не снимал с пряжки со звездой, ослепительно сверкающей в лучах утреннего солнца. Он не стал, зная коварный характер горцев, расставаться с оружием, готовый в любую минуту пустить его в дело. За ним заторопился радист с рацией за спиной.